Читать книгу "Императрица Орхидея - Анчи Мин"

Выражение лица принца Цзэ говорило о том, что он уже сожалеет о своей опрометчивости. Чтобы его ободрить, я сказала:

— Тем не менее мы желаем, чтобы принц Цзэ в полной мере выполнил свои обязанности после нашего вступления в Пекин. Его Юное Величество никак не сможет без него там обойтись.

— Разумеется, Ваше Величество! Благодарю вас, Ваше Величество! — Принц Цзэ тут же снова превратился в счастливого человека.

Я повернулась к Нюгуру.

— Полагаю, что на сегодня довольно? — спросила я.

— Да, — ответила она — Мы должны еще раз поблагодарить великого канцлера Су Шуня за проведенную им работу по подготовке переезда в Пекин.

22

День 10 октября был сочтен благоприятным, и 124 носильщика приготовили свои плечи, чтобы нести гроб с телом Сянь Фэна и всю остальную поклажу в Пекин. Для прощальной церемонии мы с Нюгуру оделись в изысканные траурные одежды, расшитые драгоценными камнями. Наши головы, шеи, пояса и туфли были увешаны украшениями, вес которых в общей сложности превышал двадцать пять фунтов. Золотые бусы, словно занавеской, закрывали мое лицо, а в уши были вдеты нефритовые серьги с инкрустированными иероглифами «на память». От их тяжести мои уши нестерпимо ныли и болели. В последние недели во дворце было плохо с углем, и поэтому мы давно не мылись. Голова зудела от грязи, а смазанные маслом волосы все притягивали к себе пыль. Я то и дело почесывалась, и под ногтями появлялись черные дорожки грязи. В таких условиях трудно было являть собой образец изысканности и возвышенности.

Мои дурные манеры очень огорчали Нюгуру, и она всячески старалась показать мне хороший пример. Когда речь заходила о внешности, ее терпение и выносливость становились достойны восхищения. Я была уверена, что она восседает по-королевски даже на ночном горшке. Скорей всего и в постели Сянь Фэна она проявляла ту же чопорность. Но все дело в том, что в любовных делах Сянь Фэн предпочитал творческий подход. Скорей всего Нюгуру представила ему стандартную позу из книги «Список императорской спальной комнаты» и взамен ожидала исключительно оплодотворения.

Все могли быть полностью уверены, что каждодневный макияж Нюгуру будет проработан до мельчайших деталей. У нее было два маникюрных дел мастера, оба резчика по рисовым зернышкам, и оба могли изобразить на ее ногтях полноценные пейзажи и архитектурные виды. Чтобы в полной мере оценить их мастерство, желательно было взять в руки лупу. Нюгуру точно знала, чего хочет. Под траурным одеянием она носила то самое платье, в котором желала умереть сама.

Мы прошли сквозь лес разноцветных зонтов и палаток. Мы все проверили. Потом мы лили вино, приглашая гроб пуститься в путь. И вот процессия начала двигаться из Ехола по направлению к Великой стене.

Гроб был покрыт сорока девятью слоями краски. Он был кроваво-красным с нарисованными золотыми драконами. Сперва из дворца выступил дивизион церемониальной гвардии. Гроб подняли на гигантскую красную раму, в середине которой высился шест с огромным флагом, на котором был вышит дракон, изрыгающий пламя. Тут же висели два медных колокольчика. Позади главного флага двигалась сотня других с изображениями могучих животных: медведей, тигров.

За флагами двигались пустые паланкины для духов. Они были разного размера и формы, но все богато разукрашены. Сиденья в них были покрыты леопардовыми шкурами. За каждым паланкином несли зонтик, желтый с белыми цветами.

Евнухи в белых шелковых платьях несли подносы с курильницами благовоний. За ними двигались два оркестра: один из медных инструментов, другой из струнных и флейт. Когда они заиграли, в воздух выстрелили хлопушки и с неба, как снег посыпались белые бумажные деньги.

Прежде чем сесть в паланкины, Нюгуру, Тун Чжи и я прошагали некоторое расстояние на своих ногах позади лам, монахов и разукрашенных церемониальных лошадей и коз. Вой тибетских труб и грохот барабанов был таким, что, обращаясь к Тун Чжи, я не слышала собственного голоса. Он не хотел ехать один, но я сказала, что ради соблюдения формальностей он должен это сделать. Тун Чжи раскапризничался и просил дать ему красноглазого кролика. К счастью, Ли Ляньин захватил его с собой. Кроме того, я пообещала Тун Чжи, что либо я, либо Нюгуру возьмет его к себе, как только представится такая возможность.

У подножия Великой стены процессия разделилась: Парад счастья продолжил свой путь, не мешкая, а Парад скорби отстал от него на несколько миль.

Днем погода изменилась. Пошел дождь, который очень быстро перешел в ливень. В следующие пять дней наша процессия растягивалась все сильнее и сильнее. Под нескончаемым дождем мы месили дорожную грязь, и скорость движения вызывала в нас тоску. Впервые в жизни Нюгуру оказалась не в состоянии обеспечить себе достойный макияж. В гневе она накидывалась на своих служанок, которые слишком устали, чтобы прямо держать перед ней зеркало, слишком большое и тяжелое.

Разведка докладывала, что горные ущелья кишат бандитами. В голове моей без устали метались картины того, что может нас ждать через час-два пути. Под прикрытием дождя на нас мог напасть кто угодно.

Императорский астролог рассчитал все с точностью до одного дня, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы остановиться и переждать непогоду в пути, — сколько бы ни изнемогали под дождем носильщики. Дождь между тем продолжал лить. Я с сочувствием думала о евнухах, которые несли тяжелые деревянные паланкины. В отличие от физически выносливых и привычных к тяжелой работе носильщиков, евнухи Запретного города всегда были изнеженными комнатными растениями. К тому же многим из них не было и двадцати лет.

Я заснула прямо в паланкине, и мне приснился странный сон. Будто я ныряю в море, как рыба, плаваю в воде, а потом вижу пещеру, запрятанную на самой глубине морского дна. Я вплываю туда, а вход утыкан острыми и толстыми колючками. Они больно царапают меня, и вода вокруг сразу же становится красной от крови. Вот я слышу шум от проплывающих по поверхности лодок, чувствую, как рядом струится вода. Я дергаюсь туда и обратно, стараясь выбраться из колючек, но ничего, кроме жгучей боли, не добиваюсь.

Ли Ляньин разбудил меня уже на рассвете.

— Дождь перестал, моя госпожа, — сообщил он. — Астролог сказал, что мы можем немного отдохнуть.

— Мы были в воде? — спросила я.

Он немножко помедлил с ответом, а потом сказал:

— Будь вы рыбой, моя госпожа, вы бы наверняка выплыли.

Мой паланкин опустили на землю, и я вышла на свежий воздух. Все мое тело так болело, словно побитое.

— Где мы?

— Деревня называется Весенние Ручьи.

— А где Тун Чжи?

— Его Юное Величество находится с императрицей Нюгуру.

Я отправилась их искать. Они отстали от меня приблизительно на полмили. Нюгуру приказала сменить своих носильщиков. Вместо того, чтобы винить мокрые дороги, она решила, что во всем виноваты носильщики.

Нюгуру рассказала, что ей тоже снился сон. Только в отличие от меня, она попала в замечательную, мирную страну, где у нее было зеркало во всю стену. Страна эта была спрятана в глубокой горной расщелине. Туда проводил ее такой-то буддист с длинной белой бородой до пола. Все ею восхищались и оказывали королевские почести, а на головах ее подданных сидели белые голуби.