Читать книгу "Василий III - Александр Филюшкин"

Как водится, 28 князей и детей боярских «добровольно-принудительно» выступили поручителями по Шуйским. Если последние сбегут из-под замка, то они платят две тысячи рублей. А непосредственно за Шуйских отвечали два главных поручителя — Б. И. Горбатый и П. Я. Захарьин.

В 1529 году присяга на верность была взята с князя Ф. М. Мстиславского. Его обвинили в намерении сбежать в Литву и заставили дать клятву. Подобные присяги с 1474 года практиковал еще Иван III, а затем и Василий III: в 1522 году крестоцелование принесли В. В. Шуйский и Д. Ф. Бельский, в 1524-м — И. Ф. Бельский, в 1525-м — И. М. Воротынский. Как и следовало ожидать, клятвы не помогали: в 1531 году Мстиславский был схвачен при попытке бегства где-то под Можайском. С высоты нашего времени трудно судить, в самом ли деле он хотел бежать или эпизод сфабриковали. Так или иначе, были следствие, обвинение и повторная присяга на верность — уже Василию III и его сыну Ивану одновременно.

15 августа 1531 года Василий III привел к присяге на верность Москве, Елене Глинской и великому князю Ивану Васильевичу целый город — Великий Новгород. С ним у государя были связаны воспоминания великокняжеской юности — при Иване III он короткое время был «князем новгородским». И теперь первым городом, присягнувшим его сыну, также оказывался Новгород. В честь этого события в кремле на берегу Волхова возвели деревянную церковь Успения, что подчеркивало значимость события — Богородица считалась покровительницей Руси и ее правителей.

24 августа 1531 года Василий III перезаключил прежние соглашения 1504 года с удельными братьями, Юрием и Андреем. В них был внесен только один новый пункт — о присяге на верность княжичу Ивану и признании именно его наследником престола. Братья присягнули великокняжескому младенцу. Принято считать, что они его ненавидели с пеленок, видели в нем источник зла, конкурента, соперника, отобравшего последний шанс на восшествие на трон всея Руси. Во всяком случае, через несколько лет Елена Глинская уничтожит страшной смертью и Юрия, и Андрея как раз по обвинению в попытке узурпации власти, государственной измене, неподчинении малолетнему государю.

В отношении Юрия больше оснований подозревать жажду власти. Во всяком случае, он продемонстрировал ее во время болезни и смерти Василия III, почему его арестуют почти сразу же после кончины государя. А вот Андрей Старицкий выглядит жертвой обстоятельств. Он подвергнется гонениям дважды, в 1534 и 1537 годах. И каждый раз традиционные обвинения в «мятеже» и «отъезде в Литву» будут выглядеть надуманно. Впрочем, мы слишком мало знаем о политических интригах московского двора, чтобы быть уверенными в тех или иных выводах.

Последние опалы и присяги на верность Василию III и его наследнику, которые успел затеять великий князь, относятся к декабрю 1532 года. Не повезло былому великокняжескому фавориту. За решеткой, да не где-нибудь, а в печально знаменитой Белозерской тюрьме, неожиданно оказался… бывший казанский хан Шигалей. Его обвинили в «ссылке» с Казанью без ведома Василия III. Вряд ли эту опалу можно связать с государевыми мероприятиями по укреплению позиций княжича Ивана — Шигалей был совершенно незначительной фигурой в придворной борьбе. Скорее всего, тут имел место донос, да и не хотелось Василию III, чтобы хрупкое равновесие русско-казанских отношений было опять нарушено, пусть и верноподданным Шигалеем.

Крестоцеловальная запись в том же году была взята с одного из политических лидеров старомосковского боярства М. А. Плещеева. Его обязали доносить на родных (а в отдаленных родственниках у него были представители многих московских высших служилых родов): «…человек какой ни буди, мой ли господин, или мой брат, или родной мой брат, или моего племяни кто ни буди»[261]. Особенно было оговорено, что Плещеев должен незамедлительно сообщать о всех попытках отравить великого князя или членов его семьи. Трудно сказать, почему московское боярство было оптом записано Василием III в отравители, но заметим наперед, что присяга не помогла. И Елена Глинская, и первая жена Ивана Грозного Анастасия, как сегодня доказано, умерли от яда, поднесенного заботливыми боярскими руками.

30 октября 1532 года Елена Глинская родила второго сына — Юрия. Василий III был счастлив безмерно. У него теперь был не только первенец, случайная смерть которого вернула бы все на круги своя. Сыновей было двое, а это означало, что династия не прервется и государь сделал главное дело своего правления — обеспечил стабильность, преемственность власти. После всех отчаяний, унижений, обидного чувства бессилия в той сфере, где неприменим государев указ, Василий III почувствовал себя вознагражденным судьбой. Он умрет через год, так и не узнав про злую насмешку этой самой судьбы: княжич Юрий окажется слабоумным, «несмыслен и прост и на все добро не строен». Судя по обрывочным описаниям, он был имбецилом или дауном, то есть страдал врожденным заболеванием, которое медицина XVI века у младенца, конечно, не смогла распознать…

Болезнь и смерть Василия III

21 сентября 1533 года Василий III вместе с женой и двумя сыновьями выехал из Москвы в традиционную богомольную поездку в Троице-Сергиев монастырь. 25 сентября он присутствовал на богослужениях в день памяти Сергия Радонежского. Отдав дань небесному, государь занялся земным и отправился в село Озерецкое на Волоке, где у него были охотничий домик и угодья для «государева прохладу». Прохладиться не получилось: ни с того ни с сего на внутренней стороне бедра, возле паха, появилась багровая опухоль размером с булавочную головку. Невнятная надежда, что великий князь просто натер промежность седлом, быстро улетучилась. Поднялась температура, начались боли, воспаление росло.

Историк А. Е. Пресняков, совместно с врачами изучивший информацию о болезни Василия III, пришел к выводу, что государь заболел гнойным периоститом в острой форме[262]. Периостит — воспаление надкостницы. Гнойная форма заболевания вызывается инфекцией и нередко поражает именно бедренные кости. Надкостница воспаляется, отслаивается, поражаются соседние ткани. Внутри них копится гной. Излечить болезнь, особенно в запущенной форме, можно только хирургическим путем. Иначе — гной попадает в кровь, возможно заражение крови и мучительная смерть. Больной конечности показан полный покой, чтобы не травмировать и без того расслаивающуюся кость.

Придворные медики ничего не знали ни о гнойных операциях, ни о покое. Вместо этого больной великий князь ездил из села в село, в надежде, что в дороге он забудется и боль пройдет. Из Озерецкого он поехал в село Нахабино Троицкого уезда под Москвой, оттуда — в село Покровское. 6 октября в честь Василия III тверской и волоцкий дворецкий И. Ю. Шигона дал пир в Волоколамске. Придворные с искренним энтузиазмом поднимали кубок за кубком за здоровье государя. Не помогло: после пира Василий III заболел настолько, что с трудом смог дойти до стоявшей во дворе «мыльни».

Государь решил не обращать внимание на болезнь и 8 октября собрался в волоколамское село Колпь на охоту. По его приказу туда были высланы ловчие, собаки, соколы. Превозмочь недуг не удалось: проехав две версты, Василий III чуть не упал с коня. Ослабевшего, измученного, испуганного государя отвезли обратно в Волоколамск. Туда прибыли врачи Николай Булев и Феофил, а также Михаил Глинский, который не преминул с умным видом дать несколько медицинских советов. Было решено лечить больного. К больному месту прикладывали пшеничную муку с пресным медом и печеный лук, что немедленно дало эффект: болячка воспалилась, «начала рдетися». Вскоре ее нарвало.