Читать книгу "Воющие псы одиночества - Александра Маринина"

- Два дня, - пробормотала Настя и мгновенно провалиласьв сон.

Сон был крепким, уютным и счастливым. Проснулась онаполностью выспавшейся и страшно удивилась, когда оказалось, что еще шесть утра.

- В Москве-то восемь, твой организм еще неперестроился, - снова пришел ей на помощь Чистяков со своими объяснениями. -Для меня всегда первые два-три дня в Европе самые приятные, потому что встаюрано, выспавшийся и много чего успеваю.

- А что же делать? - огорчилась Настя. - Я больше нехочу спать. Я есть хочу.

- Придется потерпеть, завтрак в гостинице с семи часов.

- А Термы когда открываются?

- В восемь.

- Ну вот, - жалобно проныла она. - И чем заняться?

- Можно подумать, ты не знаешь, - произнес Лешаголосом, в котором было столько лукавства и хитрости, что Настя вмигсообразила, как можно с приятностью провести оставшийся до завтрака час.

Отель был и в самом деле недорогим, что очевидным образомследовало из скудного «континентального» завтрака: булочки, масло, джем, кофеили чай, сок из пакета. Но это не испортило Насте настроения, она и дома ничегоболее существенного на завтрак, как правило, не ела. Они сложили в пластиковуюсумку купальные принадлежности и полотенца и ровно в восемь утра вошли в ТермыКаракаллы. Саша с семейством уже ждал их внизу, возле широкой лестницы.

- Держите, - он протянул им входные карточки-билеты, -массаж у герра Форста я уже заказал. Он ждет тебя в восемь тридцать. Пошли, явам все покажу.

Через пятнадцать минут Настя, изнемогая от восторга, лежалав открытом бассейне под мощной стеной падающей с высоты воды и чувствовала, какразмягчаются и расправляются напряженные мышцы плеч и спины.

Но счастье ее было, увы, недолгим. Через несколько минутСаша подплыл к ней.

- Пойдем, я тебя провожу, покажу, где массажныекабинеты.

Они вплыли во внутреннюю часть бассейна и вышли из воды.Саша подошел к шезлонгу, на котором лежали их полотенца и сумки с телефонами,кошельками и сигаретами, и выудил откуда-то из-под кучи вещей плоский бумажник.

- Возьми, - он протянул бумажник Насте. - Я немножкознаю эту публику. Просто так он вряд ли тебе многое расскажет, а в деньгах этотмассажист наверняка нуждается.

- Ты думаешь? - усомнилась она.

- Иначе он не стал бы связываться с Верой. Я на негопосмотрел. Молодой красивый парень. Она старше его лет на пятнадцать. Он мог бынайти себе более подходящую пару.

- Ты уверен, что они - любовники? А что, если нет? Еслиони просто знакомые, и она по дружбе устраивает ему рекламу средисоотечественников?

- Настюша, ты еще не поняла, город здесь не оченьбольшой. То есть жилые зоны и районы дорогих вилл простираются достаточнодалеко, но там ничего нет, кроме жилья. Магазины, рестораны, концертные залы,театры - все расположено на крошечном пятачке, на котором тусуется публика.Здесь, в центре, можно вечером увидеть всех. В этом городе просто больше некудапойти. Я видел Веру с этим Форстом. Они - любовники, можешь мне поверить. Такчто возьми деньги, они тебе сейчас очень пригодятся.

- Разумно, - согласилась Настя. - Спасибо, Санечка.

Герр Георгий Форст был действительно молодым и красивым. НаНастин вкус, даже слишком красивым. Высокий, широкоплечий, в белых брюках ижелтой трикотажной рубашке-униформе здешних массажистов, со светлыми густымиволосами и четко очерченным лицом, он казался скандинавским богом, неведомокакими путями попавшим в земли Вюртемберга. Настя протянула ему металлическийжетон на резиновом браслете - знак того, что она оплатила массаж.

- Мне сказали, что вы говорите по-русски, - проговорилаона, пытаясь изобразить сомнение.

На самом деле сомнений у нее не было, но приходилось играть.

- Да. Снимайте купальник, пожалуйста, и ложитесь наживот, головой к окну, ноги на валик.

Он деликатно отвернулся, хотя этого Настя понять уже немогла.

Зачем отворачиваться, если все равно она сейчас будет лежатьперед ним совершенно голая? Но это и к лучшему. Она вытащила спрятанный вполотенце бумажник, вынула из него несколько бумажек по пятьдесят евро изасунула под простыню в том месте, где должна быть ее голова.

- Я готова.

Массажист начал разминать ее плечи.

- Много работаете за компьютером? - спросил онпонимающе.

- Да. Заметно?

- Конечно. Вот так больно?

Он сжал свои сильные пальцы вокруг ее предплечья, и Настявзвизгнула от боли.

- Ничего себе! Что это было?

- То самое. При длительной работе на компьютереущемляется этот нерв. Вы надолго приехали?

- На два дня. А что?

- Жаль. Если у вас есть постоянный массажист, скажитеему, чтобы обратил внимание на ваши руки. И вот здесь у вас ущемление, - оннажал куда-то в районе четвертого позвонка. - За один сеанс это невозможноразработать, нужно систематически проходить курс.

- Сколько времени длится наш сеанс?

- Тридцать минут.

- Значит у нас, герр Форст, всего тридцать минут, чтобырешить все вопросы.

Его руки остановились у Насти на спине, нажим стал слабее.

- Боюсь, я вас не понял.

- Герр Форст, я приехала из Москвы по поручениюгосподина Лозинцева, мужа Веры.

- Ах вот как! - Его руки снова стали проминатьпозвонки. - Но Вера в разводе… Что ему нужно? Она свободная женщина.

- Она не так уж свободна, как вы думаете. Их разводоформлен договором, и в нем господин Лозинцев выставил ряд условий, при которыхон будет продолжать финансировать жизнь Веры. И он прислал меня, чтобы явыяснила, соблюдает ли его бывшая жена эти условия.

С этими словами Настя вытащила из-под простыни одну бумажкув пятьдесят евро. Она даже не успела заметить, каким образом и куда бумажкаисчезла. Но она исчезла, это точно,- потому что ее больше не было, зато голосГеоргия Форста стал куда более мягким.

- Вы хотите, чтобы Вера не знала о нашем разговоре?

Догадливый. Тем лучше.

- Разумеется.

Она вытащила вторую бумажку.

- И еще я хочу, чтобы вы отвечали мне правдиво и ничегоне утаивали.

Вторая бумажка исчезла так же незаметно, как и первая.

- Спрашивайте, я постараюсь быть вам полезным.

«Да уж постарайся, голубчик», - мысленно попросила Настя.

Задача у нее была непростой, ведь Георгий заинтересован втом, чтобы Вера оставалась состоятельной женщиной, стало быть, отвечая навопросы, он должен быть уверен, что не причиняет Вере никакого вреда.