Читать книгу "Укок. Битва Трех Царевен - Игорь Резун"

Она помолчала. Красивые восточные глаза опять расширились.

— Я ненавижу свою мать, — хрипло проговорила она. — Ненавижу! Она не отдала меня в Невесты. У нас в квартале жила Невеста. Мать не позволила мне сделать татуировку. Теперь, — она хлопнула себя по голому животу, — это ненасытное лоно требует секса, понимаешь? Всегда и везде. Я могла бы приносить какую-то пользу… но я не Невеста!

Вуаве усмехнулся. Посмотрел на массивные часы от Cathie на волосатом запястье левой руки.

— Тогда бы тебя тоже зарезали, — пробормотал он, — как свинью.

— Пусть! Но я бы унесла с собой в могилу Знание Старца! А сейчас мы кромсаем их, как мясо. Сколько мы уже убили, Робер? Десять? Двадцать? Я сбилась со счета. Сколько их оловянных колечек? Сколько их еще? И что ты будешь делать с их головами, Робер? Они сгниют, в них нет уже ничего, как нет и Старца. Нет ничего, мой любимый, нет.

Робер Вуаве поморщился, стоя у окна. Его руки нервно играли.

Внезапно Мириам отвалилась на подушки, потом с безумной улыбкой повернулась к нему:

— А почему она? Почему ОНА, скажи мне? Почему она, эта русская, которую мы ищем? Ну, скажи, почему именно она?

— Заткнись! — прошипел человек.

Однако женщина не успокоилась. Она покинула свое ложе и поползла на четвереньках к Вуаве. Халат слез с ее тела, и теперь она, голая, широкобедрая, подползала, хрипло бормоча:

— А? Почему она? Или ты дашь мне секс? Дай мне секс, Робер, дай, ну возьми меня. Сделай мне больно! Или скажи, кто она, почему мы охотимся за ней! Почему из России?

Она все-таки подползла и ухватила его за ногу. Он попытался оттолкнуть женщину, но она высунула язык и начала лизать его ботинок. Вуаве с трудом отпихнул ее, а потом, изловчившись, нанес удар по касательной, отбросив женщину назад. Она отлетела, упала на ковер, опершись руками. Из разорванной его квадратным каблуком губы текла кровь. Вуаве не выдержал и в два шага подошел, взял ее за волосы, резко отогнув голову назад. Она даже не застонала. Он мог бы взять ее за подбородок, но не хотел испачкаться. Заглянул в ее черные дикие глаза:

— Я скажу тебе, мерзавка. Тогда ты отстанешь?!

— Да.

— Потому что, когда Хасан Гусейн ас-Сабах приказал своей первой жене сбросить со скалы девочку, рожденную второй женой, — с бешенством проговорил он, стискивая ее волосы, — то первая пожалела ребенка! И, спустившись вниз, она привязала его к брюху горной козы. Понятно?! Девочка выжила! И та, за которой мы гоняемся, — ее потомок!

Он отшвырнул женщину прочь. Сзади послышался гортанный хохот. Вуаве не оглянулся, а продолжал смотреть в окно. Внезапно в кармане его дорогого пиджака зазвонил телефон. Робер Вуаве достал аппарат, приложил к уху, выслушал и, пряча телефон, оборонил жестко через плечо:

— Одевайся. Через час мы вылетаем из Парижа. У наших людей там началась инициация. Они напали на ее след. Мы должны быть рядом!

Заратустров снял телефонную трубку, подождал, пока коммутатор соединит, и осведомился:

— С Эрастом Георгиевичем имею честь?

— Так точно, — устало ответил телефон.

— Эраст, ты все еще тем алтайцем занимаешься? Который у тебя в СИЗО помер? Ага. Ну вот, слушай информацию: значит, гражданин Эрзяев Гиянхо Абычегай-оол, двадцати пяти лет, семидесятого года рождения… Записываешь? Да не трудись, я все пришлю! Так вот, он, значит, скончался от проникающей травмы черепа, полученной в пьяной драке на дискотеке «Солнце», города Кызыл республики Тувы. Ага. А гражданин Максурдин Абычегай-оол Джамшиевич — это его дядя, и то по материнской линии. Понимаешь? А, не понимаешь.

— Александр Григорьич, объясни по-человечески, — взмолилась трубка.

Заратустров вздохнул.

— Хорошо. В общем, этот твой, что с топором, совсем не живой был. Зомби. Его выкопали, оживили и запустили протестировать: как у них там с мумией дела обстоят? Охраняют или как? Зомби он был, выкопанный.

— А кто выкопал? — тупо спросил Пилатик.

— Кто? Родственник. Максурдин Абычегай-оол Джамшиевич. Заслуженный, кстати, работник культуры Тувинской АССР. Шаман, по-нашему.

— Ох, ни ф… Да разве такое может быть?

— О-хо-хо, Эраст Георгиевич, — полковник снова горько вздохнул. — Тут вот иной раз на девку смотришь: хотенье есть, а силушки нет. У тебя так не бывает? Вот видишь. А у нас бывает. Так что все — бывает. А ты тут с зомби переживаешь. Закрывай дело, да в архив. Все равно к нам попадет.

— Ладно. Понял. Спасибо за наводку.

— И тебе спасибо. Привет всем!

Оставшись один, полковник Заратустров долго сидел, вертя в руках резиновый ластик. Самый обыкновенный, по три рубля — экономили. Мягкий такой, податливый. Потом наклонился, включил интерком связи с залом и попросил:

— Горского, если там, ко мне, будьте добры!

Экстрасенс вошел через две минуты — как с иголочки: кремовый костюм, галстук цвета хереса. Заратустров жестом пригласил его садиться и проговорил насмешливо:

— Во первых строках, Игорь Борисович, хочу вас поблагодарить за дешифровку. Все отменно. Источник установили?

Горский, улыбаясь, развел маленькими ладошками:

— Судя по способу шифрования, об источнике не приходится гадать. Если они от века пользуются Пифагоровым тетраксисом, сиречь Квадратом, то это мне понятно. Четвертая карта Таро — Господин, он же Старец Горы.

— Да, — Заратустров посмотрел на листочек в руках, — в полной расшифровке это звучит так: «Невеста — шестнадцать. Мать — пятьдесят. Уничтожить — два + Т. Следов — ноль». Мне особенно нравится «два + Т», это значит, уничтожить всех. Верно? Включая тех, кого найдут помимо указанных двоих.

Горский кивнул. Удлинил усики.

— Ну ладно, — полковник отодвинул от себя кипу бумаг, очевидно, текущих. — С этим мы решили. Значит, поздравляю вас, Игорь Борисович… нас с вами. Ждут нас великие дела, Господи прости. Мерцающий объект стал мерцать так, что аж дух захватывает: вчера наша «подводка» ее с края крыши сняла. По объекту в Академгородке тоже Бог знает что творится: идет нарастание уровней, они уже голубые на схеме. Чувствуется, целых две операции новых нам предстоят. И еще один непонятный случай произошел на вокзале, по сводке передали. Разобраться надо. Или это все в рамках «Невест», как думаете?

Горский молчал. Тогда полковник выбрался из-за стола, разминая ноги, затекшие за полночи сидения, и начал прохаживаться по кабинетику, скрытому в толще земной породы. Затем он достал из кармашка сигару и начал с ней священнодействовать.

— Я одного не могу понять, — проговорил он больше не для Горского, а для себя, рассуждая вслух, — зачем они их убивают? «Невест Старца» было сначала ровно тридцать пять — один + тринадцать + двадцать один. Ну, плюс-минус две-три максимум, за счет демографических коллизий. На сегодня у нас в России уничтожено восемь. Эти данные я сверял, включая два московских случая. На Западе и Востоке — около двадцати. Понятно, что точной информации нет. Ну хорошо, берем тридцать. Остается сущая безделица: пять человек, включая наших. А у нас их сколько?