Читать книгу "Спецслужбы СССР в тайной войне - Владимир Семичастный"

За все время, предшествовавшее октябрьскому пленуму 1964 года, в ходе его и сразу же после него — нигде не было объявлено чрезвычайного положения, не был приведен в движение ни один танк, ни один самолет.

Никаких дополнительных военных кораблей в Черное море не вводили. Не было никакой обстановки чрезвычайности. Даже Кремль не был закрыт для посетителей. В том-то и заслуга Хрущева, что он создал обстановку, при которой его смещение происходило гласно, на пленуме ЦК, без применения силы.

Конечно, Брежнев и Подгорный предварительно беседовали с каждым членом Президиума, а Рудаков и Поляков — с каждым секретарем ЦК. Они же вели беседы и с секретарями ЦК союзных республик и крайкомов. То есть готовили пленум так, как всегда готовят — пусть необычное — партийное собрание!

Алексей Николаевич Косыгин, например, когда перед ним поставили этот вопрос, первым делом спросил: «С кем КГБ?» И только узнав, что КГБ согласен на этот шаг, ответил: «Я буду поддерживать».

Брежнев опасался разговора с министром обороны и долго его оттягивал. Если бы Р.Я. Малиновский не поддержал замысла, все чрезвычайно осложнилось бы. Однако, наконец, все утряслось.

Кстати, накануне этого разговора Л.И. Брежнев уехал в ГДР и вернулся лишь после того, как 10 октября свое согласие дал Малиновский.

На смещение Хрущева был согласен и член Военного Совета Белобородов. Подготовлен к этому решению был и основной костяк членов ЦК.

Таким образом, все были готовы снять Хрущева. Поэтому я утверждаю, что не было никакого заговора!

В связи с фильмом «Серые волки» я и Николай Месяцев обо всем этом хотели поведать журналистам, пригласив на встречу с нами работников КГБ, членов семей Хрущева и Микояна, но у пресс-службы Комитета безопасности России не хватило смелости организовать такую конференцию.

Октябрьский пленум

Заседание Президиума ЦК КПСС с обсуждением вопроса о Н.С.Хрущеве и его дальнейшей судьбе было решено провести 13 октября. Хрущев в это время был в отпуске в Пицунде, что несколько упрощало Для оппозиционной группы в Политбюро положение и сводило опасность неожиданного развития событий к оптимальным границам.

11 октября в Москву возвратился Брежнев, 12 октября приехал Подгорный.

Перед КГБ стояла задача обеспечить спокойный и гладкий ход событий. О том, что должно произойти, я информировал своих заместителей и начальников разведки и контрразведки, начальника Девятого управления. Кроме них на Лубянке об этом знали еще несколько высокопоставленных сотрудников.

«Проблематичных» в этом плане чекистов оставалось примерно пять или шесть десятков. Именно столько их было в команде, обеспечивающей личную охрану Хрущева, которая находилась в это время вместе с ним на Черном море. Формально они неизменно были в моем подчинении, однако в случае если бы высший представитель отдал им другую команду, они не могли его ослушаться.

Разработали мы также план обеспечения порядка в столице и особенно в Кремле, где и должна была развернуться дискуссия на Президиуме ЦК, а затем и работа пленума. Здесь помогло и московское управление. Все работали с пониманием и добросовестно.

В это время наша военная контрразведка и контрразведывательные подразделения Московского округа получили приказ строго следить за любым, даже самым малейшим движением войск в округе и при передвижении их в сторону Москвы немедленно сообщить в КГБ.

Пришло время действовать!

12 октября все собрались на квартире у Леонида Ильича Брежнева.

Ему предстояло позвонить Никите Сергеевичу в Пицунду и вызвать последнего в Москву для участия в заседании Президиума.

Дрожащего Брежнева нам пришлось к телефону буквально тащить — такой страх он испытывал от сознания того, что именно ему приходится начинать всю акцию. Вызвали Пицунду и стали ждать (связь обеспечивали мои люди). Наконец на другом конце провода раздался голос Хрущева.

Брежнев начал очень неуверенным голосом убеждать Хрущева приехать в Москву на заседание Президиума: необходимо обсудить его записку по сельскому хозяйству.

— Эти вопросы могут и подождать, — неожиданно для нас всех ответил Хрущев. — Обсудим их вместе после моего возвращения из отпуска.

На этом он намеревался разговор закончить.

Мы стояли, столпившись, рядом с Брежневым. Выражение лиц Подгорного, Суслова, Полянского, Шелепина и других выдавали их внутреннюю напряженность: что теперь Леонид Ильич сделает? Мы стали подсказывать, чтобы Брежнев настаивал.

— Нет, Никита Сергеевич, — Брежнев придал своему голосу решительный тон. — Мы уже решили. Заседание созвано. Без вашего участия оно не сможет состояться.

Хрущев был несколько удивлен, однако ясного ответа не давал.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Мы здесь подумаем с Анастасом.

Я отправился в свой кабинет на Лубянку, и каждый час Брежнев названивал мне: есть ли новости?

Только в полночь дежурный по правительственной охране доложил, что Хрущев затребовал правительственный самолет в Адлер, ближайший к Пицунде аэропорт, к шести часам утра следующего дня.

Я немедленно передал эту информацию Брежневу. Тот обрадовался. Было ясно, что Никита Сергеевич прилетит, а вместе с ним прибудет и председатель Президиума Верховного Совета Микоян.

Предусмотрительно я отправил в отпуск начальника личной охраны Хрущева Литовченко.

Из аэропорта в Адлере правительственный самолет поднялся в воздух около десяти часов утра 13 октября. Я сообщил Брежневу, что Хрущев прилетит в Москву примерно в полдень, и спросил, кто поедет его встречать. Было принято, что первого секретаря обычно встречают все члены Президиума, а также много других функционеров.

— Никто не поедет, — неуверенно ответил Брежнев. — Поезжай сам.

Тогда я спросил, как мне себя во время встречи вести.

— Решишь все на месте, — отделался он от меня короткой фразой.

Задавать дальнейшие вопросы было бы напрасно.

Я отправился в аэропорт «Внуково-2», пытаясь представить себе, как же дальше станут развиваться события. Еще до того, как колеса самолета коснулись посадочной полосы, выяснилось, что столкновения с охраной или какого-либо насилия не будет: из Пицунды сообщили, что Хрущева сопровождают только пять членов его личной охраны.

Аэродром был совершенно пуст. Вскоре после меня во Внуково прибыли еще несколько человек из Девятого управления, но те по моему указанию встали так, чтобы их не было видно. Прибыл и секретарь Президиума Верховного Совета Георгадзе, чтобы встретить своего шефа — Микояна.

Я шел по гигантскому бетонному полю. Разные мысли проносились у меня в голове. Хотя мне довелось видеть Хрущева во всевозможных ситуациях, но эти минуты, я понимал, были историческими. В памяти всплыла самая первая наша встреча в его киевском кабинете. Смущенный юноша, стесняющийся подойти к столь большому человеку, который к тому же позвал его неожиданно, сразу же после ужина с делегатами… Сколько воды утекло с той поры!