Читать книгу "Геббельс. Адвокат дьявола - Курт Рисс"

Закрытие театров и принудительная отправка актеров на заводы были личной местью Геббельса тем, кого он когда-то так высоко ценил. От этой повинности не удалось уклониться ни одной бывшей возлюбленной министра пропаганды. Сотруднику Геббельса Паулю Хинкелю пришла в голову несчастливая мысль представить актеров в более благоприятном свете, для чего им предложили направить фюреру свои заверения в преданности. Раболепные клятвы предполагалось переплести в виде альбома и преподнести Гитлеру в качестве рождественского подарка. Идея потерпела полный и позорный провал. Одни актеры решительно отказались от предложения, другие отделались тем, что прислали бесцветные цитаты из произведений немецких классиков, а один имел наглость написать: «Я так же верю в фюрера, как и в нашу победу». Намек был слишком прозрачный, но Геббельс не мог ничего поделать.

Одновременно с департаментом тотальной мобилизации Геббельс основал в министерстве еще один отдел под названием «Акция-Б». Он был нужен, чтобы следить за тем, как население встречает меры тотальной войны, и поднимать боевой дух любыми средствами. Сотрудники отдела «Акция-Б» действовали уже проверенным способом, который приносил прекрасные результаты во время борьбы нацистов за власть. Один «заводила» и двое «громил» отправлялись в поход по городу, заходили в рестораны и другие общественные места, где первый заводил разговор с людьми по поводу тягот жизни из-за введения всеобщей военной повинности, подбивая их на откровенность. Если собеседники одобряли правительственные меры, все заканчивалось благополучно. Но стоило кому– нибудь высказать хоть слово против, как возмущенные «друзья народа», то есть «громилы», околачивавшиеся поодаль, тотчас набрасывались на недовольного и жестоко избивали его.

Руководитель отдела «Акция-Б», некий Хегерт, относившийся к возложенному на него делу крайне серьезно, доложил Геббельсу, что настроение людей «довольно бодрое», на что Геббельс только саркастически ухмыльнулся – у него были сомнения на этот счет.

Для учителей, служащих государственных учреждений и почтальонов издавались особые брошюры. В них убедительно доказывалось, почему именно данная профессиональная группа людей и их деятельность так важны для достижения окончательной победы над врагом. В книжонках печатались серии вопросов, по которым каждый сознательный и добропорядочный немец мог определить в своей среде презренных Miessmacher и Kritikaster. Читателю брошюры не нужно было утруждать себя размышлениями – за него думал Геббельс. Он всячески ободрял людей и просил их направлять в министерство пропаганды свои предложения о том, как сделать тотальную войну всеохватывающей, как сохранить людские силы и материальные ресурсы и в то же время нанести наиболее значительный ущерб неприятелю. Каждую частицу своей энергии Геббельс посвящал поставленной задаче: воодушевлял людей, внушал им решимость сражаться до конца, что бы ни случилось. Великий пропагандист снова взялся за работу.

В то время Геббельс вернулся к своим «революционным» увлечениям. Тотальная мобилизация тыловых ресурсов, так же, как и фронт, смывала все социальные различия. Теперь богатые тоже были обязаны работать, им уже не разрешалось нанимать прислугу, они не могли посещать театры и дорогие рестораны, не могли разъезжать на личных автомобилях. «Наша война по своей сути есть социальная революция, – писал Геббельс 1 ноября 1942 года, – она разрушает старый враждебный мир, но за дымящимися руинами предстает перед нами новый и лучший».

Даже Магда добровольно решила работать на фабрике. Она ездила туда троллейбусом, чтобы не вызывать возмущения товарищей по работе своим роскошным автомобилем. В конце концов, люди должны были поверить, что она руководствуется исключительно чувством национальной солидарности и хочет стать достойным примером для остальных жен высоких чинов в нацистской иерархии. Кроме того, каждую пятницу ей приходилось делать Геббельсу маникюр, так как все профессиональные маникюрши из закрытых парикмахерских и салонов красоты были отправлены на трудовой фронт, но Геббельс категорически отказывался запускать свои руки. Если по той или иной причине Магда не могла заняться его маникюром, эта работа доставалась его секретаршам. После диктовки они должны были являться к нему вооруженными ножницами и пилками для ногтей. Только оставаясь наедине друг с другом, они давали волю своему недовольству и даже возмущению – им требование Геббельса казалось унизительным.

5

Слова, которыми Геббельс закончил свое знаменитое выступление после катастрофы под Сталинградом: «Вставай, народ, иди на бой и обрети свободу!» – были призывом времен освободительных войн 1813 года, когда Пруссия воевала, чтобы свергнуть иго Наполеона I. Теперь идея levee en masse[111] прославлялась в бесчисленных газетных статьях. Геббельс дал поручение снять исторический фильм «Кольберг»[112]. Вся громадная пропагандистская машина безостановочно работала, настойчиво внушая людям, что поражение германских армий само по себе еще ничего не решает до тех пор, пока остается достаточно немцев, включая стариков и подростков, готовых грудью встать на защиту фатерланда.

После обработки населения пропагандистской канонадой в течение трех-четырех недель вышло сообщение, что Гитлер решил создать Volkssturm, то есть отряды народного ополчения. И снова выполнять решение фюрера поручили Геббельсу[113]. Он выпустил декрет, согласно которому каждый мужчина в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет автоматически становился членом фольксштурма. Формированием новых частей занимались партийные функционеры, которым было приказано ежедневной муштрой по сокращенной программе подготовить эрзац– бойцов. Вместо формы ополченцам выдавали нарукавные повязки с надписью «Фольксштурм».

В каждом населенном пункте, независимо от численности его населения, появились призывные пункты. Они открывались в помещениях пустующих складов, в ратушах или в зданиях городских судов, в театрах или магазинах. У их дверей выстраивались длинные очереди из стариков, инвалидов, недужных хронических больных; среди «добровольцев» встречались почти дети. Принимали всех без разбору: предполагалось, что каждый будет считать своим долгом внести свой вклад в общую победу. Увы, «встать и пойти на бой» народу мешало чувство обреченности, единодушного отклика призыв не нашел нигде, за исключением, пожалуй, среды подростков. Геббельс тщетно пытался воодушевить людей, рассылая указания своим пропагандистам в округах и требуя от них цитировать при каждом удобном случае Фридриха Великого, Бисмарка, Гитлера и его самого, Геббельса. Но общий тон его директив был довольно унылым, в них проскальзывали нотки бесконечной усталости – даже Геббельсу недоставало прежнего огня, который вспыхнул в нем всего в нескольких случаях.