Читать книгу "Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис"

Баран, который был на моей стороне, слабо заблеял.

* * *

Мы встретились с Туллией на форуме Цезаря, на лестнице храма ВенерыПрародительницы.

— Он придет? — взволнованно спросил жрец.

— Вчера вечером он был в винном погребе, искал меня. Мама передала ему сообщение и взяла у него договор; ей показалось, что он ей поверил… Если он так и не покажется, — спокойно сказал я, — то мы пойдем по домам.

— Мы можем потерять его, — проворчал Гордиан, как обычно переживая, — если услышит, что его отец все равно снова женился!

— Эмилия Фауста пообещала мне, что не станет публично объявлять о своем браке, — уверил я его. — Не беспокойтесь раньше времени. Пойдем!

Солнце отсвечивало от золотых крыш Капитолия, когда мы все вышли с форума и свернули на север. Это была маленькая свадебная церемония, как мы и пообещали Пертинаксу: невеста, жрец, помощник жреца с ящиком тайных принадлежностей, и очень большой флейтист, играющий на крошечной флейте. Помощник жреца был в военных ботинках, но вряд ли он окажется первым незрелым юношей, который последовал своему религиозному призванию в неподходящей обуви.

Мы оставили флейтиста (Мило) на страже на улице. Узнав нашу скромную процессию, привратник пристально посмотрел на помощника жреца (меня — сильно закутанного вуалью в «религиозных целях»); я вручил ему стоимость хорошего обеда и предупредил, чтобы он не появлялся. Уходя, привратник объявил, что жених уже прибыл. Можно было сразу же его арестовать, но нам еще нужно следовало закончить со свадьбой; я пообещал невесте.

Атий Пертинакс, под вымышленным именем Барнаб, стоял в атрии. Ради такого торжественного мероприятия он пришел в тоге и гладко выбритым, но вместо беспокойного возбуждения жениха у него было обычное угрюмое лицо. Казалось, ему стало слегка плохо, когда он увидел Гордиана, но, возможно, его разговор с Еленой в тот день за домом подтвердил объяснение, которое мрачно дал ему Гордиан:

— Я бы предпочел не участвовать в твоих делах, Пертинакс — но я знаю девушку много лет, и она умоляла меня провести церемонию.

— Можно пропустить формальности! — насмешливо сказал Пертинакс, сжав губы.

Я заметил, как блестящий шафран слегка колыхнулся, хотя невеста продолжала хранить скромное молчание. Высокая, грациозная девушка красиво двигалась, сверкая чудесной вуалью моей сестры; полотно было довольно тонким, чтобы она видела, куда идти, хотя полностью скрывало невесту из вида.

— Очень хорошо. В браке, как и в смерти, — уныло произнес Гордиан, — обряд не является обязательным. Чтобы удовлетворить богов, законы и общество, все, что требуется, это жертва, договор и переезд невесты в дом ее мужа. Невесту уже привели сюда — это необычно, но не является препятствием к браку. При отсутствии родственников девушка выбрала отдать себя…

— Поверьте ей! — сказал Атий Пертинакс. Те из присутствующих, кто знал Елену Юстину, не видели причины возражать. — Приступим?

Мрачно раздали венки. С впечатляющей быстротой Курций Гордиан покрыл голову и поставил переносной алтарь в пустом атрии. Сторож перед уходом включил фонтан — единственная праздничная деталь.

После формальной молитвы жрец позвал своего помощника в белой вуали, чтобы привести барана. Секунду спустя бедный ягненочек был мертв. Гордиан сделал эту работу аккуратно и спокойно. Служба на мысе Колонна дала ему хорошую практику в обращении с жертвенным ножом.

Он рассмотрел внутренние органы, которые выглядели совершенно ужасно, затем повернулся к невесте и без малейшего оттенка иронии объявил:

— Вы проживете долгую, счастливую и плодотворную жизнь!

Теперь Пертинакс нервничал, не без причины. Если первый брак — это большой риск, то делать это во второй раз наверняка покажется крайне смешным. Жрец принес брачные договоры; Пертинакс был вынужден подписаться первым. Помощник жреца передал документы невесте, которая с раздражающей медлительностью писала свое имя, пока Гордиан отвлекал Пертинакса разговором.

С подписанием договоров завершилась основная церемония. Курций Гордиан коротко и злорадно засмеялся.

— Хорошо! Пора счастливому жениху поцеловать свою счастливую невесту…

Между ними было четыре ярда, когда невеста подняла вуаль, а Пертинакс приготовился увидеть обычное холодное разумное презрение Елены. Он встретил более молодую и более дерзкую красоту: огромные темные глаза и крошечные белые зубки, чистая кожа, блестящие серьги, выражение абсолютной невинности, вопиюще обманчивое.

— Туллия!

— О, боги! — с сочувствием воскликнул я. — Кажется, мы привели его величеству не ту невесту!

* * *

Как только Пертинакс двинулся в ее сторону, я откинул свою белую вуаль.

— Фалько!

— Всегда проверяйте предварительно составленный договор перед тем, как подписать его, сенатор. Какойнибудь негодяй мог поменять критически важную деталь! Простите; мы солгали насчет того, что Елена Юстина хотела внимательно прочитать документы, но еще раньше мы солгали насчет того, что Елена согласилась выйти за вас замуж…

Туллия подобрала свою юбку и побежала к двери. Я открыл загадочный ящик, который держал помощник жреца на любой свадьбе. В нашей семье шутили, что юноша хранит в нем свой обед — но у меня был меч.

— Не с места! Гней Атий Пертинакс, я арестовываю вас от имени Веспасиана…

Он презрительно скривил губы, противно обнажив собачьи зубы.

— Верю! — Потом он повернул голову и пронзительно громко свистнул. — Обманывать могут все, Фалько… — Послышался топот ног, и из коридора ворвались полдюжины высоких, небритых воинов в чешуйчатых штанах и с блестящей неприкрытой грудью. — Любой жених хочет иметь на свадьбе своих собственных свидетелей! — насмехался Пертинакс.

Его помощники вломились сюда не с целью разбрасывать орехи. Очевидно, Пертинакс приказал им убить меня.

LXXXVIII

К счастью, я и не надеялся, что жертва уловки со свадьбой ответит изящной речью. Моей первой реакцией было удивление. Следующей — встать спиной к стене, поднять меч вверх и обороняться от них.

От такого человека, как Пертинакс, нужно было неизбежно ожидать чегото подобного. Только богам известно, где он нашел этих головорезов. Они были похожи на германских наемников: большие, длинноволосые хвастуны, сначала нанятые покойным императором Вителлием — а теперь оказавшиеся в Риме после гражданской войны, слоняясь пьяными по борделям вдоль Тибра, поскольку новый, более привередливый Цезарь не брал на службу в пределах Рима иностранные войска.

От чрезмерного потребления пива и кровяной колбасы у этих людей были огромные животы, но они умели драться, особенно с перевесом шесть к одному в их пользу. Какойто злой центурион из иностранных войск на рейнской границе устроил этим бугаям несколько лет легионерской подготовки. У них было огромное оружие, кельтского типа с плоским клинком, которым они размахивали над головами и на уровне пояса, в то время как меня грубо заставили опустить вниз мой короткий, острый римский кинжал. Под костюмом жреца у меня была короткая кожаная куртка и защита для рук — маловато против шести вопящих маньяков, которые получали удовольствие от одной мысли порезать мою соленую хрустящую корочку, словно кабана из Черного леса. Пертинакс засмеялся.