Читать книгу "Факультет бытовой магии, или Проклятие истинной любви - Мария Лунёва"

Яни упёрся в высокое изножие кровати и задумчиво рассматривал моё лицо.

— Влюбилась или нет, кобреныш ты мой, а мы с тобой друзья до гроба, — я, как в детстве, выставила указательный палец вперёд.

— Друзья навсегда, — он сжал его своим и потряс. — У магов есть такая традиция.

— А у оборотней?

— Мы и ведуны братаемся на крови.

— Ого, — выдернув мизинец, я покосилась на свой письменный стол, — так, где мой канцелярский нож?!

Ответом мне был громкий мужской смех.

— Ты, бедовая, танцевать-то умеешь?

— Я? Откуда?! — так и не найдя искомое, недоумённо покосилась на змея.

Где я, а где танцы. Да и вообще, я представляю, какие вальсы они здесь выплясывают.

— Значит, будем учить, — так одной фразой друг обрадовал меня до глубины печёнок.

— Зачем? — мои глаза от осознавания грядущей жирной подставы слегка увеличились.

— Скоро осенний бал, несмотря на раннюю зиму всё пройдёт согласно традициям. Мне нужна будет женщина в партнеры. Я ведь буду представлять всю общину оборотней, которые уже по-тихому пакуют сюда чемоданы. Ударить в грязь лицом ну никак нельзя.

— Ого, а это серьёзно!

— Очень, Аль. Я первый оборотень, подтвердивший наличие магического дара.

— Подтвердивший, то есть существуют те, кто не подтвердил?

— Да, есть и такие, в основном это полукровки с более жидкой кровью, но каждый из них имеет право попробовать свои силы при поступлении.

— Ага, да фиг кого этот мерзкий ректор сюда пропустит.

Я вспомнила эту пылающую злобой морду Валевски. Такой червём вывернется, а забракует всех поступающих перевертышей. Морда противная.

— Вот поэтому мы должны станцевать как нельзя хорошо, второй танец точно будет за Эмесом, но первый мой, — Яни выдержал многозначную паузу и добавил: — На нас будут смотреть все старейшины трёх рас. В этом году оборотней и ведунов на балу будет, как никогда, много.

Мелькающая на горизонте перспектива оказаться в центре внимания меня совсем не радовала. Но если подумать — насолить ректору Валевски — это я завсегда, тут и просить не надо, достаточно только намекнуть.

— Хм… Ну что же, раз надо сплясать — так учи хоть лезгинке, хоть гопаку. Если это испортит настроение этому рыжему таракану, то я хоть цыганочку сбацаю.

Мой змей просиял. А у меня появилось лёгкое ощущение недосказанности. Словно за кулисами творится что-то важное, но нам показывают иной отвлекающий спектакль. Да и Яни, он сидел в брюках, впервые с момента нашего знакомства. И я была готова признать, что он отнюдь не юноша, а взрослый мужчина.

— А, кстати, Алька, твоя мама журналы прислала, я здесь немного… короче всё повскрывал. Слушай, как думаешь, если я появлюсь на балу в шикарном платье с разрезом по бокам, все будут в восторге? Или лучше сделать их поменьше, дабы не шокировать старичков?

А нет… показалось. Яни всё тот же. Это у меня помутнение.

— Какое платье?! — прошипела я. — Оденешься, как сейчас. В брюки!

— Да ни за что! Это мне девицы из пятой комнаты на юбку сока пролили, пришлось пялить на себя эту мерзость.

Закатив глаза, я поняла, что бал легко не пройдёт.

Глава 73

— Шаг, шаг, шаг… поворот…

Отстукивая изящным деревянным посохом по начищенному до блеска полу, процессом командовала госпожа учитель танцев, чьё имя я не то, чтобы забыла, а просто не удосужилась расслышать. При этом она ещё и приплясывала на месте, держась рукой за подол своего до неприличия пышного платья. Учитель буквально распыляла вокруг себя положительные флюиды и заражала весельем.

А вот моё мерзкое настроение с каждой секундой портилось ещё больше.

А всё почему?

Да потому что это не танцы — это пытка какая-то.

— Шаг… шаг, поворот вправо. Присели… Улыбнулись…

Я оскалилась, да так, что замершая напротив меня студентка из группы ментальной магии побледнела и сглотнула. Моргнула и, схватив одной рукой плечо партнёра, а второй приподняв тяжёлый подол бирюзового платья, она гопаком умчалась на другой конец зала.

А-а-а… Это она, наверное, мои флюиды уловила.

Хороший менталист из неё получится.

Всё верно!

«Крушить и рвать» — это всё, что я сейчас хотела.

— Поднялись… покружились. Девушки, что лёгкие облака! Юноши, что молодые горы, сильные и несокрушимые. И.… пошли. Шаг, шаг, шаг, поворот влево…

Лево? Где это чёртово лево? Я уже запуталась.

Тихо выругавшись, продолжила неуклюже передвигать ногами в объятьях нага. Его улыбка всё больше походила на оскал. И только врождённое чувство такта, и привязанность мешала ему сейчас просто откусить мне голову. Яни страдал, стонал и как мог, отпрыгивал от меня подальше, спасаясь от моей тяжёлой поступи.

— Мои ноги, женщина, — не выдержав, прошипел он гадюкой. — Ты мамонт, Алька! Хочешь, чтобы я до бала хромать начал?

— Не ной, тряпка, — процедила я в ответ. — Терпи, ты же мужчина.

Что-то проворчав, он сильнее уцепился за мою талию.

— Шаг… шаг… наклон… — отстукивала резным посохом госпожа учитель.

Засмотревшись на искусно выточенную голову странного животного с клыками на его наконечнике, я, кажется, сбилась с шага. Яни шумно выдохнул и, выразительно, матюгнулся на родном мне дворовом наречье.

Нет, всё же ему общение со мной не на пользу. Оведьмивается наг.

— Так, девушки, что изящные голубки, покрутились и к партнёру, ручку на его плечо.

Завертевшись как юла, я склонила голову, как мне показалось, весьма грациозно и со всей дури врезала лбом в нижнюю челюсть змею.

— Ведьма! — взвыл он. — Ты что творишь?! Руку на плечо, а не прямой удар в челюсть. Мужчину в танце соблазняют, а не на покой отправляют. Алька, больно же!

Я лишь закатила глаза. Ну а что я ему скажу? Да, виновата, да, не совсем женственно вышло. Но я же старалась!

— Ой, наг! Ты боевой змей или где? Что ты шипишь, словно я тебе клыки выбила.

— О кобринные яйца! За что? — он потёр ушибленное место…

На нас украдкой бросали взгляды остальные танцующие. Даётся мне, им было весело. Так хотелось наслать на них кишечные колики, чтобы не до изящных па стало.

У-у-у, достало всё!

— Рески, Миленина, — громогласно пробасила госпожа учитель. — Не отвлекаемся и не прохлаждаемся. Вы у нас и так не пара, а друзья-пингвины на выгуле.

И снова эти смешки. Янчик продолжал страдающе растирать челюсть, и разминать ноги. Тоже мне, вояка!