Читать книгу "Само совершенство. Книга 1 - Джудит Макнот"

Конечно, после сегодняшней ночи у Джулии не останетсяникаких иллюзий в отношении него. Она его окончательно возненавидит и будетсовершенно права. Но еще больше он ненавидел себя сам. Он презирал себя за то,что сделал с ней, а также за совершенно непонятную и незнакомую ему преждеслабость, из-за которой ему хотелось немедленно же отправиться в спальню Джулиии умолять ее о прощении. Выпрямившись в кресле, он взглянул на постель, вкоторой они вместе провели столько счастливых минут, и понял, что не сможет тамспать в одиночестве. Особенно зная о том, что она тоже без сна лежит в соседнейкомнате и ненавидит его.

Глава 39

Когда на рассвете Джулия выбралась из постели, ключи от«блейзера» лежали на туалетном столике, а во всем огромном доме царила жуткаятишина. Мучения и боль прошлой ночи уступили место какому-то тупому безразличию,и Джулия двигалась чисто автоматически, даже не отдавая себе отчета всобственных действиях. Единственное, чего ей хотелось, — это поскорее выбратьсяотсюда и никогда, ни при каких обстоятельствах не думать и не вспоминать о том,что здесь произошло. Забыть обо всем. Забыть о том, что она вообще когда-товстретила Захария Бенедикта и была настолько глупа, что влюбилась в него. Еслилюбовь делает человека уязвимым и легкоранимым, то упаси Господи еще развлюбиться в кого-нибудь. Достав из стенного шкафа нейлоновый мешок, Джулиянаскоро побросала туда свои вещи и направилась к выходу.

На пороге она ненадолго остановилась и обвела прощальнымвзглядом спальню, чтобы удостовериться, что ничего не забыла. Выключив свет,Джулия беззвучно повернула дверную ручку и шагнула в полумрак гостиной, нототчас же застыла как вкопанная. Сердце бешено стучало в груди — у окна, спинойк ней, засунув левую руку в карман брюк, стоял Зак. Заставив себя отвестивзгляд от этого призрачного силуэта, Джулия повернулась и на цыпочкахнаправилась к входной двери. Но не успела она сделать и двух шагов, какраздался знакомый голос:

— Список всех, кто был на съемочной площадке в деньубийства, лежит на кофейном столике.

Игнорируя комок, внезапно подступивший к горлу, и мысль отом, что он в конечном счете все-таки уступил, Джулия заставила себя двигатьсявперед, не оглядываясь.

— Пожалуйста, — еще раз раздался сзади хриплый, умоляющийголос, — прошу тебя, не уходи.

В голосе Зака прозвучала такая отчаянная мольба, что сердцеДжулии сжалось от боли, но уязвленная гордость по-прежнему не позволялаостановиться. Надо быть последней дурой, чтобы остаться здесь после того, чтопроизошло вчера.

Она уже взялась за ручку входной двери, когда снова раздалсяхриплый от напряжения и внутреннего страдания голос. Но на этот раз он звучалгораздо ближе, почти за самой ее спиной:

— Джулия, умоляю тебя, не уходи!

Не в силах сделать над собой последнее усилие и открытьдверь, Джулия прислонилась к ней лбом. Нейлоновый мешок выскользнул из рук иупал на пол. Плечи сотрясались от беззвучных рыданий, а ничем не сдерживаемыеслезы ручьем текли по щекам. Она плакала от стыда за собственное безволие и отстраха. Джулия теперь по-настоящему боялась этой любви, перед которой былаабсолютно бессильна. Зак развернул ее и крепко притянул к груди.

— Прости меня, — отчаянно шептал он, тщетно пытаясь хотьнемного успокоить Джулию. Но единственное, что он мог сделать, — это лишь ещекрепче прижать ее к себе. — Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста.

— Как ты мог так поступить со мной! — рыдала Джулия. — Какты мог!

Сглотнув застрявший в горле ком, Зак приподнял к себе еезаплаканное лицо и сказал:

— Я сделал это, потому что ты назвала меня трусом и убийцей.Я просто не смог этого выдержать… По крайней мере от тебя. И кроме того, потомучто я действительно являюсь бессердечным мерзавцем. В этом ты была совершенноправа.

— Ты действительно самый настоящий бессердечный мерзавец, —захлебываясь слезами, согласилась Джулия, — но самое ужасное заключается в том,что я все равно тебя люблю!

Зак снова прижал ее лицо к своей груди и в зародыше подавилпорыв ответить именно теми словами, которые Джулия хотела слышать. Теми,которые он хотел ей сказать. Вместо этого он прижал ее покрепче и начал нежноцеловать гладкий лоб и щеки. Он вдыхал аромат ее волос и позволил себеполностью отдаться на волю тех чувств, которые пробуждала в нем Джулия. Чувств,совершенно новых и не знакомых для него. В тридцать пять лет он наконец-тоузнал, что значит быть любимым просто так, совершенно бескорыстно… быть любимымтогда, когда у него не осталось ничего, что бы он мог предложить взамен, — ни славы,ни даже элементарной респектабельности… быть любимым женщиной удивительногомужества, способной на еще более удивительную преданность. Теперь он понималэто так же отчетливо, как и то, что если он признается ей в своих истинныхчувствах, то она будет ждать еще долгие годы после того, как он исчезнет. И темне менее Зак не мог полностью проигнорировать ее признание.

Потершись щекой о ее волосы, он ласково сказал то, что, поего мнению, полностью соответствовало истине:

— Я не заслуживаю этого, дорогая.

— Я знаю, — охотно согласилась с ним Джулия. В ее глазахпо-прежнему стояли слезы, но в голосе ужо появились прежние задорные нотки. Онапостаралась не зацикливаться на том, что Зак так и не ответил на ее признание.В конце концов, она слышала неподдельное страдание в его голосе, когда онпросил ее остаться. Она слышала, как сильно забилось его сердце после ее слов.Чего же ей еще нужно? Разве этого не достаточно? Джулия закрыла глаза,чувствуя, как длинные пальцы Зака нежно гладят ее затылок. Но когда онзаговорил, его голос показался ей невероятно усталым:

— Как насчет того, чтобы вернуться в постель и отложитьобсуждение убийства хотя бы на пару часов, пока я немного посплю? Я всю ночь несомкнул глаз.

Джулия согласно кивнула и вместе с ним вошла в спальню,которую уже не чаяла увидеть.

Зак заснул почти мгновенно, положив голову ей на грудь ипродолжая по-прежнему крепко обнимать ее.

Джулия лежала без сна, всматриваясь в его лицо, и перебиралапальцами неожиданно нежные волосы на виске. Сон не смягчил суровых черт Зака, иДжулия невольно подумала о том, что даже в забытьи он не обретает настоящегопокоя. Его брови были густыми и темными, а прямые ресницы казались почтичерными. Джулия немного подвинулась, чтобы устроиться поудобнее, и тотчас почувствовала,как напряглись его руки, крепче прижимая ее. Даже во сне Зак, судя по всему,боялся, что она все-таки покинет его. Этот бессознательный жест вызвал у Джулииневольную улыбку. Зак опасался совершенно напрасно. У нее не было ни малейшегожелания улизнуть отсюда.

В памяти Джулии неожиданно всплыли знаменитые шекспировскиестроки: «Весь мир — театр, и люди в нем — актеры». И каждый должен играть своюроль. С тех пор как Джулия закончила колледж, ее не покидало странное чувство,что она пока еще стоит за кулисами и ждет своего выхода, чтобы кто-нибудьподсказал ей, какую именно роль предстоит сыграть в этой жизни Джулии Мэтисон.Вспомнив об этом сейчас, Джулия глубоко вздохнула и невесело улыбнуласьсобственным мыслям. Теперь она наконец поняла, чего именно ждала все эти годы,для чего была создана и предназначена. Несмотря на искреннее стремление статьвоплощением благопристойности и образцом для подражания, все ее старания пошлипрахом, как только дело коснулось любви. Она тотчас же забыла все свои благиеустремления и влюбилась в человека отверженного, бесстрашного, циничного,сурового изгоя, который чем-то напоминал ей тех мальчишек, рядом с которымипрошло ее детство в трущобах Чикаго. С одной стороны, любовь к нему будила вней чисто материнские чувства, и она ощущала себя очень сильной и мудрой. Сдругой — та же любовь заставляла ее чувствовать себя беспомощной, хрупкой, вовсем зависимой от него.