Читать книгу "Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви - Екатерина Кулиничева"

Примечательно, что в крупных российских коллекциях почти не присутствует локальная тематика — например, артефакты, связанные с историей советского или российского спорта. Распространенное мнение, что популярность бренда adidas на постсоветском пространстве связана в первую очередь с его советской историей, расходится с опытом российских коллекционеров спортивной обуви этого бренда. В интервью коллекционеры отдают дань уважения этой странице истории, но отмечают, что сами пришли к этой тематической специализации другими путями, например через британскую моду или футбольную культуру.

«Я 1988 года рождения и не в том возрасте, когда мог бы застать это в сознательном [возрасте]. По рассказам родителей знаю, что в то время всеми правдами и неправдами пытались достать эти кроссовки. Это было очень круто. Мама рассказывала, что ее подругу однажды даже обокрали на улице: сняли с нее кроссовки, и она шла домой босиком. Но в момент формирования меня как личности, в подростковый период у меня никакого отношения к кроссовкам еще не было, поэтому сказать, что это на меня повлияло, наверно, нельзя. На меня в большей степени повлияла грамотная политика менеджмента и сотрудников аdidas в период 2009-2010 года, когда мое коллекционирование входило в активную стадию. Благодаря усилиям этих людей определенные редкие модели попадали в Россию, и их можно было купить. И это было на порядок лучше ширпотреба, который поставляли на российский рынок другие спортивные бренды. Возможно, если бы было иначе, я бы собирал другие кроссовки» (Максим Аске).

«Что-то в этом есть. У меня дома есть одна пара, сделанная в то [советское] время, она безусловно греет душу. В целом есть какая-то аура мифичности во всем происходившем, потому что это нонсенс — что такой бренд из западной страны попал к нам и, более того, имел тут свою фабрику лицензионную» (Антон).

В целом, как отмечают российские коллекционеры adidas, их британских или немецких коллег не очень интересуют советские страницы истории бренда, и эта тема не входит в европейский канон коллекционирования. Несмотря на то что у многих зарубежных коллекционеров в собраниях есть пары советского производства, они из-за недостатка информации и отсутствия интереса к этой теме зачастую остаются не атрибутированными.

Только один из российских коллекционеров, давших интервью для этой книги, целенаправленно собирает кроссовки и другую спортивную обувь adidas, выпущенную в СССР. По словам самого Константина, его привлекло своеобразие советской спортивной обуви adidas с необычными и интересными сочетаниями цветов и редкими моделями, которые могли выпускаться в количестве всего ста пятидесяти пар.

«Я увидел на выставке adidas Spezial советские „Афины“ и очень сильно захотел их. Спустя три месяца у меня уже было их три пары. Я их видел за несколько лет до этого в продаже у кого-то, но тогда подумал, что это подделка. После выставки я начал серьезно понимать, что не только одна модель производилась в СССР. Вы не представляете, как легко я нашел первую пару: как-то листал одну группу, и нашел очень старое фото. Написал автору с вопросом, остались ли они еще и готов ли он их продать. Предложил цену. Были люди, которые много про них (свои кроссовки adidas) помнят. Говорят: „О, эти я перед армией купил, не успел надеть, а когда пришел из армии, уже не в моде были. Так и остались лежать на антресолях“. Меня чаще всего эти люди спрашивали: зачем тебе это надо? Ты объясняешь, что вот, нравится очень, что коллекционируешь. Люди отвечают: „О, круто! У друзей поспрашиваю, если вдруг что найдется — позвоню“. Помню, один человек рассказывал, как в 1989-1990 годах стоял в очереди ради них, почти как сейчас. Ему позвонили друзья, сказали, что завтра привезут партию обуви в районный спортивный магазин и можно будет купить пару, отстояв в очереди. Нашлись знакомые в том магазине, и каким-то образом он смог купить три пары, две сносил, одна осталась, ее я и купил. Почти каждая пара связана у людей с какой-то историей. Или, помню, купил несколько пар у человека, а он оказался главным технологом фабрики и рассказывал, что иногда просто делал себе пары из остатков верха и подошвы. У меня есть пары, которые я нигде не видел. Может быть, это были какие-то прототипы, тяжело понять» (Константин Силенко).

Аналогичные каноны можно выделить также в коллективных практиках сообщества: например, в представлениях о том, как должны выглядеть сникер-конвенты и другие мероприятия, как должны работать нишевые магазины[250] и т. д.

«Во времена, когда сходка любителей кроссовок помещалась за столом на восемь человек, я помню, что мы мечтали, во всяком случае я, чтобы было больше народу, чтобы были интересные релизы, чтобы люди стояли в очереди» (Дмитрий «Габонская гадюка» Егоров).

Своеобразный канон формируют также нарративы из коллективной мифологии и системы убеждений, которые разделяют как минимум представители ядра культуры. В частности, российские энтузиасты кроссовок, как наглядно показывают интервью, разделяют характерную для традиционных коллекционеров «антихайповую» идеологию — негативное отношение к неоправданной шумихе вокруг определенного круга новых лимитированных моделей, критическое отношение к мейнстримной моде и стремлению носить то, что носят все, и быстро менять свои предпочтения под влиянием мимолетного потребительского ажиотажа. Также наблюдается негативное отношение к резкой капитализации вторичного рынка кроссовок и критическое отношение к политике брендов, когда та расходится с интересами сообщества. «Старики», безусловно, воспринимают накопление знаний как важную часть становления энтузиастом кроссовок и т. д. Не случайно многие тезисы в главе о коллекционерах кроссовок как фандоме были проиллюстрированы цитатами российских представителей этой культуры. Для некоторых представителей сообщества характерна и свойственная более старым кроссовочным культурам обеспокоенность утратой локальной специфики.

«Локальные особенности нашего кроссовочного сообщества существовали года, наверно, до 2012-2013-го, когда кроссовки не были настолько популярны, насколько они есть сейчас. [Сегодня] многое копируется из западного сообщества, в том числе тенденции коллекционирования. И в этом на самом деле очень мало индивидуальности. А до 2012 года я наблюдал индивидуальность. У людей была своя идея, которая, возможно, опиралась на их опыт, в чем-то ностальгический. И они старались его задокументировать, в том числе через спортивную обувь. Могу сказать это на собственном примере и на примере своего поколения. Люди обращали внимание на релиз с тем или иным художником, который был им близок, или релиз с музыкальной группой, потому что они коллекционировали все, что было связано с этой музыкой или этой группой конкретно. Сейчас законы коллекционирования в общей массе определяют другие вещи, более массовые. Но это на самом деле результат развития интернета, возможности путешествия, доступа информации в Россию. Вопрос опыта и взаимодействия с этой информацией. Все-таки коллекционеры стали моложе, а когда тебе восемнадцать лет, у тебя бэкграунд не такой большой, ты идешь на поводу у каких-то модных тенденций, потому что это тоже определяет твое положение во многих субкультурных вещах. На самом деле, со многими историями такое произошло. Могу привести очень интересный пример с граффити. Эта культура обладала своим лицом в России где-то года до 2003-го, пока сюда не пришли западные бренды, которые являются производителями всех инструментов. До определенного момента всего этого тут не было, и локальные художники искали аналогичные инструменты, но локальные. Которые придавали определенную стилистику всем работам, то есть мы отличались от всего мира. Плюс кривая интерпретация всех тенденций. Мы не особенно на них смотрели, потому что по сути неоткуда их было брать. Был плюс-минус аналоговый мир, в интернете не было такого количества материалов, как в печатном виде. А опыт ты мог получить только в персональном общении. В какой-то момент локальные тенденции сходят на нет, потому что они перестали считаться, так скажем, профессиональными и правильными. То есть если во всем мире думают так, почему мы думаем локально вот так? Не ценилась какая-то локальная идея. К большому сожалению для меня лично, Россия с этого момента, где-то с середины нулевых, очень активно смотрит на западную культуру, полностью ее впитала и сейчас не производит какой-то свой правильный локальный продукт. [Существуют] единицы, которые делают его. Это можно наблюдать во многих странах. Раньше можно было посмотреть и определить: это Россия, это Германия, а это США. Сейчас все настолько смешалось. А мне кажется, транслировать какую-то локальную идею — главная задача. И в коллекционировании. Ведь коллекционирование — это все-таки позиция, это взгляд на культуру» (Дмитрий Оскес).