Читать книгу "Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь - Диана Чемберлен"

Эпилог

Год спустя

Мы с Сиенной сидели на полу в моей гостиной, в окружении кучи оберточной бумаги, ленточек и поздравительных открыток ко дню рождения и складывали бумагу в полиэтиленовые пакеты. Я-то собиралась выбросить эти обертки в мусор, но Сиенна ужаснулась, узнав о моих намерениях. Она слегка сдвинулась на необходимости повторного использования.

– Разве тебе не хочется, чтобы планета осталась в хорошей форме, когда Натали вырастет? – спросила она меня.

Поэтому мы принялись аккуратно сворачивать оберточную бумагу и складывать ее в пакеты. Это занятие могло продолжаться до бесконечности, поскольку Натали Эхо Джеймс, избалованная малышка, уже начавшая ходить, упорно разносила эти яркие бумажки по всему дому.

Сейчас Натали сидела на полу рядом с нами, играя ленточками. Она понятия не имела, что сегодняшний праздник устроен в честь ее годовщины, хотя, безусловно, чувствовала себя звездой этого торжества. На прошлой неделе она начала ходить, уже не нуждаясь в поддержке мебели или наших рук. Пока она чаще ходила на носочках, очевидно, гордясь своими достижениями, и все участники этого процесса с любовью наблюдали, как она ковыляла по гостиной. Она также научилась хлопать в ладоши и кричать: «Дай мне!» – и восторженно повизгивать, что и делала на протяжении всего дня, получая от нас в ответ не менее восторженные аплодисменты и восклицания.

На праздник собрались все родственники. Родители Эйдена. Лори с мужем Тристаном и подросшими близнецами Каем и Оливером. Джинджер и Сиенна. И Нора, гостившая у нас последние четыре дня. Сейчас до меня доносился оживленный голос Норы. Она удалилась на кухню вместе с Эйденом и Джинджер. Они отправились туда, изъявив желание прибраться, но по обрывкам их разговора я поняла, что уборка не сильно продвигается. Похоже, они бурно обменивались впечатлениями о какой-то понравившейся им телевизионной программе. Я услышала смех Норы. Она часто смеялась, живя у нас в эти дни. Не помню, чтобы она часто смеялась в моем отрочестве. В те годы, когда отец тяжело болел, и после его смерти, когда я стала для нее скорее бельмом на глазу, чем дочерью, должно быть, ей жилось ужасно тяжело.

Нора убеждала меня позвонить Дэни, но я обошлась меньшей кровью, послав ей письмо по электронной почте. Я поблагодарила ее за то, что она уговаривала меня связаться с Норой, и сообщила, что мы помирились. Я не стала упоминать об участии Дэни в смерти моего отца, не желая тревожить ее тем фактом, что узнала, как все произошло на самом деле. Я вообще не стала упоминать об участниках этого заговора. И никогда не скажу об этом ни одной живой душе.

– Я найду новое применение вот этой обертке, – заявила Сиенна, поднимая белую глянцевую обертку с золотыми полосами. – Она выглядит очень красиво.

– Конечно, – спокойно согласилась я.

Сиенна училась теперь в выпускном классе средней школы. Она вернулась в мир стильных прикидов и веселых выходных, но продолжает готовиться к экзаменам и с замиранием сердца ждет известия из колледжа, в котором собралась учиться в следующем году. Первые несколько месяцев после рождения Натали мы часто виделись с Сиенной, но постепенно наши встречи стали более редкими, по мере того как она возвращалась к школьной жизни и общению с друзьями, мы предоставили ей самой возможность определиться с долей участия в жизни дочки. В школе Сиенне уже приглянулся какой-то парень, и теперь темой наших разговоров чаще являлся именно он, а не Натали. На мой взгляд, это вполне естественно. Я с радостью наблюдала, как Сиенна возвращалась к своей прежней жизни, хотя и понимала, что это не слишком просто для нее.

На сегодняшнем празднике Сиенна произнесла тост. Мы сидели в гостиной, лакомясь тортом с первой свечкой, когда она подняла стакан пепси.

– Я хочу сказать кое-что, – сказала она, и все притихли, взглянув на нее.

Нора взяла Натали на колени, и даже Кай с Оливером перестали играть с машинками и посмотрели в сторону Сиенны.

– Прошел год с того дня, когда родилась Натали, – продолжила Сиенна. – Тот день казался мне лучшим и одновременно худшим в моей жизни. – Она с улыбкой взглянула на Натали. – Я наконец увидела мою удивительную малышку, обняла и полюбила ее… Но потом, казалось, потеряла. Однако на самом деле я совсем не потеряла ее, верно? – Она перевела взгляд на нас с Эйденом. – По большому счету я приобрела гораздо больше, чем потеряла.

Во время ее тоста Эйден обнял меня за плечи. Наш самый лучший день стал самым худшим для Сиенны. Мне никогда этого не забыть. Я понимала, что в ее душе по-прежнему жила печаль. Однако именно печаль, а не сожаление.

К первой годовщине Натали Сиенна принесла в подарок лоскутное одеяльце, сделанное из той одежды, которую она носила на последнем сроке беременности. Нарезав квадратики, она сшила их на машинке, признавшись, что никогда прежде не пользовалась швейной машинкой: «Я и смотреть-то на нее не могла без содрогания!» Квадратики получились косоватые, и в общем-то было очевидно, что шила она впервые в жизни, но меня тронули и это одеяльце, и любовь, которую она вложила в него. Надеюсь, что Натали сбережет его как семейную реликвию.

Стоит упомянуть и еще об одном подарке, хотя его получила не Натали. Когда мы убрали все обертки, в гостиной оставались только мы с Сиенной и Натали, и тогда я вручила Сиенне ювелирный футлярчик и поглядела, как она заинтересованно открыла крышку.

Глянув на меня, она достала из футляра браслет.

– Неужели это амулетный браслетик для брелоков? – не веря своим глазам, восхищенно спросила она, и я кивнула.

– Пока у него лишь один амулетик. Видишь? – Я протянула руку и приподняла кончиками пальцев крошечную серебряную пинетку.

– Какая прелесть, – оценила она.

– Мы хотим дарить тебе по новому амулетику каждый день рождения, – сообщила я.

– Отличная идея, – одобрила она, и я помогла ей застегнуть украшение на руке.

Мы с Эйденом на днях написали новое письмо «дорогой будущей матери». Надеемся, что у Натали скоро появится братик или сестричка. Собрание нашей группы в агентстве назначено на следующую неделю, и теперь мы уже будем семейной парой, которая вызовет негодование других бездетных родителей на этом собрании, поскольку у нас уже есть ребенок и мы отвлекаем от них драгоценное внимание, надеясь пополнить нашу семью. Я, слегка вздрогнув, даже подумала, что нас могут посадить в центр круга, как пример семьи с открытым удочерением. Может получиться забавно!

Мы с Сиенной закончили уборку в гостиной, и они с Джинджер собрались уходить. В прихожей мы обнялись на прощание. Я долго не выпускала Сиенну из объятий. Меня беспокоило, что она почувствует, покинув наш дом в такой вечер, в годовщину лучшего и худшего дня в ее жизни.

– Я люблю вас, – в итоге отстранившись сама, призналась Сиенна.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я.

Она храбро улыбнулась, но я порадовалась, что Джинджер будет с ней в машине и подбодрит дочь, если Сиенне взгрустнется.