Читать книгу "Викинги. Ирландская сага - Джеймс Л. Нельсон"

— Тесните их! Тесните! — прокричал Торгрим.

Рядом с ним Годи сражался, словно обезумевший великан, орудуя щитом, как тараном, и напирая на ирландцев всей мощью своего огромного тела. Его меч беспощадно разил всякого, кто оказывался в пределах досягаемости его длинных рук. Торгрим мельком увидел Харальда. Мальчик где-то заработал рваную рану на лице, и она кровоточила, хотя и не сказать, что слишком обильно. Судя по тому, с каким пылом он дрался, Торгрим понял, что сын даже не заметил ее.

Справа возникла какая-то суета, и Торгрим бросил взгляд в ту сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как Орнольф Неугомонный расталкивает своих людей, пробираясь в первые ряды, чтобы обрушиться на стену щитов и воинов за ними. Наконец он добрался до врага, с трудом преодолев почти целую милю открытого пространства, но сейчас в нем взыграла кровь. Подобно Торгриму, он забыл о возрасте и усталости и ударил щитом в шеренгу ирландцев, орудуя своим боевым топором с прежней легкостью, чему Торгрим уже сотни раз становился свидетелем во множестве схваток в дюжине чужих стран за двадцать лет странствий.

И вновь стена щитов подалась назад, совсем немного. Ирландцы отступили на полшага, но это было начало, первый признак слабости, и Торгрим понял, что скоро они сломаются. Но, нанося очередной удар Железным Зубом, он вдруг заметил то, чего не ожидал, — к слабому месту в стене щитов бежали новые воины, чтобы укрепить его.

«Подкрепления… эти ублюдки придержали в резерве свежие силы», — подумал Торгрим. Теперь он уже нисколько не сомневался, что они сражаются не с крестьянами, набранными с бору по сосенке, а с обученными солдатами, хорошо знающими свое дело.

«А вот за что мы с ними деремся?» — закралась ему в голову крамольная мысль, и он понял, что у него нет ответа на этот вопрос.

И вдруг громко и призывно затрубил рог, прорезав шум схватки и стук дождя. Он протрубил вновь, к нему присоединился еще один, а потом еще и еще, но что это означало, поняли только ирландцы. Стена щитов качнулась и попятилась. Это было даже не отступление, а организованный выход из боя с целью разорвать контакт. Щиты поднялись на уровень груди, оружие солдаты держали наготове, готовые нанести смертельный удар, но не делая этого. Шум сражения разом стих вдоль всей линии соприкосновения, когда ирландцы отошли на несколько шагов, не признавая поражения, но и не продолжая схватку. Норманны, не понимая, что происходит, отступили тоже, уронив усталые руки с зажатыми в них мечами и топорами.

Справа от Торгрима что-то происходило; он увидел, как четверо викингов вытаскивают отчаянно сопротивляющегося Старри Бессмертного из толпы ирландцев. Глаза у берсерка были широко распахнуты, в уголках губ пузырилась пена, и он был весь, с ног до головы, перепачкан кровью, как если бы сам разрисовал себя ею.

Торгрим поспешил к тому месту, где четверо норманнов с величайшим трудом прижимали Старри к земле, а тот брыкался и извивался всем телом, пытаясь вырваться.

— Старри, Старри! — выкрикнул ему в лицо Торгрим, опускаясь на колени рядом с берсерком.

Старри перевел на него безумный взгляд. Торгрим положил руку ему на плечо и почувствовал, как тот обмяк и расслабился.

— Отпустите его, — приказал Торгрим викингам, и те повиновались, после чего вскочили и поспешно отошли в сторону, желая убраться подальше.

— В чем дело? Что происходит? — спросил Старри.

— Не знаю, — ответил Торгрим.

Рога по-прежнему трубили, но все оставались на своих местах. Вдоль всей линии соприкосновения викинги и ирландцы стояли в нескольких шагах друг от друга, ожидая, что будет дальше.

— Мы уже умерли? — осведомился Старри.

— Более или менее, — отозвался Торгрим.

Он встал, а Старри сел и огляделся. Справа началось какое- то движение, стена щитов дрогнула и раскрылась. А потом, к изумлению Торгрима, в образовавшейся бреши показалась белая лошадь, на которой в отороченном золотой бахромой платье восседала принцесса Бригит. Она держала в руках меч, причем, как ни странно, умело: не так неловко, как держали оружие другие женщины, родившиеся не в Норвегии. Бригит несла меч так, как будто привыкла к тяжести оружия, и с высоты седла пристально вглядывалась в лица мужчин, которые умолкли и выжидательно смотрели на нее.

— Харальд! — крикнула она, заметив наконец в рядах норманнов Харальда сына Торгрима. — Харальд!

Харальд выступил вперед, и по лицу его было видно, что юношу обуревают смешанные чувства — гнев, смятение, неуверенность. Бригит произнесла несколько слов по-ирландски. Харальд кивнул, что-то бросил в ответ, после чего властным голосом, разнесшимся по всему полю, произнес:

— Принцесса Бригит ник Маэлсехнайлл попросила меня перевести ее слова. Это ее вы видите перед собой.

Он кивнул Бригит, и та заговорила на своем диковинном наречии. Харальд внимательно слушал ее и время от времени кивал.

— Она говорит, что мы, викинги, пришли сюда вместе с ней затем, чтобы помочь ей вернуть трон Тары. Что нам было обещано золото и серебро за наши труды… — Он сделал паузу, поскольку Бригит что-то добавила. — Она говорит, что это условие остается неизменным. Что мы не должны сражаться с ней. Нам нужно присоединиться к ней и этим воинам, чтобы разбить армию Тары, и тогда золото и серебро станет нашим.

«Если Бригит ожидала радостных воплей и бурного восторга по поводу предложенного союза, то она наверняка разочарована», — решил Торгрим. Норманны не издали ни звука, просто стояли молча и смотрели на нее. Надполем повисла мертвая тишина, отчего шум дождя казался особенно громким.

— Ночной Волк, — заявил Старри, вставая, — не думаю, что это Вальгалла. — Дождь смыл с него кровь, но не равномерно, а пятнами, отчего он выглядел еще ужаснее, чем раньше. — Клянусь всеми богами, — продолжал он, оглядываясь, — Вальгалла должна выглядеть получше этого проклятого места.

Бригит вновь заговорила, громко и властно. Харальд перевел:

— Что скажете?

С дальнего конца шеренги долетел чей-то голос, и Торгрим узнал Хроллейфа Отважного.

— Я скажу, что с нас довольно лжи этих ирландцев! — прокричал он. Викинги разошлись в стороны, и в образовавшуюся брешь тяжело ступил Хроллейф, указывая на Бригит. — И, что еще хуже, с нас довольно лживых ирландских женщин!

Его слова вызвали ропот одобрения, прокатившийся по рядам норманнов. Торгрим покосился на Харальда и понял, что мальчик подбирает слова, не зная, как перевести то, что сказал Хроллейф.

Но тут шум дождя заглушил еще чей-то голос, при звуках которого лицо Торгрима залила краска гнева. Арнбьерн Белозубый протолкался в середину шеренги вслед за Хроллейфом, словно торопясь оказаться в центре внимания и внести свою лепту, чтобы о нем не забыли.

— Ты не имеешь права говорить от лица всех викингов, Хроллейф! — крикнул он.

Торгрим лишь покачал головой. Зрелище было жалким. Если Арнбьерн и пользовался когда-либо авторитетом и властью, то теперь он явно растерял их напрочь. Сейчас он больше походил на сварливую домохозяйку, чем на ярла, командующего воинами.