Читать книгу "Дзэн и искусство ухода за мотоциклом - Роберт Пирсиг"

По свидетельским показаниям, на улице рядом с ним затормозила машина, оттуда выскочили двое, черные. Один бросился на Криса сзади, чтобы не убежал, и прижал ему руки к телу. Тот, что был впереди, вывернул Крису карманы, ничего не нашел и разозлился. Пригрозил большим кухонным ножом. Крис что-то ему сказал – свидетели не услышали. Нападавший разозлился больше. Крис еще что-то сказал, тот пришел в ярость. И вогнал Крису нож в грудь. После чего эти двое прыгнули в машину и уехали.

Крис немного постоял, подержался за машину, чтобы не упасть. Затем побрел через дорогу к фонарю на углу Хэйт и Октавии. А потом правое легкое заполнилось кровью из перебитой легочной артерии, он упал на тротуар и умер.

Я живу дальше – в основном по привычке. На похоронах мы узнали: в то утро он купил билет в Англию, где мы с моей второй женой жили на яхте. Позже от него пришло письмо. Странно, однако там говорилось: «Никогда не думал, что доживу до двадцати трех».

Двадцать три ему должно было исполниться через две недели.

После похорон мы сложили в пикап все его вещи – включая подержанный мотоцикл, который он недавно купил, – и снова поехали через западные горы и по дорогам пустыни, описанным в этой книге. Прерии и горные леса засыпало снегом – такое настало время года, – и среди них было одиноко и прекрасно. Когда мы добрались до дедова дома в Миннесоте, нам стало покойнее. И там, на чердаке у Крисова деда, все эти вещи сложены до сих пор.

Мне порой не дают покоя философские вопросы – я ворочаю их в уме снова и снова, хожу кругами, наматываю петлю за петлей, пока либо не возникает ответ, либо это занятие не становится психиатрически опасным. И моей манией стал вопрос: «Куда Крис делся?»

Куда делся Крис? Утром он купил билет на самолет.

У него был счет в банке, одежда в ящиках комода, книги на полках. Настоящий живой человек, жил на этой планете во времени и пространстве, а теперь – куда девался? Улетел в трубу крематория? Или спрятался в коробочке с костями, которую нам потом вручили? Тренькает на золотой арфе, сидя на облаке где-то наверху? Ни в одном ответе смысла нет.

Спрашивать надо было так: к чему я привязался? К чему-то воображаемому? Когда полежишь в психиатрической клинике, это вопрос не праздный. Если Крис не был воображаемым – куда он делся? Разве что-то настоящее может взять и исчезнуть? Если да, физическим законам сохранения кранты. Но если их держаться, исчезновение Криса – нереально. Круг за кругом, снова и снова. Он бегал так, бывало, меня доводил. Рано или поздно возникал всегда – но где он возникнет теперь? И вообще, вот честно – куда он делся?

Петли в итоге довились до осознания того, что прежде чем спрашивать «Куда он делся?», следует спросить: «Он» – это кто?» Есть в культуре такая старая традиция – считать людей в первую очередь материальными, организмами из плоти и крови. Если цепляться за эту мысль, решения не будет. Окислы плоти и крови Криса, разумеется, улетели в трубу крематория. Но то был не сам Крис.

Надо было понять вот что: тот Крис, которого мне так не хватает, был не предметом, а неким узором, и хотя он включал в себя плоть и кровь Криса, в узоре этом были не только они. Узор больше нас с Крисом – его соотношения с нами мы до конца не понимали, и ни он, ни я не могли его полностью контролировать.

А теперь тела Криса – части этого обширного узора – нет. Но сам-то узор остался. Из середины вырвали огромную дыру, оттого-то и сердце так болит. Узор ищет, к чему бы приникнуть, и ничего не находит. Вероятно, поэтому скорбящие так привязаны к кладбищенским надгробьям и любому материальному присутствию покойных. Узор пытается облечь собою собственное бытие, находя новый материальный предмет, на котором можно сосредоточиться.

Потом стало ясно: примерно это же говорят многие «первобытные» культуры. Берешь узор без плоти и крови Криса, называешь его «духом» или «призраком» Криса – и тем самым без дальнейших пояснений утверждаешь, что дух или призрак Криса ищет себе новое тело. Слыша такое от «первобытных» людей, мы отмахиваемся: суеверие, дескать, – ибо считаем призрак или дух некой материальной эманацией, хотя на самом деле ничего подобного они могут и не значить.

В общем, всего несколько месяцев спустя моя жена неожиданно забеременела. Мы тщательно все обсудили и решили, что продолжать не стоит. Мне уже за пятьдесят. Растить еще одного ребенка – нет уж. С меня хватит. Обо всем договорились, назначили визит к врачу.

А потом случилось очень странное. Никогда не забуду. Мы обсуждали детали очень подробно в последний раз, и тут связь как-то распалась – будто моя жена пошла на убыль прямо у меня на глазах. Мы нормально разговаривали, смотрели друг на друга и внезапно – будто снимок ракеты после старта, когда в пространстве отделяются ступени. Думаешь, что вы вместе, и вдруг понимаешь, что уже нет.

Я сказал: «Погоди. Стой. Что-то не так». Что не так – неизвестно, но ощущается сильно, а я так дальше не хотел. Очень страшно – а потом стало яснее. То нам явился наконец узор Криса. Мы переменили решение, и теперь я понимаю, как пагубно было бы его не менять.

Стало быть, наверное, по-первобытному можно сказать, что Крис все же долетел до нас по своему билету. Теперь он – маленькая девочка по имени Нелл, а наша жизнь снова обрела перспективу. Дыра в узоре заштопывается. Тысячи воспоминаний о Крисе, конечно, останутся, но вот этого разрушительного цепляния за материальную сущность больше не будет. Мы теперь живем в Швеции, на родине моих предков по матери, и я пишу вторую книгу – продолжение этой.

Нелл учит таким штрихам отцовства, которых я раньше не понимал. Если она плачет, безобразничает или капризничает (что сравнительно редко), меня это не раздражает. Меня поддерживает безмолвие Криса. Теперь гораздо яснее видно: имена и тела могут меняться, но общий узор, что держит нас вместе, не прерывается. В этом смысле последние слова книги – по-прежнему правда. Мы выиграли. Теперь все будет лучше. Такое угадывается, что ли.

ooolo99ikl;i.,pyknulmmmmmmmmmm 111

(Последнюю строку написала Нелл. Дотянулась до машинки и настучала по клавишам – и теперь смотрит с тем же блеском в глазах, что бывал у Криса. Если редакторы не вычеркнут, это будет ее первая опубликованная работа.)

Роберт М. Пёрсиг

Гётеборг, Швеция

1984

Переводчик благодарит Владимира Терновенко за то, что вдохновил на этот проект, а также Геннадия Башкова и Михаила Меженова за поддержку и ценные замечания к первым редакциям этого перевода.

Краска, бумага, картон и клей

От переводчика

Если сказать, что роман Роберта Мейнарда Пёрсига «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом» – одно из величайших произведений всей американской литературы XX века, – боюсь, большинство читающих на русском языке со мной все-таки не согласится. Мне не поверят в первую очередь те, для кого литература этого континента начинается в лучшем случае с Тома Сойера и заканчивается примерно Крестным отцом. Тем же, кто изучал филологию, имя преподавателя логики и философии может быть смутно знакомо по невнятным упоминаниям далеко не во всех учебниках литературы и критических статьях, где авторы, кажется, не вполне отдают себе отчет, о чем вообще пишут.