Читать книгу "Первичный крик - Артур Янов"

не чувствует. Я полагаю, что в данном случае произошло следующее: эта женщина не чувствует влагалищем полового сношения. Она испытывает страх, в основе которого лежит отрицание полового чувства. Не обязательно это должен быть осознанный страх, но не имея отца, к которому можно было бы обратиться, и полагаясь только на мать и ища у нее крохи нежности и любви, моя пациентка связала свободно выраженную сексуальность с утратой надежды на материнское одобрение. То, что сделала эта женщина, можно в буквальном смысле слова назвать отказом от части ее чувствующего «я» в пользу матери.

Фигурально выражаясь, можно сказать, что влагалище пациентки принадлежало не ей, а ее матери. Отказ от способности чувствовать стал способом этой девочки представить себя матери как «послушную дочку», которой мать может гордиться. Но как только женщина ощутила бессмысленность надежды на обретение родительской любви, ее влагалище стало способно испытывать сильнейшие ощущения в момент полового сношения. Так случается, кстати, со многими моими пациентками.

Каким образом и почему ощущение безнадежности ожидания материнской любви освободило вагинальное чувство этой женщины? Дело в том, что она пыталась обрести любовь матери при каждом своем половом контакте, будучи для этого «хорошей дочерью» (то есть, фригидной и несексуальной) в угоду матери. Мать будет любить только «хорошую» девочку. Отказ от надежды на материнскую любовь освободил пациентку от борьбы, символом которой стало бесчувственное влагалище. После завершения курса первичной психотерапии эта некогда фригидная женщина так объясняла причину своей половой холодности. «Я выросла в очень религиозной семье, где никогда не говорили о сексе, более того, и сам он и все разговоры о нем всячески порицались. Говорили о распущенных женщинах и безнравственной жизни — этого было достаточно чтобы внушить мне страх и отвращение к сексу. Позже, для того, чтобы смириться с телесным половым чувством, которое мне приходилось испытывать во время сексуального акта, мне приходилось думать о себе, как о ком‑то другом. Очень часто мой разум отказывался понимать, что происходит с моим телом; час

то в мозгу возникали воображаемые сцены — меня хватают, валят на землю и насилуют. Только после таких фантазий я могла испытывать какие‑то чувства, занимаясь сексом».

Другая женщина для того, чтобы испытывать половое чувство, была вынуждена воображать, как другая женщина лижет ей влагалище. Она вышла замуж за женоподобного мужчину, который любил заниматься куннилингусом, и, таким образом, пациентке стало еще легче испытывать нужную фантазию. Опять‑таки, согласно взглядам первичной теории, эта фантазия — то есть, переживание, испытываемое женщиной во время полового сношения, является попыткой удовлетворить реальную потребность в материнской любви и материнских поцелуях. Это удовлетворение потребностей, которое порождает способность чувствовать (сексуальное наслаждение) и (в конечном итоге) способность быть, одновременно, гетеросексуальным существом. Но беда заключается в том, что нереальная фантазия не может удовлетворить реальную потребность, поэтому символическое поведение становится повторяющимся и насильственным (компульсивным). Стоило только мужу этой женщины попытаться ввести член в ее влагалище, как она немедленно становилась фригидной и испытывала от полового акта только боль. Своим непревзойденно точным языком организм сообщал пациентке о том, что внутри нее скрыта какая- то первичная боль.

Не надо приписывать фригидность одному только плохому половому воспитанию и неудачному сексуальному опыту. Многие молодые девушки настолько закрыты психологически, что мы можем без труда предсказать их будущую половую холодность. Если в девушке убита способность чувства (например, она плохо различает вкус пищи), то очень вероятно, что позже обнаружится, что убито и ее половое чувство. Значит, ей потребуется очень сильная стимуляция, чтобы хоть что‑то чувствовать в области, которая, как ей внушили, является запретной. Именно поэтому, как я считаю, фригидность и является столь широко распространенной проблемой. Любая женщина с подавленными чувствами является — в той или иной степени — фригидной. Почти все женщины, прошедшие курс первичной терапии, начинают испытывать совершенно иные ощущения

при половых сношениях, даже если они обращались за помощью вне связи с явными сексуальными нарушениями.

Для того, чтобы читатель понял, насколько сложной может быть проблема фригидности, я приведу рассказ одной фригидной ранее женщины, которая в течение месяца проходила курс первичной терапии:

«Проходя лечение, я поняла, каким образом мой организм блокировал чувства. Я была фригидна и считала, что мое сжатое влагалище — это способ, каким я защищалась от связанных с влагалищем ощущений. Однажды, вернувшись домой после группового сеанса, я сняла трусики и пальцами широко раскрыла влагалище. После этого я полностью отдалась своим ощущениям. К моему немалому удивлению, в тот момент, когда я ощутила боль в области влагалища, у меня возникло странное воспоминание. Я очутилась в колыбели; мать грубо пеленает меня и щиплет за влагалище. Я вспомнила, что она всегда слегка щипала меня за влагалище, когда меняла пеленки. Влагалище закрывалось, чтобы не чувствовать боли. На следующий день я впервые в жизни не испытывала боли при половом сношении с мужем».

На этот феномен впервые обратил внимание еще Вильгельм Райх (организм формирует защиту). Однако эта женщина могла открывать руками влагалище каждый день, но не добилась бы никакого положительного результата, если бы не ощутила ту многократно повторявшуюся ранее первичную боль, испытанную ею в раннем детстве во время пеленания. Решающим было установление связи, а не сам факт возникновения боли в области влагалища при физических манипуляциях с ним. Ручное открытие влагалища помогло разблокировать специфическую защиту таким же способом, каким глубокое дыхание, расслабляя напряженный живот, помогает высвободить подавленное чувство.

Описанная ситуация напоминает мне другое событие, происшедшее с мужчиной, страдавшим импотенцией. Когда он находился в одном из своих первичных состояний, мы заставили его пережить самую болезненную фантазию — фантазию инцеста с матерью. Переживая эту фантазию от явственно вспомнил, как был в младенчестве впервые оставлен в детском саду. Тогда

ему было очень плохо (и он заново наяву прочувствовал эту мучительную сцену). Для того, чтобы избавиться от переживания, он начал играть своим половым членом. Находясь в первичном состоянии он связал чувство одиночества и тоску по матери с этой игрой. Он хотел, чтобы мать вернулась, чтобы ему не было так одиноко. Позже это ощущение трансформировалось в половое влечение к матери. Когда он стал старше, это чувство напугало его. По каким‑то неизвестным ему причинам, эти фантазии сменились гомосексуальными, и эти фантазии преследовали его всю дальнейшую жизнь. Переживая первичное состояние, пациент создал, наконец, цельную картины своего чувства: «Не тревожься, мама, я хочу не тебя, я хочу мужчин».

Этот мужчина много лет страдал гомосексуальными фантазиями из‑за события, происшедшего в детском саду. Очевидно, одно это событие не могло перевернуть всю жизнь, но эта сцена повторялась — ребенком пренебрегали и оставляли одного неоднократно в раннем периоде его жизни, и именно из‑за этого событие стало решающим. Гомосексуальные фантазии — тяжелые и болезненные сами по себе — служили одной цели — прикрыть еще более невыносимое стремление к кровосмесительному обладанию собственной матерью.