Читать книгу "Ночная смена. Остров живых - Николай Берг"

Впрочем, вскоре я уже был в дежурке у той самой паненки. Там же была и весьма седая пани. Я в красках описал свою ситуацияю и так обильно посыпал главу пеплом, что обе женщины смягчились. Надо отметить, что, несмотря на свою безалаберность, я все же имел при себе визитные карточки, кошелек с рублями и двадцать дойчмарок. Ну и паспорт тоже был при мне, так что я был не совсем пустой.

После вручения визиток и моего раскаяния дежурная связалась с Варшавой-центральной и договорилась, что у проводницы моего вагона (У-у-у-у! Корова расседланная! Даже чая за сутки приготовить не удосужилась!) заберут мой билет. А до Варшавы меня подбросят через полтора часа с четвертого перрона поездом Гродно – Варшава. Далее я околачивался это время вокруг дежурки и в самой дежурке. Думаю, что я скрасил время белостокским служащим, так как приходившие сотрудники с интересом выслушивали рассказ про «глупство пана доктора» и осматривали меня как экзотический экспонат.

Можно не упоминать, что сгоряча я забрался в обшарпанный коротыш-подкидыш из трех вагонов с локомотивом, забитый затрапезными пассажирами. Почуявшая неладное дежурная прибежала вовремя, и вывела меня оттуда, как оказалось, этот недопоезд местного рейса и идет вообще не туда. Она даже за это время подкрасила белесые бровки и реснички и стала еще симпатичнее.

Дальше меня уже не выпускали из поля зрения и сдали наконец с рук на руки полной добродушной пани начальнице – бригадиру проводников в гродненском скором. До польской столицы доехал в теплой компании, разве что пожилой пышноусый поляк долго мне пенял на наших таможенников и на то, что мы не учим польский язык. В Варшаве мы дружески простились, бригадир Гиня привела меня туда, где ждал меня билет, всучила мне тридцать тысяч злотых на перекусить, предупредила, что вокзал криминально опасен и надо держать ухи на макушке, и мы расстались.

В дежурке мне отдали билет. Он тоже был непривычный – этакая книжечка, на каждой страничке обозначался очередной отрезок пути – после каждой пересадки, что ли, или по зонам. Надпись на нем «Ленинград – Лондон» меня несколько смутила. Ехал-то я в Штутгарт. Не спорю, Лондон тоже интересный город, тоже на юге, но на юге Англии, а Штутгарт – на юге Германии. Не так далеко, особенно если вспомнить моих соседей по вагону, но как-то странно. В билете была страничка Варшава – Берлин, потом зачем-то Берлин – Гамбург, страничка – билет на паром Гамбург – Дувр и опять железнодорожное Дувр – Лондон.

Минуту я стоял, соображая, в чем причина такого англоманского перерождения моего билета. Потом вдруг понял, что дура проводница осталась верной самой себе и отдала в Варшаве не мой билет, а билет толстой девахи англичанки – моей соседки по купе.

Несмотря на торжественность момента, я заржал так, что присутствовавшие вздрогнули. Сквозь смех я как мог объяснил, что отстал от поезда, потому как проводница ошиблась во времени стоянки, а сейчас она оставила не мой билет, а соседки по купе. Паненки сказали что-то вроде «О доз рашенз!»[38]но по-польски и зашушукались.

До прихода поезда на Берлин еще оставалось время, и я успел перекусить, сидя в буфете с какими-то подозрительными мужиками бомжового вида. Эх, знать бы, что вскорости все это будет и у нас – и безалкогольное пиво за девять тысяч, и бомжи повсюду, и прочие радости демократии… Пока подивился на прилавки со всякими химически-яркими пойлами и кучами нулей на ценниках и пошел встречать поезд на Берлин.

Вообще-то у польских железнодорожников форма синяя. У белокурой бестии, оказавшейся бригадиршей этого берлинского состава, как мне показалось, форма была черная, а когда она, выслушав меня (причем оказалось, что русского она не понимает, и мне пришлось толковать на немецком, что придало этой сцене еще больший трагизм), отшвырнула прочь окурок, я понял – хана! Нет у меня будущего!

Окурок как трассер прорикошетил по перрону. Я проводил его тоскливым взглядом и влез в вагон, воспользовавшись тем, что бригадирша куда-то ускакала. Тут явно поляки слопушили: наши ни в коем разе не дали бы мне вот так просочиться. Я тем не менее захватил плацдарм в тамбуре и судорожно окопался.

Потому, когда бригадирша явилась на суд и расправу с пополнением, я уже перевел дух и был готов. Мне объяснили (на этот раз уже по-русски), что билет – это фигня, а я должон доплатить за плацкарту. И белокурая бестия, и ее вспомогатель выжидающе на меня уставились после своего ультиматума. «Ви есть окружьены. Сдафайтесь!» – прямо висело в воздухе.

Я осторожно поинтересовался, вифиль все это платцкарте будет костен? Ответ впечатлил. И сумма, названная в рублях, марках и злотых трижды показалась несусветной. Я, как любой нормальный мужчина, тут же перевел ее в бутылки пива. Получилось пять польских бутылей, сто тридцать советских и двадцать пять немецких. Мне стало ясно, что меня считают окончательным дураком. Отчасти я в этот день был согласен с определением, но вот окончательным быть не хотелось. Я начал топыриться.

И тут полячка допустила ошибку – меня оставили на время в покое. Я был готов встать насмерть под огнетушителем и стоять так до Берлина или отдать те деньги, что у меня были, но не в таком количестве, как мне было предложено.

А еще захотелось навести справки у кого-то, кто лучше разбирался в вопросе денег, пива и валюты. Вагон уже был европейский, все двери в купе – стеклянные, и потому было видно, кто где сидит. Народу, правда, было немного. Я обратил внимание на двух мужичков постарше, у которых багаж состоял из жутко знакомых зеленых деревянных ящиков с родной абракадаброй – трафаретные буквы недвусмысленно давали понять, что в ящиках нечто под маркировкой ЯПДЩ – 1288 ЛДЫФ 2Ц. Ну не ручаюсь, что написано было именно это, но явно едут люди из СССР.

Вот я и спросил у них совета насчет стоимости плацкарты. Они повеселились, порадовавшись расчетам в пиве, и вразумили, что да, меня пытались нагло надрать. В итоге железнодорожная бестия надрала сама себя – паны заплатили за меня сильно меньше, чем было запрошено, и категорически потом отказались от возмещения убытков. В итоге мы провели время в приятной беседе, и в Познани я помог им выгрузить эти самые ящики – были панове на конференции в Одессе.

Немецкий погранец разочаровал, да еще и форма на нем сидела как в кино про немцев. Таможенники немецкие даже не почтили визитом, и я прибыл в Берлин. Коллеги меня уже ждали. Оказалось, англичанка долго плакала, что ее билет гавкнулся. Мои дамы ей искренне посочувствовали, но ни одной из трех не пришло в их тупые репы, то есть очаровательные, но явно пустые головы, что стоит придержать английскую деваху и встретить ее билет, поменяв на мой. Они сильно удивились тому, что не сообразили сделать такой, в общем, простой ход. Теперь толстуха с синим британским паспортом и моим билетом растворилась в Берлине, а Берлин – довольно большой город. На вокзале я толстуху не обнаружил. Встал вопрос, как ехать. Поезд в Штутгарт отходил через час. Следующий через двенадцать часов. Тут мадам Сова заявила, что Германия хоть и объединилась, но вокзалы западного сектора независимы от восточного. Дескать, если дернем на Запад, то вполне может быть, оттуда идет еще какой-нито поезд. Ну раз она так уверенно это заявила, мы поехали на запад в метро. И тут в вагоне я приметил парня с девушкой – они всю дорогу лизались в коридоре моего вагона, что явно говорило о сильных чувствах, которые не обломало даже путешествие поездом во Владивосток и обратно.