Читать книгу "Контакт первой степени тяжести - Андрей Горюнов"

– Здравствуйте! – сказал Белов вслух, подойдя к вертолету и как можно более непринужденно и доброжелательно кивнув…

«Расслабить мускулатуру лица, не напрягаться… Плечи опустить. Не держать их вешалкой для пиджака… Казаться озабоченным, рассеянным, удрученным невзгодами. Специально глаз не отводить, но и не фиксировать взглядом, не тревожить… Все так… Все нормально…»

Гаишник молча козырнул в ответ.

«Опасно, ох, черт, опасно… – мелькнуло в мозгу у гаишника. – Сейчас он мне будет впендюривать бабки… в машине вон баба осталась, напарница, может быть… Бабы, бывает, тоже отменно палят. Лучше мне встать по-правее, повернув его спиною к тачке, и заодно загородится им от бабы… Сигнал он спиной едва ли подаст – скорей или ногу отставит, или головой качнет – что-нибудь в этом роде… Внимательно следить за его динамикой. Вот он явно расслабил плечи! Для чего? Расслабленная рука быстрее двигается – это известно… Увеличить дистанцию, чтоб кулаком не достал. Вот так. И спокойно, спокойно… Пока ему в меня стрелять не с чего».

– Документики ваши прошу, – сказал он вслух.

– Пожалуйста: техпаспорт на машину, техталон. – Белов протянул гаишнику пять сотенных бумажек.

Гаишник взял их, строго рассмотрел портрет:

– Так… Это кто ж у нас? Франклин…

– Теперь права мои… – Белов прибавил еще триста. Гашник принял триста, снова рассмотрел портрет:

– Водительское удостоверение… Так-так… И там Франклин, и тут Франклин… Совпадает…

– А это – превышение скорости на трассе… – Белов добавил еще сто.

– Прекрасно. А вот мы глянем – кто превысил скорость-то у нас? Опять же он – Франклин. Ну, хорошо. – гаишник усмехнулся – по-доброму, с иронией: – Что ж вы так? Гражданин Франклин!

«Пусть думает, что я того, с большим приветом… А впрочем, – решил вдруг гаишник, – За девятьсот-то баксов в наше время можно, в конце-то концов, и смерть принять. Так лучше, чем от водки и от простуд…»

– Вы же известнейший человек, гражданин Бенджамин Франклин, – продолжил он вслух. – Вся страна вас знает, без всякого преувеличения, не сочтите за лесть. Видный мужик, степенный, солидный! На фото вот здесь вы, кстати, постарше немного, мне кажется, выглядите…

– Да, я после болезни фотографировался тут, тут и тут, – согласился Белов и подумал: «Неужели проносит, да вроде бы, – тьфу-тьфу-тьфу!»

– Да, – кивнул гаишник. – А вот на этом фото лицо у вас как бы и помоложе, но здесь лицо ваше немножечко одутловатое, больное как бы… Так вот, дорогой вы мой… Я вам сейчас выпишу квитанцию: заплатите небольшой на первый раз штрафик…

– Сколько угодно!

– Нет-нет, не мне, а в банк. И принесете квитанцию в Ярославское городское ГАИ– вот адресок его. Поняли? А документики ваши… – гаишник помахал в воздухе девятью стодолларовыми бумажками, – останутся пока у меня… Договорились, гражданин Франклин?

– Конечно, конечно! Спасибо большое, товарищ инспектор! – Белов кивнул, подумав: «Фу, пронесло… тьфу-тьфу-тьфу!»

«Фу, пронесло, кажется! – подумал инспектор. – У него неплохое лицо… тьфу-тьфу-тьфу! Подыграл мне – вот чокнутый… Свят-свят-свят!» Он улыбнулся Белову приветливо, облегченно и сказал вслух уже, совершенно добродушно, по-свойски – как мужик мужику:

– Что ж вы, основоположник, так сказать, отец-основатель… Ученый! Молнию там что-то…по проводам, не так ли?

«Что он имеет в виду? – мелькнуло в мозгу у Белова. – Опыты Франклина с атмосферным электричеством во время грозы – с воздушным змеем, проводом, лейденской банкой? Или он имеет в виду того мудака, которого Борька охерачил молнией у Буя?»

– Знаменитость! – продолжал тем временем мент. – Мировое светило! Во всем мире вас знают, любят, чтут-почитают… А вы вот гоните тут, на опаснейшем участке, как пьяный переславльский рэкетир!

– Моя бы воля – просто полетел бы! – признался Белов вслух.

– А кто же вам не дает-то? – гаишник даже оторопел от удивления. Затем он кинул взгляд через плечо, на вертолет, и улыбнулся Белову уже как родному: – Платите и летите!

– Нам далеко лететь!

– Платите больше и летите дальше, – пожал плечами гаишник.

Белов кивнул и стукнул Лене по стеклу:

– Елена, вылезай! Мы дальше полетим.

* * *

Пес доедал четвертый пакет «Чаппи»… Восемь пустых пакетов «Педигрипал» лежали рядом с грудой шпал…

Калачев нагнулся, взял пару комочков «Чашш», закусил…

– Неплохо, нет!..Совсем неплохо…

Пес, доев «Чаппи», вопросительно глянул снизу вверх на Калачева…

* * *

– Еще закусить! – Калачев сунул деньги в окошко.

– Осталась только кошачья еда: «Китти-кет».

– Кошачью – как? Попробуем? – повернулся Калачев к псу.

Пес склонил голову, как бы желая сказать: «Почему бы нет?»

– Никто не осудит! – согласился с ним Калачев и, глянув в окошко, сказал: – Сразу давай упаковку!

– Двадцать четыре банки?!

– Ну. Чтобы зря тебя не тревожить.

* * *

…Первая банка кошачьей еды исчезла единым глотком.

Пес даже издал уважительный звук, давая понять Калачеву: «Да – вещь!»

В небе над ними прогрохотал гаишный вертолет…

– На север понесся. Эх, нет тут прапорщика Капустина! – провожая вертолет взглядом, вздохнул Калачев. – А то бы он сказал: вот в нем летит, я думаю, Белов… Сказал бы непременно! Охо-хох…

Он вскрыл вторую банку из упаковки, вывалил ее содержимое перед псом и, потрепав его по спине, изрек наставительно, словно внушая урок:

– Желудок котенка – чуть меньше наперстка… Желудок собаки – чуть больше ведра…

Он отхлебнул из бутылки и закусил, проведя пальцам по стенке пустой банки:

– Нормально. Жрать можно.

Пес ел кошачью еду, заглатывая со свистом, словно боялся, что Калачев сейчас отнимет…

– Мы еще будем в форме… – сказал Калачев псу, выбирая очередной репей из его хвоста. – Нам только отожраться бы и отдохнуть… Они еще посмотрят, в какой мы будем форме! – он отхлебнул. – Как мы с тобою будем выглядеть… На нашу шерсть с тобой они посмотрят… Увидят, погоди!

* * *

– Так как летим? – летчик обернулся к Белову.

– Летим все прямо, вдоль железки. На север жмешь, на север. От Котласа возьмешь чуть-чуть восточней – на Воркуту. И жмешь вдоль колеи – почти что до Инты. А дальше нам направо, в горы, я покажу.

* * *

– Что – наконец-то не лезет уже в тебя больше? Ну, я тогда сам доем!

В бутылке оставалась половина. Выливать водку было, конечно, жалко, а допивать – явно лишнее…