Читать книгу "Конец эпохи - Владимир Марышев"

– Ясно, – сказал Мак. – Что ж, сейчас ты поймешь… – Он не закончил фразу, хотя Родриго мог поклясться, что должно было последовать: «…всю меру своего заблуждения». – Приготовься: я открываю гиперпространственный канал.

Что значит «приготовься»? Родриго вопросительно посмотрел на Мака. Тот сидел, идеально, как по струнке, выпрямив спину, уперев ладони в землю и неподвижно глядя перед собой. Казалось, он готовится услышать великое откровение, способное изменить судьбу мира. Родриго принял ту же позу и, наметив над кромкой леса воображаемую точку, уставился в нее.

Глава 20 СВИДАНИЕ С ТУЛОМ

Метаморфозы не заставили себя жать. Прежде всего куда-то исчезло солнце. Было – и нет. Однако небо не затянулось черной пеленой – оно лишь стало постепенно меркнуть, как осветительная панель, в которой иссякает заряд. Родриго не утерпел и огляделся. Вот это да! Во-первых, Мак тоже исчез, словно не мог обходиться без солнца. Во-вторых, и справа, и слева берег стал круто загибаться вверх. Наконец Родриго оказался внутри исполинской черной трубы. Затем неведомая сила приподняла его, мягко подтолкнула, а дальше он уже полетел сам – всё быстрее и быстрее, рассекая уплотнившийся, обжигающий воздух. Но вот и воздух исчез, а вслед за этим Родриго лишился тела, превратился в мыслящую частицу – слепую и глухую, не ощущающую ничего. Вдруг кто-то сжалился – и даровал ей зрение.

Родриго вновь увидел трубу! Она сохраняла первоначальный диаметр, но в то же время непрерывно менялась. На ее стенках то проступала белая узорчатая «изморозь», то вырастали карикатурные, как в старинных мультиках, звезды, то расплывались кровавые пятна, дробящиеся затем на множество клякс поменьше, то весело отплясывали длинноногие желтые «паучки», то возникало радужное кольцо, которое тут же растягивалось в спираль – она напоминала стремительно уползающую вдаль змею с фиолетовой головой и красным хвостом… Вдруг впереди появилась сахаристая глыба, похожая на причудливый обломок айсберга, и Родриго прошил ее насквозь. Яркая белая вспышка – и вновь путь свободен. Но что это? Навстречу выплыла еще одна глыба – на этот раз словно отлитая из зеленоватого стекла. Вскоре Родриго потерял им счет…

Если поначалу он восторгался окружающим его цветением красок, то теперь хотел лишь одного – зажмуриться. Но у него не было глаз – зрительные образы, очевидно, поступали прямо в мозг. Мозг… Какой может быть мозг у частицы? Крохотный шарик, разделенный черточкой-бороздкой на две половинки, и в каждой – по полторы извилины? Родриго позабавила эта мысль, но даже улыбнуться было нечем. У него отняли всё! Оставалось только лететь, подчиняясь законам физики, как протон внутри ускорителя. Лететь…

Но где? Это не могло быть «гипером» – в «гипере» не видят ни желтых пауков, ни радужных змей. Когда звездолет ныряет в него – он исчезает и через какое-то время, вычисляемое по мудреной формуле, возрождается у другого светила. Значит, переход или уже был, или ждет его впереди. А сейчас… Где он сейчас?

Путешествие закончилось внезапно. Стенки тоннеля покрыла густая алая сетка. Нет, не просто покрыла – нарезала на маленькие ромбики, которые через пару мгновений брызнули в стороны и исчезли во мраке.

Мыслящая частица висела неподвижно. Почему-то Родриго был в этом твердо уверен, хотя не видел в кромешной тьме никаких ориентиров. Физик посмеялся бы над ним, заявив, что ничего абсолютно неподвижного в мироздании быть не может. Всё относительно! Но Родриго не был физиком и не вдавался в рассуждения. Он просто знал – и всё!

У частиц не бывает часов, поэтому Родриго не мог сказать, когда именно забрезжил свет. Постепенно из пустоты материализовался огромный фиолетовый шар – вернее, клубок, скрученный из длинных полос то ли газа, то ли космической пыли. Он производил странное, двойственное впечатление: в сердцевине, зловеще подсвечивая волокнистую толщу, пылал адский огонь, зато оболочка была нежной, полупрозрачной, изумительного оттенка, как будто некий межзвездный эстет соткал ее из тончайшей развевающейся кисеи. Наверное, сходные ощущения мог вызвать прекрасный цветок, проросший на поле брани сквозь труп павшего воина.

Шар казался неподвижным – даже легкий флер, вздымающийся с его боков, застыл, как на картине. Этому находилось единственное объяснение: объект колоссален – во всяком случае, гораздо больше звезды. Очевидно, по размерам он приближался к прото-звезде, хотя не имел ничего общего с «нормальным» газовым облаком. Мог ли «чистый разум» избрать своим вместилищем презренное вещество? Уж конечно, он предпочел благородное силовое поле, каким-то образом свернутое в сложную пространственную структуру. И, разумеется, шар вовсе не был фиолетовым, да и вообще видимым, иначе глазастая земная техника давно бы его обнаружила. Просто Мак удружил старому знакомому, для наглядности «раскрасив» гигантский энергетический клубок в произвольно выбранный цвет.

Нельзя сказать, чтобы Родриго был раздавлен величием Тула. Он много раз пытался его себе представить, и воображение часто рисовало куда более жуткий образ – нечто вроде отвратительного спрута, запустившего щупальца в отдаленные уголки Галактики. Впрочем, Тул действительно оказался спрутом. Сюда, к фиолетовому шару, сходились многочисленные гиперканалы. Вот их Родриго уже видеть не мог, но ощущал каким-то совершенно необычным органом чувств (несомненно, это был еще один подарок Мака). Большинство «щупалец» находились в работе, поставляя Тулу жизненно необходимую энергию.

Родриго разглядывал Тула, а тот разглядывал его, словно превратившись в одно всевидящее око с раскаленным добела зрачком. Так продолжалось, по-видимому, несколько минут, и всё это время Родриго пытался уловить осмысленность в устремленном на него взгляде. Конечно, он понимал, что занимается ерундой: «глаз» не имел ничего общего с органом зрения, и искать в нем оттенки чувств было так же глупо, как, скажем, в скоплении морщин на боку слона. Но неспроста же Мак приволок его сюда! Значит, нужно ждать, надеясь рано или поздно уловить хотя бы малую толику мыслей, обуревающих своего визави.

Наконец он их уловил. В полной мере. И с ужасом понял, что Мак, как всегда, оказался прав.

В сущности, мысль была всего одна, и выражалась она коротеньким словом: «Жрать!» Для Тула не существовало красот мироздания, его не мучили загадки бытия, да что там – он вообще не осознавал себя как личность! Только инстинкт: дотянуться, пустить корни, высосать, переправив лакомство в свое бездонное нутро. Его поступками не двигало ничто, кроме животного чувства беспредельного голода. Когда по гиперканалу начинала течь энергия, Тул смаковал ее, но не мог насытиться: для этого ему нужно было сожрать всю Вселенную. Он стремился познать единственный миг полного блаженства, после чего, наверное, должен был лопнуть, породив новые миры. Но эта участь не страшила Тула, поскольку задумываться о будущем – удел разумных существ…

Среди земных насекомоядных растений есть виды, которые заманивают свои жертвы в расписные кувшинчики, наполненные пищеварительным соком. Импульс, посланный Тулом (конечно, только импульс – никакая не мысль!), захлестнул Родриго, и он сам себе показался именно такой мошкой, влипшей в тягучую клейкую жидкость. Можно какое-то время побарахтаться, посучить ножками, но есть ли смысл? Всё равно через несколько мгновений от тебя останется только несъедобная оболочка!