Читать книгу "Тропою тайн - Эйлин Гудж"

Наконец Кейт не выдержала:

— Как я рада видеть тебя! Ты не представляешь себе, как я скучала!

Скайлер промолчала.

Лучась радостью, Кейт говорила:

— Только теперь я начинаю понимать, что ты думаешь обо мне. Но поверь: за все, в чем ты меня винишь, я уже не раз упрекала себя. И самое страшное — то, что мне нет оправдания. Мне нечем искупить вину перед тобой… и перед Элли. Но я очень сожалею о случившемся.

— Зачем ты говоришь мне все это? Ты могла бы и дальше хранить свою тайну.

Тот же вопрос Кейт задавала себя вновь и вновь, но ответ по-прежнему ускользал от нее.

— Все эти годы я боялась того, что случится, если я во всем признаюсь… но теперь мне страшно думать о том, что произошло бы, если бы я сохранила тайну.

— Произошло с Элли?

Боль в бедре заставила Кейт опуститься на стул.

— Со мной. Если бы Элли вышла из зала суда, ни о чем не узнав, я не прожила бы и секунды.

— А папа? Он разделяет твои чувства?

Кейт промолчала. Оправдывать мужа она не собиралась, но по лицу Скайлер видела: в этом нет необходимости. Скайлер любила отца, однако это не мешало ей обвинять его.

«Пожалуй, я могу у нее кое-чему научиться, — подумала Кейт. — Например, видеть Уилла таким, каков он есть, и любить его, несмотря на все недостатки».

Чайник закипел. Кейт с трудом поднялась на ноги и разлила кипяток по двум чашкам. Стоя спиной к дочери, она с притворной беспечностью спросила:

— А как Элиза? Наверное, уже совсем большая? — Кейт протянула Скайлер дымящуюся чашку и добавила: — Дети ведь так быстро растут.

Скайлер оживилась:

— Элиза уже встает на четвереньки. Знаешь, так забавно наблюдать за ней! От натуги у нее краснеет личико.

— Скоро она научится ползать.

— Уже пытается. Но чаще просто ерзает на животе. Тони прозвал ее ящеркой. Посмотрела бы ты на нее!

«Только об этом я и мечтаю», — мысленно отозвалась Кейт.

— А вы с Тони?.. — начала она и умолкла. От мужа Кейт слышала, что Скайлер и Тони объявили о помолвке, но не решалась расспрашивать об этом.

— Мы еще не назначили дату, — нехотя ответила Скайлер.

«А может, ты просто не хочешь приглашать меня на свадьбу?» — в отчаянии подумала Кейт.

— Еще успеете, — сказала она. — По-моему, это замечательно.

— Правда? — Голос Скайлер звучал так, словно она сомневалась в прочности будущего брака.

— Разумеется.

— И ты не осуждаешь нас?

— С какой стати?

— Ну, ты же понимаешь…

— Потому что Тони — человек «не нашего круга»? — Кейт покачала головой. — Скайлер, поверь, любовь и уважение важнее всего. Конечно, лучше, если у мужа и жены много общего, но это еще не гарантия счастья. Если ты любишь этого человека, а он любит тебя, значит, у вас все будет хорошо.

Скайлер вздохнула:

— Надеюсь.

— В любом браке отношения складываются сложно. Мы с твоим отцом почти не ссорились — не было причин. Мы соглашались друг с другом во всем. Но теперь я думаю: было бы лучше, если бы мы все-таки иногда спорили. Тогда раны не нагнаивались бы. Мы научились бы быть откровенными друг с другом.

— Ты опять говоришь про Элли?

— Не только про нее.

Кейт попыталась отпить чаю, но ее рука дрожала и кипяток выплеснулся ей на пальцы. Она отставила чашку и поднесла ладонь к щеке, едва сдерживая слезы.

— Мама…

Услышав это слово, Кейт вздрогнула и выпрямилась. Она вздернула подбородок и замерла. Скайлер глубоко вздохнула:

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя, но дело в том, что… я все понимаю. Будь я на твоем месте, случись что-нибудь с Элизой… я поступила бы так же, как ты.

— Самые тяжкие преступления мы совершаем во имя любви. — Слеза покатилась по щеке Кейт.

— Бывает и гораздо хуже, — возразила Скайлер. — Я могла бы вырасти, не зная любви, без матери, на которую всегда можно положиться… Это было бы страшнее всего.

Кейт не осмеливалась дышать, не шевелилась, чтобы не развеять чары. Она с благоговением смотрела на приемную дочь, которую воспитала, любя как родную. «Ты принадлежишь Элли, — думала Кейт, — но в тебе есть и кое-что от меня. Потому что я люблю тебя всей душой». — Наконец Кейт перевела дыхание.

— Вы с Тони обязательно должны поужинать с нами на следующей неделе, — сказала она и осторожно добавила: — Я хотела бы познакомиться с ним… и с Элизой.

— Может, в четверг? Она пробудет у меня всю ночь, — откликнулась Скайлер и потупилась. А потом произнесла слова, которые никак не давались самой Кейт: — Ведь она и твоя внучка.

Кейт отпила чаю, поставила чашку на стол и еле слышно призналась:

— Я с самого начала относилась к ней как к внучке.

— Знаю, мама.

Кейт просияла.

— Не могу дождаться, когда увижу ее! Надо купить пленку и зарядить фотоаппарат.

— Как бы я хотела быть такой же уверенной в себе, как ты! — Скайлер нервно усмехнулась. — Но даже когда я рву на себе волосы, не зная, как быть, все равно не наказываю ее. Забавно, правда? Удивительно, что так легко любить своего ребенка… даже если постоянно размышляешь, как поступить…

— Любовь — единственное, чему не надо учиться. — Кейт улыбнулась.

— А если недостаточно просто любить ребенка всем сердцем?

— Тебе всегда будет казаться, что этого слишком мало, — ответила Кейт. — Сколько бы усилий ты ни прилагала, тебе не исправить все ошибки, не оградить свое дитя со всех сторон. Ты не в силах дать дочери все, что ей способна подарить сама жизнь. — И Кейт улыбнулась с невыразимой нежностью, свойственной лишь матерям. — Но видишь ли, вся тайна — в стремлении добиваться своего.