Читать книгу "Жребий Салема - Стивен Кинг"

– Мне нужен билет на автобус, – произнес он.

Так вот в чем дело! Наверное, кто-то умер и отца Каллахэна вызвали на похороны.

– Конечно! – ответила мисс Куган. – А куда…

– Во сколько ближайший?

– Куда именно?

– Все равно! – отрезал он, разбив ее догадки.

– Ну… не знаю… сейчас посмотрю… – Она достала расписание и стала лихорадочно его листать. – Есть автобус в одиннадцать десять, который идет в Портленд, Бостон, Хартфорд и Нью…

– Годится! – сказал он. – Сколько?

– А докуда… в смысле, до какого города? – Она не знала, что и думать.

– До конца! – отрешенно ответил он и улыбнулся. Никогда еще ей не приходилось видеть такой жуткой улыбки, и она невольно вздрогнула. Если он до меня дотронется, подумала она, я закричу!

– Т-тогда до Нью-Йорка. Двадцать девять долларов семьдесят пять центов.

Священник неловко вытащил из заднего кармана бумажник, и она увидела, что правая рука у него забинтована. Он выложил на стойку одну банкноту в двадцать долларов и две – по одному, и мисс Куган от волнения уронила на пол всю пачку чистых билетов. Пока она их доставала, он добавил еще семь долларов и кучу мелочи.

Мисс Куган хотела оформить билет как можно скорее, но под его потухшим взглядом быстро никак не получалось. Проштамповав билет, она подтолкнула его священнику, лишь бы не коснуться его руки.

– В-вам лучше подождать снаружи, отец К-Каллахэн. Через пять минут я закрываюсь. – Она сгребла в ящик деньги не пересчитывая.

– Хорошо, – согласился он, засовывая билет в нагрудный карман, и добавил, не глядя на нее: – «И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Эдема». Это из Священного Писания, мисс Куган. Самые тяжкие строки.

– Вот как? – пролепетала она. – Боюсь, что вам лучше выйти, отец Каллахэн. Я… мистер Лабри сейчас вернется, а ему не нравится, когда я… когда я…

– Разумеется, – ответил он и повернулся, чтобы выйти, но в последний момент остановился и спросил: – Вы живете в Фалмуте, мисс Куган?

– Да…

– Домой ездите на своей машине?

– Да, конечно. Я очень прошу вас подождать снаружи…

– Езжайте сегодня как можно быстрее, мисс Куган. Заприте все двери и не останавливайтесь никого подвезти! Никого! Даже если это хороший знакомый.

– Я никогда и никого не подбираю на дороге! – поджав губы, заверила она.

– А когда окажетесь дома, держитесь подальше от Джерусалемс-Лота и не возвращайтесь сюда! – продолжал Каллахэн, не сводя с нее глаз. – Здесь сейчас очень опасно!

– Не понимаю, о чем вы, но вам лучше обождать на улице… – растерянно проговорила она.

– Хорошо. Ладно.

С этими словами он вышел.

До нее вдруг впервые дошло, что за весь вечер, кроме отца Каллахэна, сюда не заглянул ни один человек! Как это может быть? Здесь сейчас очень опасно!

Заторопившись, она стала собираться и выключать свет.

27

Город погрузился во тьму.

Без четверти двенадцать Чарли Роудса разбудил продолжительный гудок. Кто-то давил на клаксон его автобуса. Моментально очнувшись от сна, он резко сел на кровати.

Мой автобус!

И тут же вслед за этим в голове завертелась новая мысль: Маленькие мерзавцы! Дети уже проделывали подобные штуки раньше. Он знал, на что способны эти негодяи. Однажды они спустили ему все шины, вставив в вентили спички. Он не видел, кто это сделал, да это было и не нужно. Он тогда сразу отправился к слюнтяю-директору и указал на Майка Филбрука и Оди Джеймса. Он не сомневался, что это они, – больше некому!

Вы в этом уверены, Роудс?

Еще бы!

И тогда этому хлюпику ничего не оставалось, кроме как отстранить их от занятий. А через неделю он вызвал Чарли к себе в кабинет.

Роудс, сегодня мы отстранили от занятий Энди Гарви.

Вот как? Ничего удивительного. Что он натворил?

Боб Томас поймал его, когда тот спускал шины на его автобусе. После чего устремил на Чарли Роудса долгий испытующий взгляд. Ну и что с того, если это оказался Гарви, а не Филбрук с Джеймсом? Они все одна компания, все – те еще подонки, которым надо хорошенько прочистить мозги! А снаружи снова донесся продолжительный гудок. Если так и дальше пойдет, они посадят аккумулятор!

ТУ-У, ТУ-У, ТУ-УУУУУУУУУ…

– Сукины дети, – прошептал он, вылез из кровати и в темноте натянул брюки. Если включить свет, то можно их спугнуть, а это не входило в его планы.

Как-то ему на сиденье подложили коровью лепешку, и он догадывался, чья это работа. Это же видно по глазам! Он научился читать по ним, когда во время войны стоял на часах на пересыльном пункте пополнения. С тем инцидентом с коровьей лепешкой он разобрался по-своему. Просто высаживал маленького подонка из автобуса три дня подряд за четыре мили от дома. А потом тот явился весь в слезах.

Я ничего не делал, мистер Роудс. Зачем вы меня выгоняете?

А подкладывать коровьи лепешки – это, по-твоему, «ничего не делать»?

Но это не я! Богом клянусь!

Надо отдать им должное – врать они умеют на славу! Такие и матери соврут не задумываясь, глядя ей в глаза с невинной улыбкой! Он высадил парня еще пару раз, и тогда тот раскололся! Чарли ссадил его на дороге еще разок – так, можно сказать, на будущее, – а потом Дэйв Фелсен из гаража посоветовал ему сбавить обороты.

ТУ-УУУУУУУУУУУ!

Натянув рубашку, Чарли прихватил старую теннисную ракетку, стоявшую в углу. Видит Бог, сегодня кому-то точно достанется!

Он вышел через заднюю дверь и, обойдя дом, направился к месту, где стоял большой желтый автобус. Чарли переполняла решимость и уверенность. Ему предстояло дать отпор диверсантам. Как на войне!

Добравшись до кустов олеандра, он остановился и вгляделся в темноту. Точно: их там орудовала целая стая! Сквозь окна было видно, как внутри снуют тени. Чарли почувствовал, как его охватывает слепая ярость, смешанная с клокочущей ненавистью, и пальцы с такой силой сжали ракетку, что та завибрировала в руке словно камертон. Они разбили шесть, семь, нет – восемь, окон его автобуса!

Чарли осторожно пробрался вдоль желтого борта к пассажирской двери. Она была открыта. Набрав воздуха, он вскочил на подножку.

– Не двигаться! Всем оставаться на местах! И убери руки с клаксона!

Мальчишка, сидевший за рулем и нажимавший на клаксон, обернулся: на его губах играла безумная улыбка. Чарли вдруг почувствовал, как внутри у него все опустилось. Это был Ричи Боддин. На бледном как полотно лице выделялись только темные глазницы с горящими глазами и яркие алые губы.