Читать книгу "Уйти, чтобы выжить - Сергей Садов"

— Должен признать, получилось все крайне неловко, — вздохнул он. — Если бы я знал, что вы повторно женились, я бы не привел Аливию так сразу, а постарался бы её подготовить. Впрочем, теперь что уж говорить. Сегодня я все утро пытался с ней побеседовать, но она только молчала и отказывалась говорить на эту тему. — Мальчик кивнул на свободный стул. — Думал, она тоже тут будет, но увидев вас, заперлась в комнате и отказалась спускаться.

— Я понимаю, милорд, что вам возиться с чужим ребенком совсем нет охоты, вы и так уже много сделали, вернув её в отчий дом…

Володя махнул рукой.

— Она сделала для меня много больше, поверьте. Вернуть её домой — это меньшее, что я мог для нее сделать.

— Она вам как-то помогла, господин?

Володя почесал нос, ну как объяснить про одиночество и про то, как изменилась его жизнь, когда появилась Аливия?

— Скажем так, она помогла мне вернуть себя. До того, как я её встретил, мне не хотелось даже жить. Когда же есть о ком заботиться, жизнь меняется. Не уверен, что смогу объяснить. Аливия стала для меня сестрой, которую я потерял очень давно. Честно говоря, влезать в вашу личную жизнь у меня нет никакого желания, и как решить проблему, я не знаю.

— Милорд… — Купец мучительно подбирал слова. Судя по всему, лично он проблем как раз не видел, и Володя решил пояснить свою позицию.

— Конечно, вы можете увести ее силой, но уверены ли вы, что хотите этого? Мне показалось, что дочь вы любите. Хотите испортить с ней отношения?

— Да какие отношения, — Осторн махнул рукой. — Ну покапризничает немного, а там все сладится.

— Полагаете? — Володя выражал такое сомнение, что Осторн тоже задумался.

— Ну да… Пока мала, она все равно не понимает своего счастья. Я ж и о ней забочусь. Девочке нужен женский уход. Дам ей образование, подыщу жениха, потом еще и спасибо скажет.

— Понятно. — Володя подошел к окну и долго стоял, что-то изучая во дворе. — Скажите, а какой у вашей дочери любимый цвет?

— Цвет? — удивился купец. — Это важно?

— Ладно, попроще, какое блюдо она любит? Или скажите, какой ей нравится цветок?

— Я не понимаю, милорд…

— Её любимый цвет — легкий оттенок розового, очень любит орехи в меду… сладкоежка… из цветов обожает незабудки, готова часами валяться перед ними, не знаю уж, что она там выискивает. Упряма и своевольна, сломить её вряд ли кому удастся, разве что очень постараться, но можно убедить, если разговорить как с равным, уважаемым тобой собеседником. Любит узнавать новое и охотно учится, правда если что-то ей неинтересно, старается закончить побыстрее и заняться тем, что нравится… Уважаемый Осторн, я пробыл вместе с вашей дочерью чуть меньше полугода, но знаю её лучше, чем вы. Но даже так я не возьмусь судить, что для нее будет лучше, а что нет. Я могу научить её тому, что знаю сам, но дорогу она выберет сама.

Осторн скептически изогнул бровь, но вежливо молчал, не рискуя вступать в спор с благородным, однако все его чувства читались на лице.

— Не верите? Зря. Однако просто поверьте, если вы уведете её силой, вы её потеряете и уже никогда не сможете наладить с дочерью отношения. Она будет вам все делать назло, с нее станется.

— Хм…

— И наказания тут не помогут. Я говорил, что она упряма, но вы плохо представляете насколько.

— Милорд, — вдруг поднялся Руперт. — Вы позволите поговорить с сестрой?

— Позволить? — удивился Володя. — Разве я запрещаю? Второй этаж, третья дверь слева.

Руперт поднялся, неловко поклонился и вышел. Володя вернулся на свое место и теперь сидел, откинувшись на спинке стула, Ортон опустил голову.

— А вы ведь не хотите с ней расставаться, милорд, — вдруг заговорил он.

— Не хочу, — не стал лукавить Володя. — Я привязался к ней.

— И тем не менее вы привели её домой…

— Мне было восемь, когда на моих глазах погибла вся семья: мать, отец и младшая сестра, потом я долгое время жил на улице среди тех, кого называют отбросами, пока меня не разыскал друг отца и не устроил в военную школу. Меня там учили, заботились… мне нравилось там, но я готов был отдать все, что угодно, только бы вернуть семью. Я и сейчас считаю, что девочке лучше быть с семьей, тем более я не могу сказать, что может случиться со мной. Я иностранец, который не может вернуться домой, странник. Сегодня здесь, завтра в другом месте… Не лучшая судьба для девочки. Это сейчас ей весело, пока она мала, а когда подрастет?

— Я понимаю, милорд.

Снова воцарилась тишина. Володе сказать было уже нечего, а купец не знал, что можно ответить. Мальчик вздохнул и стал аккуратно накладывать себе на тарелку овощи и мясо, почему-то сильно захотелось есть.

— Угощайтесь, уважаемый, не стесняйтесь.

— Благодарю, милорд.

Мальчик изредка поглядывал на часы. Но вот за дверью раздались шаги, в столовую вошли Руперт и взъерошенная Аливия. Девочка неуверенно потопталась у двери, потом прошла и села рядом с Володей. Руперт сесть так близко к благородному не рискнул и вернулся на свое старое место. Аливия наложила полную тарелку всего понемногу и теперь ковырялась вилкой.

— Я тебе говорил, не издевайся над едой? Наложила, ешь.

Аливия исподлобья поглядела на него.

— Ты, правда, хочешь, чтобы я ушла?

Володя вздохнул, отодвинул от себя тарелку и отвернулся.

— Нет, — честно ответил он. — Но у тебя есть отец, брат… Они любят тебя.

— И еще один брат… вредина.

— И потом, мы ведь не расстаемся. Я остаюсь в этом городе, значит, сможем видеться. Полагаю, твой отец не будет против.

Осторн раскрыл рот, закрыл, снова открыл, но сказать так ничего и не решился.

— Милорд, а как погибла мама? — вдруг вмешался в разговор Руперт и тут же испуганно посмотрел на отца. Тот молчал.

Володя, честно говоря, ждал, что этот вопрос возникнет раньше, хотя живые его сейчас беспокоили куда больше мертвых.

— Как погибла? — Мальчик задумался, вспоминая тот день. — Я тогда впервые ушел в лес так далеко от дома… всю ночь валил снег. Как я понял, такие снежные зимы у вас не часто бывают, но там, где я жил раньше, зимы намного более снежные и морозные. Так что для меня это было привычно… — Рассказ тек плавно, практически не прерываясь. Только иногда Володя прерывался, чтобы глотнуть компот, который только утром купил Джером у какой-то торговки, нахваливая его на все лады. Аливия рассказ уже слышала, хотя и не с таким подробностями. Когда же Володя замолчал, она низко опустила голову и усиленно стала тереть глаза кулачками.

— Не надо вам, милорд, обвинять себя, — заговорил, наконец, Осторн. — В таких ситуациях даже опытные люди теряются, а вы, как я понял, впервые столкнулись со стаей волков. — Вы сделали все, что могли.