Читать книгу "Пародия - Коллектив авторов"

каратэ.

По окончании сельскохозяйственных работ я снова не смог приступить к выполнению своего задания, потому что меня тут же послали как молодого специалиста на строительство институтской подшефной недостройки! Где я работал два с лишним месяца третьим учеником четвертого мастера по укладке кирпичей шестого сорта со знаком качества.

Невероятным усилием воли я взял себя в руки и даже попытался, не тратя времени зря, выяснить секрет новой бетономешалки с программным управлением и сложнейшей коммутационной перфокартой. Я спросил мастера-наладчика о порядке ее работы, на что он мне ответил:

— Слухай сюда! Положь колдобину со стороны загогулины, а сам где-нибудь приляжь рядышком, подальше… Потому как она в это время шмяк. тудыть, сюдыть, елки точеные, ерш твою медь… И ждешь, пока остынет. Остыло — подымаесси, вздыхаешь… Осторожненько вздыхаешь, про себя! Шобы эта дылда не рванула, и бегишь за угол за чекушкой! Потому как пронесло!

Записанный мною за мастером порядок работы бетономешалки был немедленно передан мною в центр. Восемь недель опытнейшие шифровальщики бились над ним, но так и не смогли разгадать, что означает научный термин «ерш твою медь!».

Я тоже не успел этого выяснить, потому что прямо со стройки меня забрали на курсы английского языка, с которых я был отчислен за неуспеваемость, потому что преподаватель не понимал моего чистого английского произношения.

За остальные три месяца пребывания на работе я пять раз посещал овощную базу, четыре раза — народную дружину, где сначала мы хулиганов ловили. А как мы их поймали, так они нас бить начали.

За это время я стал в принудительном порядке членом добровольного общества бега босиком по снегу под названием «Стопами Суворова!». А также обществ: НИРС, ВОИР, ШПД, ВКК, ЁКЛМН и КУКИШ! От такого количества общественной работы у меня начались невыносимые головные боли, но бюллетень врач не выписал, так как, прослушав мою грудную клетку, живот и голову, установил диагноз «плоскостопие»! И надел на меня ортопедические сапоги, в которых я не могу ходить даже с костылями.

Я пытался покончить жизнь самоубийством. И лег на рельсы неподалеку от Ярославского вокзала. Но поезд из Владивостока опаздывал на 18 часов, и я так замерз, что вынужден был пойти в гастроном, чтобы согреться на семь рублей, оставшихся от моей последней зарплаты после уплаты всех членских взносов.

Там, выпив, я рассудил трезво. Поскольку я потерял все средства к существованию, не выполнил ни одного пункта задания, позабыл все знания, полученные мною в разведшколе, у меня оставался только один выход — сдаться!

Выпив для храбрости еще немного, я подошел на перекрестке к первому попавшемуся милиционеру и сказал ему, что я иностранный резидент. На что он мне сказал:

— Раз ты резидент, то мы тебя сейчас и отправим в резиденцию!

И отправили меня в вытрезвитель, где я сейчас и нахожусь и пишу эту объяснительную записку, а главное — прошу настоятельно учесть, что я иностранный резидент. хочу добровольно сдаться, и поэтому меня надо срочно переправить в соответствующее заведение…

Резолюция директора вытрезвителя на объяснительной записке: «Гражданин, называвший себя иностранным резидентом, действительно попал к нам не по адресу. И был переправлен нами в соответствующее заведение, где теперь и пребывает в одном номере с Наполеоном, Александром Македонским и астронавтом с Альфа-Центавры, который прилетел к нам, чтобы купить пленки с записями песен Бюль-Бюль-оглы».

Приказ:

«Всем сержантам, старшинам, лейтенантам, капитанам, майорам, полковникам, умело сыгравшим роли научных сотрудников, колхозников, строителей, врача-ортопеда, учителя английского языка, за создание невыносимых условий работы и жизни опаснейшему разведчику Джону Кайфу объявить благодарность!!!

Именными песочными часами наградить машиниста скорого поезда «Владивосток — Москва», а также повысить в звании старшего лейтенанта, так убедительно сыгравшего роль рессоры трактора «Беларусь»!»

Задание выполнено! Кайф пойман! Если и дальше мы будем так работать, мы их всех изведем, товарищи!

Владимир Новиков

(р. 1948)

Людмила ПЕТРУШЕВСКАЯ

Выбранные места из букериады

Вот такую я сценку написала с полным критицизмом в свой адрес и с полной объективностью…

Умоляю вас, не читайте этого никогда, никогда!

Меня звали на бренной земле Анна, я никому не желала зла, всех любила и вела себя как английская королева.

Но четыре аборта на полставки исключительно по причине безумных и чистых надежд плюс два стакана чая с сахаром и с мордобоем плюс солнышко мое с ненаглядной попкой плюс отчаянье на продавленном диване плюс два гонорара к майским и октябрьским, которые тут же ушли на такси, — это же сумасшедшая цифра!

А тут еще в мою святая святых входит без спросу один хмырь, кодовое название — читатель. После признаний в любви, коварных комплиментов и клятв в верности до гроба этот типичный искатель московской прописки с гнилыми зубами и задатками педераста оскорбительно намекает, что весь этот ад, этот кошмар, эта пытка душевная становятся под моим пером устойчивым литературным приемом. Я спорить не стала, потихоньку позвонила от дуры соседки и сдала негодяя прямо в Кащенко, где ему самое место.

— Господи! — возопила я. — Годами не видеть в жизни ничего, кроме кромешного ужаса! Должна же, должна, должна быть за это какая-то награда!

Фридрих ГОРЕНШТЕЙН

…Мне уготована иная судьба — жениться на России, на этой тысячелетней изнасилованной вдове.

Зовут меня Гоша Иудышев, и для начала я должен, по-видимому, подробно и обстоятельно рассказать, когда и в каких исторических условиях я родился. Если быть совершенно точным, родился я еще в прошлом веке, и жизнь мне дал известный в ту пору беллетрист Ф. Д., вытащивший меня на свет из моего подполья. События, тогда со мною происшедшие, хорошо известны, и напоминать о них здесь я не считаю нужным. Однако для полного осуществления и разрешения идеи мне, признаюсь, все-таки не хватало места, которое я получил лишь сто лет спустя после того, как благодетель мой писатель Ф.Г. с присущей ему щедростью предоставил в полное мое распоряжение около восьмисот пятидесяти страниц романного текста.

Из своей петербургской каморки я перебрался в провинциальное общежитие, где, живя экономно, избегая мясных и рыбных консервов, воздерживаясь до поры от