Читать книгу "Забытые письма - Лия Флеминг"

Глава 26

Сентябрь 1945

Чарли не очень-то хотелось возвращаться домой. Он получил из дома вежливую открытку, в которой говорилось, что они будут ждать его 20 сентября и надеются, что он привезет и молодую жену познакомиться с их семьей. Что они надеются, что рана его заживает и что путешествие через Атлантику не слишком его изнурило. Он постарался подготовить Шери к любой неловкости, которая может встретить ее: он теперь нежеланный гость в родительской общине, объяснил он, и они могут рассчитывать только на тихий домашний праздник, никаких пышных церемоний.

Шери лишь улыбнулась в ответ и сказала, что все это не имеет никакого значения – главное, что они вместе. Она попросилась в отставку и приехала к нему, как только смогла, строила планы, как они вместе отправятся в реабилитационную клинику в Калифорнии.

А теперь война закончилась, и они могут праздновать победу как положено – с флагами и салютами и настоящим парадом в Нью-Йорке.

Как Чарли будет чувствовать себя? Попытки делать все левой рукой вместо правой были пока неуклюжими, но постепенно у него получается все лучше, и если потренироваться, он станет как новенький.

Но сам Чарли отчетливо понимал – никогда не быть ему прежним. Не сможет он воспринимать жизнь как блестящую елочную игрушку, какой она представлялась ему совсем недавно. Слишком много он видел крови, слишком много безумства. Видел лучшие и худшие проявления человеческой души, потерял слишком много товарищей. Но теперь пора начать все сначала – только прежде надо пережить родительское неодобрение. Конечно, они не станут откровенно его отталкивать, но будут держаться с вежливым отчуждением, а он слишком любит Шери, чтобы заставлять ее чувствовать себя неуютно. Да, они заглянут на ферму. Совсем ненадолго…

* * *

Когда они пересекли почти весь штат и наконец подъехали к повороту, ведущему к ферме, Чарли вдруг закричал:

– Тормози! Не хочу я, чтобы ты мучилась там! Всем будет очень трудно, так что давай лучше извинимся и никуда не поедем!

Шери прижалась к обочине и пристально вгляделась в него своими черными глазами:

– Вот уж не подозревала, что ты такой трус. Они хотят повидаться с тобой, твои сестры ждут тебя, расстроятся. А мне ужас как хочется посмотреть, где ты живешь. Мне все равно, пусть хоть заставят меня в машине сидеть целый день, но мы никуда не сворачиваем, а едем до конца. Ты не совершил ничего такого, чего должен стыдиться. Ты просто выбрал свою точку зрения, а не их. Там, где я выросла, это называется свободой воли. Они имеют право верить в то, что считают истиной для себя, – и так же вольны поступать и мы. Никому в этом мире не подвластна Вся Истина. Мой отец – католик, мать воспитывалась в строгой англиканской секте, Грюнвальды – евреи, а твои родители – менониты. Это Америка – мы живем все вместе и в каждом видим хорошее, и я вовсе не собираюсь убеждать тебя, что ты должен верить в то же, во что и я. В любом случае в основе всякой веры – Любовь. Так я думаю. – Она неуверенно замолчала и вспыхнула, увидев выражение его лица. – Я говорю какую-то ерунду?

– Ты говоришь самые прекрасные вещи на свете, Шарлэнд Вест! Ты так замечательно это описываешь, что все кажется мне таким простым! Как бы я хотел, чтобы так оно и было… Но все-таки мне страшно. Я люблю их и ненавижу себя за то, что огорчил их, подвел…

– А тебе не кажется, что они могут испытывать те же чувства? Поверь, любовь найдет себе дорогу, пробьется сквозь все это, обещаю тебе! – И она снова завела машину. – Скажи, мы непременно должны будем оставить «Форд» в конце дороги? Или они позволят колесам автомобиля коснуться их земли?

– Да у нас есть целый трактор! – расхохотался Чарли, и они въехали в Спрингвилл. Он заметил желтые ленточки, тут и там привязанные к деревьям: значит, кто-то еще возвращается домой, обычный солдат из обычной семьи, которая встречает его по обычным техасским обычаям.

Но когда они подъехали ближе к дому, ленточки не исчезли – и даже появились флаги. Что за чудеса?

– Ой, гляди, – закричала Шери. – Тут плакат «Добро пожаловать домой!».

– Не может быть, совсем не похоже на наших! – Он судорожно сглотнул.

– Но это нам! От них, от наших! – развеселилась Шери.

– Так ты все знала?

– Совсем чуть-чуть. Думаю, моя мама и тетя тут руку приложили. Лайза обожает устраивать праздники!

– Так твоя мама тоже здесь? Странно, просто очень все странно.

– Почему? Конечно, она здесь. Неужели ты думаешь, что она могла бы не приехать на наш с тобой праздник?

– Так она уже побывала здесь?

– Ну да. О, это целая история!

Чарли задрожал от волнения. Этого просто не может быть! Весты не станут водить дружбу с англичанами или суетиться по поводу возвращения солдат… А потом он увидел родителей – они стояли на крыльце рядом, одетые торжественно, но не в воскресные черные костюмы. Возле них махали руками сестры. Вокруг толпились веселые люди – его школьные друзья, соседи, и две какие-то женщины вовсю улыбались ему – наверное, они как раз из семьи Шери.

– Как рады мы тебя видеть, сын! – сказала мама, протягивая к нему руки. Отец молча стоял и улыбался. – Как долго тебя не было… Какое счастье, Бог миловал…

Мать Шери посмотрела на них, потом на отца Чарли.

– Поверить не могу, Гай! Словно сняли стружку со старого полена, а под ним юный ты. Да он вылитый ты!

Гай? Кто тут Гай, какой еще Гай?

Шери легонько потянула его за подвернутый рукав:

– Всему свое время. Ни за что не поверишь, ну и историю они нам приготовили. Голливуду не снилось!

– Проходи в дом, Шарлэнд, – пригласила Роза. – Ты точно такая, как я себе и представляла, только еще краше… Добро пожаловать в нашу семью!

– Мы тут приготовили для вас целый праздник, – прошептала ему на ухо Сельма. – Семья Вестов и семья Барров, ничего себе сочетаньице, а? Настойка сорокалетней выдержки! – Она рассмеялась. – Из Старого Света в Новый и обратно… Особые отношения, пережившие две мировых войны и депрессию… Но разве может что-нибудь помешать настоящей любви? Добро пожаловать домой!

День памяти —2000

Какой замечательной силой может стать крепкая семья, если будет действовать сообща. Но сколько же уступок требуется с каждой стороны, чтобы проглотить гордость и горечь, предубеждения и привычки и устроить для молодой пары день, который они запомнят на всю свою жизнь. Запомнят и пир горой – кукурузный хлеб, пироги, домашняя ветчина, приправы, традиционный песочный торт, коврижка с тыквой, коврижка с цуккини, настойка на травах; запомнят и песни, и пляски, и смех, растопившие мое сердце и мою боль тем далеким вечером 1945 года.

Житницу украсили тюками с сеном, скрипач наигрывал мелодии и выкрикивал названия танцев, фонари ярко горели на фоне звездного неба. Я даже исполнила свою песню кузнеца – под бурные восторги и аплодисменты; ну да, выставила себя на потеху, но, думаю, это было нам всем на пользу.