Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Ногти - Михаил Елизаров

Читать книгу "Ногти - Михаил Елизаров"

320
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 107 108 109 ... 117
Перейти на страницу:

— Сволочь неблагодарная, — пробормотала Надя, думая, что автор, довольный очередной шуткой, катит сейчас в свои забытые чертовы кулички.

Прочитанное все же скверно укладывалось в рамки грубого розыгрыша. Надя достала из ведра мятые листки, к которым уже налипла яичная скорлупа и картофельные очистки.

«Очень надеюсь, что пока еще разговариваю с тобой, а не с пищевыми отходами. Вначале выслушай, а потом я примирюсь с любым собеседником…»

Невесело усмехнувшись прозорливости сочинителя, Надя быстро посмотрела на последний, как ей показалось, лист. Подписи не было. Заключительная фраза обрывалась ничего не значащим переносом «одевал теплом солнечных лу-…». Скорее всего страницы были сложены не по порядку. Надя решила, что разберется по мере прочтения.

«Не вышло, не справился с эмоциями. Но я не жалею и не стану ругань свою зачеркивать или начинать письмо заново. Всякая корректура — уже лицемерие. Хочу оставаться с тобой до конца искренним. Ты, конечно, спросишь, а уместна ли с девушкой подобная искренность? Совершенно верно, неуместна. Поэтому и приношу мои извинения, такие же глубокие, какими еще могут быть только соболезнования.

Во первых строках сообщаю, что это письмо — единственное и последнее. Честное слово. Для чего я пишу его? Может, чтобы ты, наконец, узнала, какую любовь потеряла, как была нужна мне.

Страшно подумать, почти страницу исписал, а ничего толком не сказал, лишь демагогию развел. С чего же начать… Забавно, всегда умел на людях складно излагать свои мысли, такие речи закатывал, что держись, а один на один с бумагой и пары слов связать не могу.

Итак, слишком поздно о чем-то вздыхать, сожалеть. Сразу успокою. Мои чувства в прошлом. Я больше не буду унижаться, напрашиваться. Говоря избитыми фразами любовного лексикона, я отпускаю тебя и ничего не пожелаю на прощанье, потому что вычеркнул тебя из спектра моих желаний…»

Надя деланно засмеялась и покрутила у виска:

— Подумаешь, испугал. Шизофреник!

Перевернула страницу. Новые строчки окончательно убедили, что тот, с кем она недавно простилась у подъезда, не имеет к письму ни малейшего отношения.

«Не нужно изумленно покачивать головой, крутить у виска пальцем. Твоя память не нуждается в этой символической подзаводке. Подскажу. Знакомство наше, в общем-то, одностороннее. Конечно же, ты видела меня раньше, и неоднократно. Просто не придавала значения. На черта сдался тебе тощий, патлатый фрукт, слегка за тридцать, эдакая бородатая помесь блюза с концептуальной живописью, а если к этому прибавить нос типичного „Иосифовича“, так получится полная картина. Такие не в твоем вкусе, ну конечно. Тебе же больше нравятся бритоголовые коммерсанты, на манер твоего предпоследнего ухажера. Кстати, он не гнушался водить со мной дружбу, но не об этом речь…»

— Очень даже об этом, — зло пробормотала Надя. — Вот ты и проговорился, мудак.

Она выбежала в коридор за телефоном и скрылась в своей комнате, подгоняя ногой волочащийся по полу шнур. Набрала почти забытый номер.

— Ну, здравствуй, Надежда! Вот уж не ждал! — отозвался хрипловатый, будто завернутый в целлофан, мужской голос. — Рассказывай, как жизнь молодая?

— Так себе…

— Тогда у меня предложение. Я сейчас подъеду, и мы куда-нибудь к черту на рога закатимся. Как, не против?

— Только не сегодня. В другой раз.

— Когда еще этот другой раз будет? Развеешься, заодно обо всем расскажешь.

— Ну, правда, не могу. И еще неприятности всякие. Я почему тебе и позвонила…

— Ладно-ладно, — доверительная хрипотца обернулась деловой сухостью. — Говори, в чем проблема?

— Это и проблемой назвать сложно, сразу и не объяснишь..

— Давай выкладывай, не стесняйся, — подбодрил голос.

— Короче, мне один козел письмо подбросил, я даже не знаю, кто.

— И что?

— Он бред всякий написал!

— Ты из-за этого так нервничаешь?

— Хорошенькие дела, может, он вообще маньяк какой-нибудь!

— Ясно. А я чем тебе помочь могу? Разобраться-то несложно, но надо знать, по крайней мере, с кем.

— Просто он намекнул, что с тобой в хороших отношениях.

— Я знаком со многими людьми. Да прибавь еще тех, кто думает, что хорошо знаком со мной. Таких тоже достаточно.

— А есть среди твоих друзей бородатый, худой, с длинными волосами, художник или музыкант?

— Хм… Как раз с таким контингентом я нечасто общаюсь… Погоди, я не совсем понял. Ты что, получается, видела его?

— Да нет же! Это он сам про себя в письме написал.

— Приложил, так сказать, словесный портрет?

— Точно. Возраст за тридцать, и еще — на еврея похож.

— Это твои предположения или он тоже сам написал?

— Сам. Я понимаю, что звучит глупо…

— Неважно. Дай подумать… Был у нас один реставратор. Лет ему около сорока, может, чуть больше. Скворчевский фамилия. Внешность вполне библейская. И тебя, кстати, один раз он лицезрел!

— Когда?

— На презентации моего храма. Этот Скворчевский там внутренней отделкой занимался. Он говорил еще, что у тебя глаза, как у Покровской Божьей Матери.

— Смутно припоминаю. Думаешь, он?

— Не знаю. Скорее всего кто-то из твоих отвергнутых женихов отомстил. Решил попугать. Если ты боишься, я наведу справки о Скворчевском. Прищучим хрен обнаглевшему творцу в два счета.

— Да, спасибо.

— Ерунда… Может, передумала? Заехать за тобой?

— Сегодня неподходящий вечер.

— Не буду настаивать… Ты как, замуж не собираешься?

— Пока нет.

— Это правильно, нечего спешить… Ну, хорошо, если что-нибудь серьезное будет, сразу звони, в любое время. И если ничего не случится, — многозначительно сказал он, — тоже звони. Поняла?

— Да.

— Ну, пока, синеглазая…

Разговор ничего особенно не прояснил, но успокоил. Надя вернулась к письму без прежнего трепета.

Новая строчка обрела разборчивость в тот момент, когда Надин взгляд остановился на ней, и бесцеремонно разрушила воцарившийся было покой. В желудке, как хомяк в банке, завозился суетливый страх.

«И, конечно же, я не Скворчевский, и к скворцам в общем-то равнодушен. Я больше голубей люблю. Такое вот у меня единственное увлечение. Зато сколько радости доставляет.

Своей голубятни у меня нет. И голубь всего один, но шикарный. Я его ни на какого гривуна не сменяю. Гривун — это порода такая. Красивая птица, величавая: головка округлая, слегка вытянутая, тело удлиненное, глаза небольшие, темные и с узенькими веками, в хвосте двенадцать рулевых перьев — это как в двигателе лошадиных сил.

1 ... 107 108 109 ... 117
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Ногти - Михаил Елизаров», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Ногти - Михаил Елизаров"