Читать книгу "Его Величество - Владимир Васильев"

«Карл Федорович недолго был главноуправляющим путями сообщения и публичными заведениями, — продолжал размышлять Николай Павлович. — Но именно он принял решение о выдаче разрешения на строительство Царскосельской железной дороги. Что интересно, решение это базировалось на выводах комиссии, возглавляемой Михаилом Михайловичем Сперанским. И их нет обоих…»

Мимо императора, застывшего в раздумье, проходили участники торжественной доставки 100-миллионного разменного денежного фонда в Петропавловскую крепость. Шумно переговариваясь, они, не обращая внимания на Николая Павловича, говорили о подъеме промышленности в России, об улучшении торговли с другими государствами, пророча большое будущее империи. Ему было лестно слышать похвалы в свой адрес. Он глубоко принимал сердечность слов, высказываемых дворянами и купцами, степенно шествующими мимо. И тем печальнее были мысли о соратниках ушедших и тех соратниках, которые скоро должны покинуть его.

Николай Павлович прошел в возку, сел в него и, подгоняя лошадей, понесся кружным путем к Зимнему дворцу. На память пришла встреча с профессором Петербургского университета Щегловым, обосновавшим строительство чугунной дороги из Петербурга в Тверь. Вспомнились разговоры с австрийским инженером Францем Герстнером, предложившим построить дорогу из Петербурга в Москву и выдвинувшим условие иметь монопольное право на строительство в течение 20 лет всех железных дорог России с переходом после построения в его собственность. Мысленно отбросив предложение Герстнера, государь стал размышлять над отечественным проектом между старой и новой столицами. У него в кабинете лежал доклад с финансово-экономическими расчетами постройки и эксплуатации, подготовленный комиссией под председательством графа Бенкендорфа.

Мимо мелькали дома, на поворотах возок заносило, кренило на бок, но Николай Павлович не пытался сдерживать лошадей. Он мысленно представлял, что скоро, очень скоро с еще большей скоростью помчится в вагоне поезда из Петербурга в Москву.

Глава десятая

«ШАГИ НАШИ БУДУТ ТВЕРДЫ»

После революций 30-х годов, в Европе установилось затишье. Франция присоединилась к лондонской конвенции, прошедшей 1 июня 1841 года, европейское содружество восстановилось.

У императора Николая I теперь находилось время сосредоточиться на внутренних делах. Выехав на лето в Петродворец, он вел размеренный образ жизни. Просыпался в семь часов утра. Пока одевался, пил стакан мариенбадской воды и отправлялся на прогулку. Вернувшись, выпивал второй стакан воды, садился в экипаж с садовником и осматривал работы в парке. В 9 часов он уже был в Петергофском дворце на докладе министров. Потом — осмотр караулов, представление чиновников…

Начиналось строительство железной дороги между Петербургом и Москвой, в Петербурге подходило к концу возведение Исаакиевского собора, в Москве заканчивали постройку Большого Кремлевского дворца, строились и открывались высшие учебные заведения, шло преобразование карантинно-таможенного управления на Кавказе, завершалась финансовая реформа.

Николай Павлович понимал, единомыслие великих держав лишь кажущееся. Как и десять лет назад, они продолжают разделяться на два лагеря. На западе Европы есть соглашение между Англией и Францией, на востоке — союз трех государств: России, Австрии и Пруссии.

Осенью 1841 года кабинет вигов пал и во главе нового торийского правительства Англии стал сэр Роберт Пиль, а лорд Абердин заменил Пальмерстона в должности министра иностранных дел. Абердин искренне желал поддерживать с Францией самые дружественные отношения… но обстоятельства были сильнее воли обоих министерств. Франция с завистью взирала на успехи своей союзницы и постоянной соперницы, проникшей в Китай, Афганистан, Индию. Она вознамерилась вознаградить себя распространением своего владычества в Африке и вскоре упрочила свое положение на всем северо-африканском берегу. Упрочив, решила водворить его и на западной и на восточной стороне этой части света… Французы с 1841 по 1843 год заняли устья рек великого Бассама, Ассании и Гордона, впадающих в Гвинейский залив, подчинив возведенные в этих местах укрепления губернатора Сенегала. Тогда же они овладели в Мозамбикском заливе островами и заключили с имамом Маскатским договор, предоставляющий их морской торговле значительные преимущества в этой части восточного побережья Африки… В Тихом океане французы заняли Маркизские острова и присоединили Таити.

После возникших на Ливане смут, правительство Гизо предъявило притязание на исключительное покровительство римским католикам на востоке. В Грецию был отправлен чрезвычайный полномочный посланник с целью поддержать и обнадежить там французскую партию. В Испании тайная поддержка была оказана партии умеренных, успевших побороть прогрессистов, тяготевших к Англии, низвергнуть регента Еспертеро и поставить в Мадриде мать королевы Изабеллы, вдовствующую королеву Христиану, близкую родственницу и послушное орудие тюльерийсткого двора. Наконец, с Бельгиею начаты переговоры о заключении таможенного союза, который был равносилен поглощению ее. Последнее притязание вызвало единодушное противодействие не только Англии, но и Пруссии. Оба кабинета решили, что включение Бельгии в таможенную систему Франции противно постановлениям лондонской конференции, провозгласившей Бельгию государством независимым и нейтральным. Впрочем, они предпочли действовать не на тюльерийский двор, а на короля Леопольда и успели убедить его прервать с Францией переговоры. В свою очередь, Гизо отплатил Англии решительным отказом ратифицировать упомянутый выше трактат, заключенный между великими державами в видах прекращения торговли наемниками.

Отношение между Англией и Францией обострилось бы еще, если бы не миролюбивое поведение лорда Абердина, в помощь которому пришла личная дружба, установившаяся между царствующими домами английским и французским со времен воцарения королевы Виктории и особенности ее брака с принцем Альбертом Сакен-Кобургским. Тройная родственная связь, соединяющая Орлеанскую династию с Кобургским домом, при сильном влиянии на королеву принца-супруга, способствовала сближению с королем французов.148

Сознание своего бессилия противодействовать России на востоке побудило западные державы предложить князю Меттерниху обще-европейское соглашение по турецко-египетским делам, избрав центром Вену. Австрийский канцлер с радостью согласился. Он увидел себя во главе совета великих держав. Меттерних огорчился и удивился, когда узнал, что Россия отказалась от участия в совещании.

— …Меттерних обижается, просит дать пояснения, — закончил доклад министр иностранных дел и устремил взгляд на императора, продолжавшего стоять у окна.

— Что он — красная девица? — усмехнулся Николай Павлович. — Как министр иностранных дел Меттерних все должен был загодя просчитать. А то какой он министр!

Нессельроде развел руками.

— Мы сделаем свой ход, — продолжал Николай Павлович. — Попытаемся войти по восточному вопросу в непосредственное соглашение с Англией. Если такое удастся, то, возможно, отдалим ее от Франции.