Читать книгу "Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов"

семейного очага, вынести вслед за отжившим свое отцовским радиоприемником, старым чугунам и треснувшим чашкам и орудие своего писательского труда. Хватило ума распознать в ее доводах предвзятость и собственную корысть. Возможно, помогла школа блуждания по лесам, научившая пусть не полной, но все же автономности выживания практически в любых ситуациях. А может, сказался голос предков, которым и не через такие искушения пришлось пройти и себя не потерять.

Чтоб как-то скрасить затянувшуюся паузу, осторожно спросил ее о планах на ближайшие дни. Поняв это как намек на скорый отъезд, она гордо вскинула голову и не задумываясь ответила, что собирается отбыть первым же автобусом в сторону города, а уж дальше она сама сориентируется.

Подавив вздох облегчения, пообещал проводить ее к автобусу до соседней деревни. Таким образом, все темы для разговоров оказались исчерпаны и оставалось лишь дождаться завтрашнего утра. Она тут же начала сборы в дорогу, не произнося при этом ни слова. А что оставалось делать мне? Ждать, когда закончится очередное действие, увы, не моего сценария, опустится долгожданный занавес, и я наконец-то останусь один. Нет, не один, а с моими героями, что сейчас подавали таинственные знаки из темных углов моей избушки.

…Ярким солнечным утром я нес ее опустевшие сумки к автобусной остановке, находящейся в нескольких километрах от моей деревеньки, и вспоминал, как еще совсем недавно проходил по этой же дороге, согреваемый ее письмами, полученными на деревенской почте. В них мне почему-то читалось и виделось скрытое обещание помощи и поддержки, хотя ничего подобного она не писала. Постепенно я так привык к тем письмам, что они стали для меня не просто желанными, а сделались столь же привычными и необходимыми, как кружка чая по утрам. В своих посланиях она умело перемежала русские слова латынью, добавляла афоризмы, явно списанные из каких-то популярных журналов, и заканчивала обязательно каким- нибудь серьезным изречением из классиков литературы, отчего казалась мне ужасно умной, образованной и самой, самой, самой интересной женщиной в мире…

Почему письма, мысли в них, некая недоговоренность гораздо важнее, чем нормальное человеческое общение, думалось мне. Мы все реальные люди и рождены от реальных родителей, которые вряд ли мечтали о чем-то ином, чем наше сытое и безбедное существование в этом мире. И присутствуй они сейчас рядом со мной, наверняка бы осудили за необдуманный поступок. Наверняка бы сказали:

«Чего тебе еще надо? Вот подле тебя идет женщина, рядом с которой ты будешь сыт и защищен ее заботой, очень похожей на любовь. Не отпускай ее вот так! Пообещай, что скоро приедешь! Дурачок, она же тебе добра желает… Оставь ей хоть малую надежду, чего тебе стоит?!»

Но я упорно шел вперед по пыльной дороге, тянувшейся через сумрачный лес, и верхушки, выбившихся из общего древесного строя елей чуть вздрагивали от налетающего изредка ветерка, словно и они прощались с моей спутницей навсегда.

Наконец вдали показалась автобусная остановка с небольшой лавочкой под шиферной крышей. Поставил на нее сумки и сел рядом. Она же, не доходя нескольких шагов, остановилась и сосредоточенно смотрела в сторону раскинувшегося на пологом речном склоне села. Так мы молча и просидели до прихода автобуса, тем более других пассажиров в тот день почему-то не оказалось. И автобус подошел на удивление пустой, словно кто-то по специальному вызову послал его мне на выручку. Наконец она поднялась по ступенькам вовнутрь, махнула мне рукой и в открытое окно сказала тихо и неопределенно: «Пиши…» Автобус уехал, а я стоял и думал, в чем заключался смысл ее последней фразы… Да и так ли это важно… Главное, что теперь я свободен! свободен! свободен!

Обратно вернулся почти бегом и едва ли не впервые в жизни перекрестился, словно освободился от неких сил, мешавших мне жить, решивши раз и навсегда, что больше всяческих обольстительниц на своей территории не потерплю. Пусть хоть манну небесную вокруг сыплют и вечное земное блаженство обещают. То не мое. Главное — быть свободным от всяких там обязательств и радужных мечтаний. Но вот запретить самому себе мечтать как раз самое трудное, почти невыполнимое. Мечтать можно, но… с большой осторожностью, чтоб не начать путать мечту и реальность. Так и свобода трудноотличима от воли, но далеко не то же самое. К тому же меня все еще не оставляла шальная мысль найти ответ на непростой вопрос: как можно стать свободным и независимым от общества. А потому рискну продолжить свои спорные рассуждения на эту тему. Но предупреждаю, кому станет скучно, пусть перевернет несколько страниц и читает дальше. Честно говоря, я и сам еще не во всем разобрался и готовых рецептов не обещаю.

Контрапункт о свободе и обо всем, что с ней связано

Итак, по моему глубокому убеждению, — свобода есть понятие универсальное, коллективное и применимо почти к любой сфере человеческого бытия. Мы уже видели, как трудно дать ей точное определение или согласиться со словарной интерпретацией, тем общепринятым каноном, который меняется если и не ежегодно, то хотя бы раз в десятилетие, в зависимости от изменений в обществе и его морально-идеологических критериев.

Кстати говоря, русские философы, которых их противники социалисты называли ортодоксами, касаясь темы свободы, даже не пытались дать ее определение. Они шли по проторенному пути древних эллинов, которые в подобных случаях дробили понятие по внешним его свойствам и признакам и низводили до молекулярного уровня, в результате чего забывалась и сама суть вопроса.

По их примеру и наши философы поделили свободу на «внешнюю» и «внутреннюю» и приравняли ее к такому понятию, как «дух» (?). Но позвольте, тут совсем один шаг до понятия веры. А о ней можно рассуждать достаточно долго, ничем себя не затрудняя и не обязывая.

Но если мы все же примерим к свободе такую категорию, как «дух», то получится, что свобода есть некое состояние души, сравнимое с легким ароматом изысканных духов. Подул ветерок в другую сторону и нет аромата, а в памяти осталось лишь зыбкое воспоминание чего-то призрачного и не настоящего, сравнимое с ощущением от наркотического кайфа. С другой стороны, дух невидим, и мы лишь подозреваем о его существовании, воспринимаем на веру. Значит, и свобода понятие эфемерное, и она присутствует где-то совершенно независимо от нас. Ее можно обрести, но можно и потерять. Главное, что свободный человек способен делать выбор, куда ему идти и чем заняться. Так что же требуется для того, чтоб хотя бы ощутить себя в известных рамках свободным человеком?

На мой взгляд, человек, пожелавший