Читать книгу "Куявия - Юрий Никитин"

Что со мной, спросила она себя смятенно. Почему я страдаю,когда он на меня не смотрит? Или пора уже признаться себе, назвать все своимиименами?

После ужина женщины еще надолго задерживались в его доме,пряли и пели, даже из своей каморки она слышала их негромкие милые девичьиголоса, сердце вскипало от ревности, а воображение рисовало картины, как он улыбаетсяим, берет какую-нибудь за руку и уводит в свою комнату.

Она сидела на своем ложе, прислонившись к холодной стене вожидании Сбыслава. Дверь громко скрипнула, Блестка подняла голову, вместоСбыслава в дверном проеме стоял Иггельд. Сердце застучало чаще, она дажеуловила, как запульсировали жилки на висках, чего с ней никогда не случалось.Некоторое время она ждала, что он заговорит или дотронется до нее. Может быть,даже схватит в объятия, но Иггельд стоял неподвижно, словно резной столб.

Чувствуя неясное разочарование, она стиснула челюсти,выпрямилась, надеясь, что получилось достаточно надменно. Он стоял сраспахнутой на груди рубашкой, голову наклонил, словно намеревался ее боднуть,в глазах мрачное и даже злое выражение.

– Враг мой, – произнес он, – почему ты –враг мой?

– Потому что, – ответила она.

Он не понял, судя по его лицу, но переспрашивать не стал,подошел, сел и взял ее за плечи. Она вскинула голову. Их взгляды встретились. Вего глазах глубокая печаль.

– Почему, – повторил он, – почему?.. Я нехочу быть твоим врагом.

Она дерзко усмехнулась.

– Да? Тогда сними с меня цепи.

– Нет, – ответил он просто.

– Почему?

– Убежишь, – ответил он бесстрастно. – Пока вцепях, за тобой присматривают десятки глаз. В этом железе не позволят выйти задвери этого дома. Но без цепей ты сможешь уйти даже сквозь стены.

Она посмотрела вопросительно.

– Как?

Он двинул плечами.

– Не знаю. Может быть, просто вышибешь кулаком камни ивыйдешь. А если кто рискнет заступить дорогу, оторвешь голову.

Он вроде бы шутил, но глаза оставались серьезными. Онастаралась смотреть бесстрастно, пусть не видит, как тихая печаль охватывает еесердце.

– Тебя скоро заберут у меня, – сказал онпросто. – Но сейчас ты еще здесь. И ты – в цепях.

Его пальцы приподняли ее подбородок. Она попробовалаотвернуться, и тогда он неуловимо быстро припал к ее губам горячим ртом.Блестка застыла, попробовала отодвинуться, это было невероятно трудно, странноежелание прижаться к нему пронзило, как острый клинок.

Он целовал долго и жадно. Словно зачарованная она ощутила,как руки поднимаются, ладони опустились на его широкие горячие плечи, округлыеи твердые Его поцелуй длился, она ощутила, что предательские губы вновьпотеряли твердость камня, потеплели, стали мягкими и податливыми.

Он с усилием оторвался от ее губ. Она видела, как в глазахполыхнул гнев.

– Что ты со мной делаешь? – спросил он. –Женщина, в тебе нет… сердца!

Она прямо смотрела ему в лицо.

– Сердце меня и предает, – ответила она. – Тымой враг. Но я, в отличие от тебя, могу признаться… могу сказать правду.

– Какую?

– Мне нравится, – ответила просто, – когда тыменя целуешь. Меня еще никто не целовал. И не обнимал, если не считать братьев.

Он сгорбился: братья – это прежде всего артане. А онипридут за сестрой и не оставят здесь камня на камне. Можно не сомневаться, уних хватит сил и решимости. Люди, которые смели могущественные армии Тулея,смели даже черные башни магов там, на равнине, сметут и оставшиеся в горах. Аего Черныш хорош для рейдов, но не для схватки с целым войском.

– Но если представится возможность… – сказал он иумолк, не мог выговорить дальше.

– … то я убегу, – договорила она.

– Если сниму цепи, поклянешься, что не убежишь?

– Нет.

– Почему? – спросил он, но голос звучалбезнадежно, ответ Иггельд знал.

– Я – артанка, – ответила Блестка. – Адля нас родная земля не то что для куявов. Мы в войне, а ты – мой враг.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Взглядысказали больше, чем оба могли бы словами.

– Хорошо бы, – выговорил он с трудом, –очутиться нам и дальнем-дальнем краю. В такой стране, где не слыхали даже оКуявии или Артании.

– Мы здесь, – возразила она. – Мы воюем. Я утебя в плену. Ты волен делать со мной все, что захочешь.

Он опустил руки.

– Да.

– Так делай же, – сказала она просто.

Он покачал головой.

– Думаешь, только у артан есть гордость?

– Что ты имеешь в виду?

– То, – сказал он с нажимом, – что я никогдане возьму силой женщину, которую полюблю.

Он ушел, прежде чем она поняла, что он сказал, и прежде, чемуспела ответить то, что хотела.

* * *

Она старалась всегда и везде лицо держать бесстрастным,только глаза видели и замечали все. Здесь либо жили полные уроды, что не держатв доме оружия, либо все оно спрятано в комнате хозяина. Артане справедливосчитали, что оружие на стене – лучшее украшение, и потому развешивали еговезде и всюду.

Хотя бы нож найти, подумала она в тоске. Конечно, лучшевсего – артанский топор, что рубит и железо, как сырую глину. Тогда быникто не смог остановить ее на пути к свободе… или к славе. Железная цепь и этиоковы, на которые так надеется ее поработитель, на самом деле не настолько, ненастолько, как он и остальные в этом доме думают…

Правда, она может исхитриться изорвать одеяло, получатсяленты. Если связать все, то легко спуститься через окно, что в коридоре. Тамвсего один страж, но с ним справиться легко, он всего лишь куяв. Женщины судивлением говорили между собой, что молодого хозяина терзает какая-то хворь,исхудал, спал с лица, вчера накричал на Апоницу, люди стараются не попадаться ему,раздражен, зашибет. Раньше он всегда завтракал вместе со всеми, а сейчас уходитутром тайком, словно вор, целый день носится где-то, а возвращается поздноночью, весь в побитых доспехах, в крови…

Поздно ночью, подумала она мрачно. Это чтобы со мной не встречаться.И уходит рано утром потому же. Что ж, враг мой, я тоже не уступлю тебе ни каплисвоей гордости. Если надеешься, что я что-то скажу, начну оправдываться илихотя бы объясняться, ты тоже станешь доказывать, в чем я не права, и такимобразом к чему-то придем, но я не скажу ни слова. Здесь – враги.

В груди было холодно и пусто. Здесь враги, напомнила онасебе. Я должна искать возможность бежать. Если надо, убью любого, кто встанетна дороге. Любого.