Читать книгу "22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война? - Марк Солонин"

Соответственно, публичное унижение, а затем и зверское истребление евреев должно было, по замыслу фашистов, «освободить» население оккупированных областей Советского Союза от страха перед советской властью, разжечь ненависть ко всем носителям коммунистической идеологии.

То, что абсолютное большинство жертв геноцида не имели ничего общего с карательной системой НКВД, да и внешне совершенно не походили на «жирующее начальство», не смущало ни гитлеровцев, ни их пособников, ни (что самое главное и трагичное) рядовых обывателей. Советское общество было давно и тщательно психологически подготовлено к таким явлением, как массовый внесудебный террор, наказание без преступления, коллективная ответственность целых групп населения за преступления (часто — вымышленные) отдельных лиц. Разве так называемые «кулаки» были похожи на валяющихся на печи тунеядцев? А много ли так называемых «троцкистов» видели живого Троцкого или хотя бы прочитали какую-нибудь его книгу? Да и зачисление целых народов в разряд «подозрительных элементов» (нашедшее свое выражение в арестах и депортациях корейцев, китайцев, поляков, латышей) было для советских людей не в диковинку.

Надо признать, что фашисты мастерски использовали в своих целях «подготовительную работу», проведенную с населением другим тоталитарным режимом. Особую роль в разжигании ненависти к евреям сыграли массовые расстрелы заключенных, произведенные в ряде мест органами НКВД накануне отхода Красной Армии. Мимо такого «подарка» немцы не прошли. Ответственными за это злодеяние были объявлены евреи (хотя к 41-му году евреи из НКВД были практически полностью «вычищены»). Изуродованные, разлагающиеся трупы раскладывали на площадях, сгоняли население, и в обстановке массового психоза подстрекаемая профессиональными провокаторами толпа начинала еврейский погром. Так у разрытых могил одна кровавая диктатура передавала «эстафетную палочку» преступлений другой...

Разумеется, палачи и их пособники составляли, самое большее, 2—3% от общей численности взрослого населения оккупированных районов. Не следует забывать и о том, что нормальные люди были лишены возможности выразить им хотя бы моральное осуждение — палачи были вооружены и опирались на поддержку всей военной машины гитлеровской Германии. Однако было бы большим и фальшивым упрощением реальной ситуации утверждать, что позиция большей часть населения была нейтральной. И дело не только в том, что отсутствие простого человеческого сочувствия (тем более — насмешки и глумление со стороны недавних соседей, сослуживцев, учеников) буквально ошеломили евреев, лишили многих из них воли к жизни и сопротивлению. Значительная часть населения, хотя и не участвуя непосредственно в убийствах, охотно наживалась на грабеже еврейского имущества, на мародерской «торговле», когда за кусок хлеба выменивали фамильные драгоценности. Появились люди новой профессии — так называемые «шмальцовники». Это были охотники за евреями, которые, обнаружив скрывающихся, вымогали у них выкуп за недонесение. Затем, отобрав у жертвы все, что возможно («вытопив смалец»), они выдавали евреев оккупационным властям [159, с. 295]

Очень яркой иллюстрацией ко всему сказанному может служить такой отрывок из упомянутого в предыдущей главе отчета К.Ю. Мэттэ — одного из руководителей подполья Могилева:

«...В первые месяцы оккупации немцы физически уничтожили всех евреев. Этот факт вызвал много различных рассуждений (заметьте — не ненависть к палачам, не сострадание к жертвам, а «различные рассуждения»! — М.С). Самая реакционная часть населения, сравнительно небольшая, полностью оправдывала это зверство и содействовала им в этом. Основная обывательская часть не соглашалась с такой жестокой расправой, но утверждала, что евреи сами виноваты в том, что их все ненавидят, однако было бы достаточно их ограничить экономически и политически...

...Остальная часть населения, советски настроенная, сочувствовала и помогала евреям во многом, но очень возмущалась пассивностью евреев, так как они отдавали себя на убой, не сделав ни одной, хотя бы стихийной попытки выступления против немцев в городе или массового ухода в партизаны... просоветски настроенные люди отмечали, что очень многие евреи до войны старались устроиться на более доходные и хорошие служебные места, установили круговую поруку между собой... «И вот теперь евреи тоже ожидают помощи от русских Иванов, а сами ничего не делают», — говорили они...

Учитывая настроение населения, невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев... так как это, безусловно, могло вызвать отрицательное отношение к нашим листовкам (подчеркнуто мной. — М.С.) даже со стороны наших, советски настроенных людей или людей, близких нам» [158].

Текст потрясающий. Судя по нему, население воспринимает происходящее как войну между евреями и немцами. Меньшинство активно выступает на стороне немцев, основная масса тихо злорадствует («евреи сами виноваты»). Самые лучшие возмущаются пассивностью евреев, но при этом сами сидят в городе и в партизаны уходить не собираются («немцы же нас не трогают»). Одна только мысль о том, что «русский Иван» должен влезть в эту чужую для него драку, вызывает крайнее раздражение у этих замечательных «советски настроенных людей». Одним словом — монолитное единство и глубокий интернационализм. Стоит отметить, что оккупационные плакаты, вывешенные в Могилеве весной 1943 г., обещали 5 пачек махорки за одного выданного еврея [159]. Дешево, даже по военному лихолетью дешево. Но, видимо, жители города и не старались «устроиться на более доходные места», многих устраивала махорка...

Монолитного единства не было. Среди кровавого безумия нашлись люди, способные на высочайший героизм, мужество, самопожертвование. Несмотря на зверский террор оккупантов (расстрел, причем всей семьи, полагался не только за укрывательство евреев, но и за недонесение), тысячи людей всех национальностей пришли на помощь отверженным. Израильским мемориально-исследовательским центром «Ядва-Шем» установлено более 18 тысяч имен людей, спасавших евреев в годы геноцида. Среди них 5500 поляков, 1609 украинцев, 488 литовцев, 440 белорусов.

В белорусском местечке Бреслав спасением евреев занималось 60 семей — простые крестьяне, врачи, православные и католические священники. В городе-герое Бресте из 25 тыс. евреев в живых осталось 19 человек. Шестерых из них спасла, спрятав в своем домике, семья Полины Макаренко.

Житель Умани, ветеран и инвалид Первой мировой войны Александр Дятлов, спрятал в своем доме 12 евреев. Кто-то из соседей донес немцам. Расстреляли всю семью Дятловых, включая трех детей.

Воспитатели детских домов Минска на протяжении трех лет оккупации скрывали от карателей более 500 еврейских детей. 12 детей спасла заведующая детским домом № 2 в Киеве. Капитан вермахта Вилли Шульц вывез на грузовой машине из минского гетто 26 человек. Бургомистр города Кременчуг Синица-Верховский был расстрелян в ноябре 1941 года за то, что выдавал евреям подложные удостоверения личности. Крестьяне села Раковец (Западная Украина) укрыли 33 еврейские семьи. В селе Куяльник (Одесская область) колхозник В.М. Иванов спас 25 человек... [159]

Да и не все евреи «пассивно отдавали себя на убой». История еврейского сопротивления далеко выходит за рамки темы нашей книги. Ограничимся лишь кратким упоминанием нескольких фактов.