Читать книгу "Черная роза - Наталья Солнцева"

– В общем, могу вам сказать одно, – мы все поймем окончательно, только когда соберемся в подвале! – подвел итоги Никита. – Больше мне вам нечего сообщить!

– Меня еще интересует Сташков, – вмешалась Тина. – Почему его убили? Был ли он действительно племянником Альберта Михайловича?

– Нет, конечно! Когда я остался сразу без двух помощников, антиквара и ясновидящей вдовы, мне на подмогу хотел прийти старый приятель по прошлым играм. Настоящий Сташков попал в аварию и почти умер, а мой приятель взял его тело. Но…кто-то узнал об этом и помешал ему осуществить задуманное. Я остался один, не считая Элины. Тогда я думал, что она утонула. Святой Старец из монастыря стоял уже одной ногой в могиле, и рассчитывать на него я не мог. Хорошо, что он успел передать статуэтку Сергею! Люди, на чью помощь мы можем надеяться, имеют золотые украшения со Знаком. Кроме Элины, я таких не знаю. Вот и все.

– Остается непонятным еще многое, но всего Никита нам объяснить не может, – сказал Сиур. – Не потому, что не хочет. Просто он сам знает далеко не все. Так, Никита?

Никита кивнул.

– Я тоже брожу в тумане.

– А серьги? – вдруг вспомнила Валерия. – Они тоже имеют значение?

– Самое большое! Нам невероятно повезло, что они у нас! – ответил Никита. – Как там сложится все остальное, пока неясно. Но без рубинов я бы вообще не стал ничего предпринимать. Камни решают многое! И то, что нам удалось завладеть ими, – добрый знак!

Горский встал и принес немного дров, подложил в камин.

– Почему так много людей умерли из-за нас? – с печалью в голосе спросил он. – Ковалевский, Игнат, девочка Вика из никому неизвестного Велино, мой друг Артур Корнилин и его жена, Ник с Валеном, Иван, все те люди из ресторана «Халиф», Татьяна Бардина, Алена, Богдан, ребята из «Зодиака»? Что за кровавый урожай снимает невидимый враг? Кто он и что ему надо?

Этот вопрос волновал всех, и каждый намеревался рано или поздно задать его. Сергей Горский просто опередил их.

– Нам посчастливилось быть участниками великой игры, друзья мои, – после недолгих раздумий ответил Никита. – А в любой игре есть противник. Чем серьезнее и значительнее игра, тем сильнее и значительнее противник! Надеюсь, это всем ясно? Я могу только догадываться, кто играет против нас! Скажу, что многие хотели бы оказаться сегодня на нашем месте, отобрать у нас инициативу и использовать силу магических фигурок в своих целях. Они ни перед чем не остановятся! И нам надо быть предельно осторожными! Те люди, которые невольно оказались так или иначе причастны к амулетам, статуэткам или рубинам, поплатились за это. Они не знали, с чем имеют дело! Им не надо было приближаться. Никто ни в чем не виноват.

Все молчали. Ситуация немного прояснилась, но они не могли осмыслить и охватить разумом и чувствами ее всю. Никита был прав. Им придется пережить все это, прежде чем в их умах и сердцах наступит полная гармония, чистота и спокойствие. Только тогда, разбуженная, проснется их Сила. Только тогда они перестанут быть растерянными детьми, которых закрыли в темной комнате и потеряли ключ.

Сиур уже думал о другом. У Татьяны Бардиной не осталось никого, кому могла бы понадобиться помощь. Но у Алеши осталась больная жена с маленькой дочкой на руках, у Димки престарелые родители, у Вики мама… До него, наконец, дошло, почему у антиквара, Виолетты Францевны, Сташкова, Элины, Старца из обители, не было близких родственников. Они пришли сюда для выполнения своей миссии, чтобы помочь им всем собраться вместе, а Никите справиться с основной задачей. Он, очевидно, имел смутную реальность о своей роли в этой Игре с Цветами Смерти – где золото перемешано с кровью, а изумрудные очи Царицы Змей с черными жемчугами таинственной красавицы, по которой сохнет Вадим…

– Серега! – воскликнул Сиур, отвлекаясь от романтики в пользу реалий жизни. – Ты не мог бы поднапрячься и сделать пару слитков золота? А? Сегодня как раз полнолуние. И обо всем, что может тебе понадобиться, я позаботился.

– Ты что, издеваешься? – возмутился Горский. – Нашел время!

– Ты меня не понял, – сказал Сиур. – Я говорю серьезно, без шуток! Много никто не требует, – всего пару слитков. Что, слабо?

– Не морочь мне голову! – взорвался Сергей. – Тут тебе не цирк! А я не Копперфилд! Золото…Ты хоть понимаешь, что это такое? Это же…слезы солнца! Они чистые… как кровь из самого сердца Вселенной, и их блеск – отражение звездного света… Золото не может служить злу! Оно отомстит! И месть его будет страшна и неотвратима, как удар молний небесных!

– Слу-у-шай… – изумился Сиур. – Ты говоришь, как поэт! Я не ожидал…

– А чего ты ожидал? Что я буду клепать золото, а ты…

– Да остынь, Серега! Не кипятись ты так! Неужели, я на злодея похож? Или на того, кому золото нужно корысти ради? Я ж на святое дело прошу!

– Какое это такое дело? – уже спокойнее спросил Горский, с подозрением глядя на Сиура.

– Утешение страждущих!

Сиур сам удивился, как подобная фраза вылетела из его губ. Такой «высокий слог» был ему вовсе не присущ. У Тины тоже лицо вытянулось. Разговор Сиура с Горским привлек к себе внимание: все затаили дыхание и слушали.

– Много горя людского тянется за нами, как толпа плакальщиц за погребальной колесницей! Должны же мы хоть чем-то, хоть как-то… воздать! У Лешки жена Лариса осталась, больная, и девочка четырехлетняя. Мы им помочь обязаны? А остальные? Люди не виноваты, оказавшись в неподходящий момент рядом с нами…

Горский подумал и кивнул головой.

– Ну… если для этого… для «страждущих», тогда ладно. Может, сейчас и займемся? Святое дело откладывать не стоит. Мало ли?..

ГЛАВА 31

Гортензия убирала со стола, с наслаждением вдыхая дым курений. За годы, проведенные совместно с хозяином, она научилась разбираться в разных экзотических благовониях и даже заимела собственный вкус к некоторым из них. Особенно ей нравился аромат горящего масла можжевельника, перемешанного с маслом из виноградных косточек и с добавлением сока какого-то африканского кактуса с очень мудреным названием.

Клубы чудесного дыма окутывали фигуру сидящего среди бархатных подушек Ардалиона Брониславовича. После ухода «господина аббата» его настроение значительно улучшилось. Но постепенно…по мере того, как он перебирал в памяти каждое слово, каждый жест и каждое изменение выражения лица своего собеседника, он все больше начинал чувствовать неприятные волнение и тревогу. Что-то в поведении Этьена де Гуайта, Рыцаря Розы, – в миру Алена Шаррона, – наводило на размышления.

Чем дольше рыжий старик думал об этом, тем сильнее росло его недовольство собой, гостем и тем настроением легкой, едва заметной иронии, насмешки и угрозы, которое он оставил после себя. Этьен де Гуайт покинул коломенский дом, продолжая незримо в нем присутствовать.

– Гортензия! – с раздражением крикнул Ардалион Брониславович. – Принеси кофе!