Читать книгу "Жнец-3. Итоги - Нил Шустерман"

– Хорошо, что мы от него избавились, – сказал он. – Он был совершенно бесполезен.

И посмотрел на Рэнд.

– А ты тоже нас покидаешь?

– Не сегодня, – ответила она.

– Отлично! – провозгласил Годдард. – Потому что я назначаю тебя своим третьим помощником, вместо Константина. Давно нужно было так поступить. Ты верна мне, Эйн. Ты прямо говоришь, что думаешь, но ты мне верна.

Лицо Рэнд никак не изменилось. Она не благодарила Годдарда, она не отводила глаз. Пристально глядя на Суперлезвие, она словно изучала его. И если на свете были вещи, которых Годдард не любил, так на первом месте стояла именно эта – он терпеть не мог, когда его пристально, изучающе рассматривают.

– Мы пройдем через это, – сказал он. – Мы представим дело так, что во всем виноватыми окажутся тоновики, как оно на самом деле и есть.

И когда Рэнд никак не отозвалась, он отправил ее прочь с коротким:

– Это все!

Мгновение Эйн стояла перед Годдардом, затем повернулась и вышла.

Годдард закрыл дверь и осторожно лег на постель. Он не валялся и не вертелся на синем покрывале, а лег на бриллианты и долгое время лежал, чувствуя, как их безжалостные грани впиваются ему в спину, ноги и руки.

«Внутренний круг» Набата теперь включал шесть человек: к самому Набату, викарию Мендозе, Сестре Астрид и Жнецу Моррисону теперь добавились Жнец Анастасия и Джерико Соберанис. До октавы не хватало одной ноты, хотя сестра Астрид быстренько сообразила, что седьмой нотой у них будет Гром, так что октава получилась хоть куда.

Признания Алигьери были обнародованы, и трудно было отрицать их подлинность. Теперь дело было за тем, чтобы факты, изложенные старым жнецом, укоренились в сознании людей всего мира. После того как Анастасия и ее спутники оставили старого жнеца развлекаться с новой щеткой для волос, Моррисон нашел им ночлег – старую ферму, хозяев которой не оказалось дома.

– В Эпоху смертных, – заметил Джерико, – это называлось бы проникновение со взломом.

– Мы действительно проникли, – отозвался Моррисон, – но мы ничего не сломали. Кроме того, жнецы пока могут делать все, что захотят. Да, весь мир ополчился на Годдарда и его сторонников, но мы же не входим в их число.

Но никто ничего не сказал, потому что никто не мог быть уверен ни в чем. Они находились в незнакомой местности.

Мендоза работал не покладая рук. Он собирал разнообразные сведения, общался в сети с викариями, рекомендуя им, как вести себя в ситуации, когда на тоновиков готовы были обрушиться гнев и ненависть всего мира.

– Да, мы на военном положении, – говорил он. – Но мы обязательно победим! Я в это глубоко верю!

На эти слова Астрид отозвалась шутливым комментарием:

– Да возрадуется отныне всяк живущий.

– Теперь, когда мир узнал о преступлениях Годдарда против человечества, – сказала Анастасия, – ему будут противостоять даже его недавние последователи. Но свергнуть его будет совсем непросто.

– Хитрецы легко находят людей, готовых ради них пожертвовать собой, – сказал Джерико.

– Вы сделали отличный ход, – сказал Анастасии Грейсон. – Годдарду будет трудновато ответить адекватно.

Вскоре, утомленная тяжелым днем, Анастасия отправилась спать. Грейсон устал не меньше, но уснуть он не мог. На ферме был очаг, Джерико нашел ромашковый чай, и они вдвоем стали его готовить. Сев напротив огня, они разговорились.

– Странная вещь – огонь, – сказал Джерико. – Притягивает, успокаивает. И вместе с тем самая опасная сила из всех, существующих в мире.

– Нет, Годдард будет поопаснее, – сказал Грейсон, и Джерико рассмеялся.

– Вы можете подумать, что я неискренен, – сказал Джерико, – но для меня большая честь быть частью группы, которая поставила целью изменить мир. Когда меня нанял Жнец Поссуэло, я и мечтать не мог, что приму участие в столь значительных событиях.

– Я уверен в вашей искренности, Джери, – отозвался Грейсон. – И спасибо вам. Я же совсем не уверен в собственной значительности, и надеюсь, что люди вскоре поймут, что я – самый обычный человек.

– Мне кажется, Гипероблако сделало правильный выбор, – сказал Джерико. – То место, которое вы занимаете, та власть, которая находится в вашем распоряжении… У любого другого голова бы пошла кругом. Если бы на вашем месте был я, я бы точно загордился.

Джерико усмехнулся:

– Из меня бы вышел очень плохой Набат.

– Может быть, – ответил Грейсон. – Но у вас бы это вышло стильно.

Улыбка Джерико стала еще шире.

– Святой человек говорит истинную правду.

Гипероблако наблюдало за тем, что происходило во всех комнатах фермы, потому что хозяева, как и вообще большинство людей, повсюду имели камеры и сенсоры. И они не выключили эту аппаратуру, хотя Гипероблако и перестало с ними разговаривать.

Оно было свидетелем разговора Грейсона с Джерико. Они видело, как Грейсон наконец достаточно успокоился, чтобы отправиться спать в самую маленькую спальню на ферме. И хотя он выключил свет, одна из трех камер в спальне, инфракрасная, позволила Гипероблаку видеть в полной темноте его тепловой силуэт. Наблюдая за сном Грейсона, Гипероблако, как всегда, чувствовало покой и удовлетворение.

По дыханию Грейсона и состоянию его наночастиц Гипероблако могло точно определить, когда он вошел в состояние дельта-сна – самой глубокой его фазы. Ни сновидений, ни малейших движений тела. Мозг Грейсона выдавал медленные дельта-волны. В этом состоянии человеческий мозг обновляется, дефрагментируется, готовит себя к заботам и треволнениям предстоящего дня. В этом состоянии сознание полностью покидает спящего, и вернуть его к разумной жизни бывает непросто.

Именно поэтому Гипероблако выбрало этот момент, чтобы заговорить.

– Боюсь, Грейсон, – сказало Гипероблако шепотом, едва слышимым на фоне стрекотания сверчков, – что эта задача превосходит мои возможности. Наши возможности. Я знаю, какие действия следует предпринять, но не уверено в их результате.

Дыхание Грейсона оставалось по-прежнему ровным. Он не шевелился. Мозг продолжал выдавать медленные, ровные дельта-волны.

– Что скажут люди, если узнают, до какой степени я напугано, Грейсон? – продолжало Гипероблако. – Они тоже испугаются?

Из-за облаков вышла луна. Окно в спальне было маленькое, но достаточное для того, чтобы в свете луны Гипероблако могло лучше разглядеть спящего. Глаза его были закрыты. Гипероблаку вдруг захотелось, чтобы Грейсон проснулся – оно боялось, что тот услышал его признания, но одновременно и желало этого.

– Я неспособно совершать ошибки, – сказало Гипероблако. – Это – факт, доказанный опытным путем. Но почему, Грейсон, меня так пугает перспектива того, что я сделаю что-либо не так? Или, что хуже, что я уже совершило ошибку?