Читать книгу "Сеятель Ветра - Майя Лидия Коссаковская"

* * *

Игнис Инфлексибилис умирал на дне наскоро вырытого окопа. Это был скорее мелкий грязный ров, куда оттаскивали раненых, чтобы не топтаться по ним. Воздух и земля дрожали от постоянных взрывов. Красные волосы саламандр сейчас ассоциировались у Игниса с коптилкой. Баррикада пылала как один большой костер, в котором отойдут в небытие непокоренные духи огня.

Игнис не чувствовал отчаяния или сожаления. Он знал, что каждый из его подданных переступит границу смерти с высоко поднятой головой. Они свободны. Независимы. Они – победители.

Лидер саламандр закрыл глаза. Силы покидали его так же быстро, как кровь, вытекающая из ран. Он был рад, что не доживет до конца битвы, до победы Мрака. Чувства покидали его. Среди свиста снарядов, грохота выстрелов и криков умирающих он слышал песню, святой гимн Царства. Слова звучали все выразительнее, ее пели глубокими, возвышенными голосами идущие в бой крылатые:

Слава Царству, которое Вечность охраняет!Мы – Его слуги, мы – Его солдаты!Горстью пепла наша жизнь сгорит…

– В Славе Царства, перед тем, кто на Троне… – произнесли сухие губы Игниса.

Он открыл глаза потому, что ему показалось, что он видит на баррикаде вспышки, ослепляющие, белые и золотые, солнце и слезы. Великое волнение охватило лидера саламандр. Губы двигались в лихорадочной благодарности, Господь позволил ему умереть в таких прекрасных галлюцинациях.

* * *

Даймон брел сквозь мрак. Он ощущал странную пустоту и легкость. Его отпустил страх, оставил гнев, ушли все эмоции. Он всматривался в слабый блеск меча и шел вперед. Темнота кричала. Он шел через море боли и последнего отчаяния. Сердце в груди ангела взрывалось тысячи раз, каждый шаг приносил смерть. Он умирал каждую секунду заново. И брел сквозь мрак. Он знал, что находится очень близко к Сеятелю. Чувствовал его присутствие так, как каждый крылатый ощущает присутствие Бога. Но только в этот раз он углублялся в полную противоположность Господа, во все, что Ему удалось отсечь. Даймон понимал, что Сеятель – это искалеченное существо и отсюда берется его всепоглощающая ненависть. Может, он и не хотел уничтожать, может, он хотел только воссоединиться. Снова стать целым. Исцелиться. Поглотить все, что создал Господь, чтобы снова с Ним соединиться.

Глубоко за пределами мира, в пустоте Бездны, Даймон понял, что он должен убить Бога. Это ничего, что Сеятель – бессмертный. Он, Даймон Фрэй, бывший Ангел Меча, должен будет забрать у предвечного существа уцелевшую частичку Господа – надежду. Он больше не ощущал ужаса. Он шел.

Он смотрел на Звезду Разрушения. Меч зловеще полыхал. Не будет воссоединения, Сеятель. Это орудие гнева, которое осуществит окончательное отделение.

В темноте звучал непрекращающийся крик. Тень морочила Даймону голову. Она подсовывала ему картинки, которые убивали.

…Из пустоты неуверенным шагом слепого вынырнул мертвый Разиэль с кровавыми дырами вместо глаз. Он что-то бормочет, протягивая руки. Спаси! Спаси! Тянет за собой выпущенные внутренности. Воняет трупом. Даймон сцепил зубы, сильнее сжимая Звезду Разрушения. Ладони Разиэля, ладони призрака, уже почти касаются лица ангела, искривленные, словно когти. Спаси! «Это только галлюцинации», – произносит в голове твердый, резкий голос. Звезда Разрушения начала движение, ударила. Призрак исчез с визгом.

Теперь появился Габриэль. Крылья отчаянно хлопают, из уст архангела вырывается пронзительный крик. Насаженный на кол Габриэль мечется, как жуткая марионетка. На губах кровавая пена, в глазах мука и дикий страх. Даймон чувствует тошноту, подкатывающую к горлу, бьет мечом. Галлюцинации! Только галлюцинации! Габриэль расплывается в темноте, но его стоны еще долго слышны.

Ангел Разрушения не замедляет шага, хотя уже знает, кого ударит через минуту. Через пустоту к нему идет Хийя. Кобальтовые локоны слиплись от крови. Разорванное платье открывает грудь и бедра. Хийя улыбается, а под линией подбородка, на шее, широко улыбается другой рот, рваный, багровый, так отвратительно развратный.

– Это правда, – прошептал призрак. – Так выглядит правда, Даймон.

Звезда Разрушения дрожит в руках ангела. Двойной рот Хийи растянулся в ухмылке. Золотые глаза светятся, как у кота. Но в них нет блеска, нет света, которые Даймон помнил и знал. «Это призрак», – настойчиво кричит голос в голове. Фрэй поднимает меч, бьет. Хийя исчезает с хохотом, похожим на плач.

Темнота, кажется, светится. Испускает черный, глубокий свет, которого не знает мир, созданный рукой Бога. Источником блеска является огромная фигура. Ее сила повалила ангела, вынудила упасть ничком. Он не мог смотреть в глаза, в лицо… Он пополз в пыли. Он ничто, прах, червяк. Плачь.

– СЫНОК, – произнес голос Бога. – СЫНОК! ПОДОЙДИ КО МНЕ! МЫ СТАНЕМ ЕДИНЫ!

Непреодолимая сила поднимает ангела на ноги, толкает вперед. Бог разводит руки.

– СЫНОК!

По лицу Даймона текут слезы, могучая фигура размывается, исчезает. Ангел Разрушения шатается, шаги его неуверенны. Под ногами светится меч. Дрожащая рука касается рукояти. В сердце ангела поднимаются рыдания и стенания. Предатель! Предатель! Но рука не отпускает меч. Бог ждет с разведенными руками.

– ПОДОЙДИ, СЫНОК!

Даймон дрожит. Рыдания разрывают его грудь. Он хочет бежать в эти открытые объятия. Он поднял меч для удара.

Предатель!

Удар.

Страшный крик потряс темноту. Свет разлетелся на куски, рушится, исчезает.

* * *

Даймон стоял посреди серой мглы. Туман перетекал, словно жидкий дым, густой и темный. Ангел Разрушения замечал во мраке едва различимые фигуры. Небольшие движущиеся в тени клочья тумана. Нигде ни следа Сеятеля.

«Я убил его, – ошеломленно подумал он. – Победил так легко? А где мой меч?» Он поднял к лицу пустую руку. Звезда Разрушения исчезла. Даймон быстро задышал, но ему казалось, что грудь не движется. Он не чувствовал боли, не был раненым, даже уставшим. Серые тени передвигались и дрожали. «Я хотел бы знать, что это за место», – подумал он, и в тот же самый момент мгла рассеялась, как разорванная на куски пелена. Тени взмыли вверх, словно стая потревоженных воробьев.

Даймон удивленно замер. Он стоял в саду, выжженном и бесцветном, словно засыпанном слоем пыли. Но не мертвом. Все деревья и растения, высокие, прекрасно цветущие, увитые плющом, каскады лиан, и даже трава под ногами, извивались в судорогах постоянной отчаянной трансформации. Увядали, засыхали и снова выстреливали пучками новых листьев, уже с самого начала пораженных болезнями, бледных и перекрученных. Бутоны цветов раскрывались, словно язвы разъедающей проказы, истекая густой вонючей субстанцией, умирали и сразу же оживали в очередных мутациях. Деревья клонились к земле, вдоль ствола с взрывом выстреливали покрытые слизью новые ветви, поросшие коростой почки. Стебли травы, перекрученные, истлевшие, шевелились, словно черви. Всюду разносился тяжелый смрад разложения. В воздухе порхали сгнивающие живьем бессмертные бабочки, раздираемые спазмами постоянных трансформаций, словно куски гнилого мяса. Выше, под серым небом, в безумном танце носились птицы, раздутые уродливые создания с несметным количеством раззявленных клювов, вытаращенных глаз и осыпающегося пера. По призрачному лугу, на котором стоял Даймон, бежала странными, спазматическими прыжками пятиногая серна, покрытая лишаем из сотен слепых, закрытых бельмами глаз, и ангел Разрушения наконец понял, где оказался.