Читать книгу "Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич"

Мэрия меня встретила мертвой тишиной. В первое мгновение, как и во время своего первого моего посещения, мне показалось, что во всем здание нет ни одного человека. Но, как и тогда это было обманчивое впечатление, секрет тишины, как я очень скоро понял, был совсем в другом – при встрече со мной все мгновенно замолкали.

Я прошел в свой кабинет, плюхнулся в кресло. Вошла секретарша; ее взгляд был просто наполнен океаном сочувствия к моим страданиям.

– Владислав Сергеевич, вам что-нибудь принести? – спросила она.

Я отрицательно покачал головой; мне в самом деле ничего не хотелось.

– С вами немедленно хочет встретиться Климов.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Кто такой Климов?

– Как вы не знаете, – изумилась она.

– Скажите мне, кто такой Климов? – вдруг рявкнул я на нее.

У секретарши испуганно вздрогнули плечи.

– Это же новый начальник УВД, он принимает дела у Клочкова.

– Начальник УВД, я не знал, что у нас уже есть новый начальник УВД.

Секретарша сочувственно и в тоже время с некоторым опасением смотрела на меня; у нее явно возникли опасения по поводу здравости моего рассудка.

Чтобы не пошли об этом слухи дальше моего кабинета, я решил развеять ее подозрения.

– В последние дни я занимался совсем другими делами и ничего не знал об этих переменах. Свяжитесь с ним и передайте, что я приму его в любой момент.

– Он в приемной.

– Тогда приглашайте.

Через минуту ко мне в кабинет вошел человек – полная противоположность бывшему руководителю УВД. Он был высокий, поджарый, с красивым волевым лицом. У него была энергичная стремительная походка; он так разогнался, что едва успел затормозить у моего стола. Я встал ему навстречу, невольно испытывая смущение от того, что плохо причесан и плохо побрит.

– Очень рад с вами познакомиться, Владислав Сергеевич. Меня зовут Констинтин Иванович Климов.

– Я тоже рад нашему знакомству.

Мы протянули друг другу руки и обменялись крепким рукопожатием. И я вдруг подсознательно почувствовал, что этот человек, кажется мне может понравится.

– Я знаю, что произошло и какую потерю вы понесли, – с явным сочувствием произнес Климов.

– Да, Константин Иванович, здесь действительно разыгрались такие события, что я даже прозевал ваше назначение. Но если честно, я не надеялся на столь скорые перемены. Я много раз просил областное УВД назначить другого руководителя, но они не желали меня слушать. Поэтому для меня ваше появление – полная неожиданность.

– Я приехал не из области, а из Москвы, меня направило к вам министерство. У нас давно были сигналы о том, что тут не все благополучно, а после статьи в «Известиях».

– Какой статьи?

Теперь уже Климов изумленно взглянул на меня.

– Вы не читали этой статьи?

– Мне не хватает времени читать газеты. Я в основном читаю сводки о происшествиях и ликвидирую их последствия. У нас их слишком много.

– Я понимаю и все же… Хотите взглянуть?

– Конечно.

Климов достал из кармана сложенную вдвое газету и протянул ее мне. – На третий полосе.

Первым делом я посмотрел в конец, на подпись автора. Там стояла фамилия: Андрей Соколов. Выходит автор статьи – мой пресс-секретарь. Я погрузился в чтение.

Это была очень интересная, я бы даже сказал захватывающая статья, главным героем которой был мэр города Рождественска, то бишь я. На фоне мастерски нарисованной ситуации в ней рассказывалось о моей героической борьбе против местных преступных кланов. Но не только это, в материале прямым текстом говорилось о предательстве городской милиции во главе с ее руководством, о том, что она почти полностью куплена криминальным подпольем. Не понятно, как после такой статьи автор остался жив? А остался ли? Сегодня, например, я его не видел.

Я поспешно отложил газету и дрожащими пальцами набрал номер своего пресс-секретаря.

– Слушая вас, – прозвучал в трубке голос Андрея.

Я не стал ничего говорить, просто положил трубку на рычаг и перевел дух. После чего посмотрел на Климова; тот внимательно наблюдал за мной.

– Что вы собираетесь делать с Клочковым? – спросил я.

– Будет проведена комплексная проверка всей его многогранной деятельности. Если факты, изложенные в статье, как и многие другие, о которых у нас есть информация, подтвердятся, то ему несдобровать.

– Эти факты подтвердятся. Учтите, в статье описывается лишь небольшая часть его деяний и деяний его подручных. Если вам удастся выявить все его финансовые потоки, вам будет чему удивиться. В городе даже младенцам известно об его несметных богатствах. У меня есть информация, но к сожалению нет доказательств, что он является одним из главных заправил в торговле наркотиками.

– Не беспокойтесь, если это так, то доказательства мы отыщем. Мне бы хотелось, чтобы мы выбрали с вами день и обстоятельно бы поговорили обо всем. Я только хочу получше войти в курс дела. Я служил в разных городах, но то, с чем мне уже пришлось здесь столкнуться, многократно превосходит все, что я видел. В таком большом городе, как ваш, практически отсутствует милиция. То, что есть, милицией назвать сложно.

– Я это понял давно, поэтому мне и пришлось занять это кресло и заменить собой милицию.

– Ваша деятельность достойна восхищения, – как мне показалось, искренне произнес Климов.

Перед моими глазами внезапно появился Олег – живой и невредимый. Он заслужил эту похвалу не меньше, если не больше, чем я. Только он ее уже никогда не услышит.

Кажется, Климов уловил мое настроение. Он встал.

– Не стану больше отвлекать вас от дел. Звоните мне в любое время дня и ночи. Обещаю: мы встретимся с вами в самое ближайшее время и обо всем подробно поговорим.

Едва за Климовым захлопнулась дверь, как тут же раздался голос секретарши.

– К вам уже несколько раз звонит Воробьева Зинаида Николаевна.

– Не знаю такую.

– Она говорит, что речь идет о мальчике.

– О каком мальчике? – И тут я вспомнил, о чем, вернее о ком идет речь; это ей я поручил заботу о сыне Очалова. После смерти отца он стал полным сиротой. Я как-то совсем забыл о нем.

– Соедини меня с ней, – сказал я секретарше.

– Что мне делать с мальчиком? Я не могу больше держать его у себя. У меня свои дети и внуки. И кроме того, он почти все время молчит. За эти дни он едва сказал несколько фраз, – тараторила Воробьева. – Мне даже как-то не по себе. Поймите меня правильно.

– Я вас понимаю. Я приеду и заберу его, – пообещал я.

В самом деле, что с ним делать? Есть ли у этого Очалова, его жены какие-то родственники? Если есть, почему не озабочены судьбой мальчика? Ответов на эти вопросы я не имел. Я попытался понять, испытываю ли я недоброжелательное чувство к этому ребенку, ведь он все же сын моего злейшего врага. Но все было неясно и зыбко в моей душе, понять, что в ней происходит, было не легче, чем китайские иероглифы.