Читать книгу "Школа обмана - Борис Пугачев"

Родик прошел в знакомую комнату. С его последнего визита здесь ничего не изменилось. Он устроился в кресле. Александр Николаевич засуетился вокруг стола.

— Не беспокойтесь, ничего не нужно. Я просто пообщаться зашел. Как-то плохо мне, вот я эгоистично и решил вас помучить.

— Чаек никогда не помешает, батенька, озабоченность вашу смягчит. Водки не предлагаю… По правде говоря, ее у меня и нет. Опять финансовый кризис.

— Спасибо. Не хочется ничего, на душе кошки скребут…

— А вы выговоритесь. Я с удовольствием послушаю. Редко мне приходится с молодежью общаться. Мне приятно будет. Особенно с вами — у вас аура хорошая. Сегодня молодежь какая? Бегут куда-то, к господству стремятся. Им до стариков дела нет. Обуза мы, камень на дороге…

— Вы не правы. Уважение к старшим — одна из главных добродетелей общества. Мудрость и опыт старших — великое сокровище…

— Не льстите мне. Это в вас ночь говорит. Да и не все старики мудры.

— Не буду спорить. Не то у меня сегодня настроение. Тяжелый поступок сегодня совершил, заставил свою девушку аборт сделать…

— Грех-то какой. Зачем? Вы об этом всю жизнь жалеть будете. Я, батенька, тоже грех такой несколько раз на душу брал. Вот теперь в наказание одинешенек остался. Каждый раз думал, что еще успеется. Ан нет, не успелось.

— Вне брака у меня это получилось. Да и другие причины нашел. Веские…

— Веские? Какие могут быть веские причины для убийства беззащитного человека? Нет, батенька, вам оправдания.

— Это вы уж хватили. Неизвестно, что из этого зародыша получилось бы. Не факт, что нормальный человек. Он продукт межрасового скрещивания, девушка — кореянка. Может монстр родиться или нелюдь, а то и хуже.

— Вы какую-то дичь несете. Похоже, у вас состояние аффекта или временного помешательства. Вы же не из Средневековья вышли. Давно генетику перестали считать лженаукой. Да что я вам говорю? Вы же доктор наук, культурный, современный, образованный человек!

— А как быть с тем, что рождение этого ребенка сделало бы несчастной мою дочь от законного брака? Брак распался бы, дочь осталась бы без отца. Да и второй ребенок тоже может остаться без отца. Я не уверен, что брак с женщиной другой расы сможет долго просуществовать. Мы очень разные. В результате два человека станут несчастными, а вернее, пять.

— Да… Помните мою теорию о господстве и тьме? Она, к сожалению, находит еще одно подтверждение. Вот пример бесконтрольности и отсутствия ограничений. Я вас как раз об этом предупреждал. Вы долго искали место, где сделать аборт?

— Почти не искал. В ближайшем роддоме…

— Вот… Вот оно. Дал денег — и убивай, калечь. Господствовать хотелось, а о результатах не думалось. Ее мнения, наверное, даже не спросили. Я решил. Я… Господин избегает проблем.

— Я минимизировал ущерб от своего безрассудства.

— О-о-о… Как красиво выразились. Почти как Гитлер в «Майн кампф». А то, что не за счет себя минимизировали, не волнует?

— В каком смысле? Я очень страдаю и переживаю.

— Он страдает и переживает! А ребенок ваш не страдает? Его просто убили ради минимизации ущерба. А женщина ваша не страдает, не несчастна? Вы ее лишили радости материнства ради минимизации. А на самом деле не минимизации, а вашего стремления к господству. Ничто не должно стоять на пути моем… Да… Вы вполне созревший продукт современности, милостивый государь. Раньше вас анафеме предали бы и от церкви отлучили, да и при социализме пришлось бы помучиться, а сегодня вы герой нашего времени. Господин.

— Я думал, вы меня как-то поддержите, и мне станет легче. А ваши слова совсем меня добивают. Хоть в петлю лезь. Еще неизвестно, что будет с женщиной. У нее серьезное осложнение, кровотечение. Я места себе не нахожу.

— Хотите, чтобы я вас пожалел? Нет. Вот даму вашу мне действительно жалко. Несчастная. К сожалению, не имел чести познакомиться. Самое для нее страшное, что вы ее теперь от себя никогда не отпустите. Мученическая жизнь ей предстоит. А в петлю вы не полезете. При ваших устремлениях за жизнь ох как держатся.

— Ну уж это вообще чепуха! Во-первых, ей со мной хорошо, во-вторых, никто ее не держит. А про петлю — к слову пришлось. Не идеальный я, конечно. Да и все люди благодаря Адаму не идеальные, не такие, какими нас задумал Создатель. Первородный грех, родовой грех, текущий грех… Все нам присуще. Да и решения не всегда оптимальны, а часто и ошибочны. Даже Церковь это признает.

— Еще похвалите себя. Какой молодец, благородный, добрый. Это с ваших позиций. Дали деньги, развлечения и другие материальные блага и думаете, что она счастлива? Не в этом счастье. Вы из нее рабыню сделали. Было бы иначе — она ребенка оставила бы или вообще вам ничего не сказала бы, а просто, зная вас, тихо ушла.

— Пойду я, Александр Николаевич…

— Обиделись? На правду не обижаются.

— Да не обиделся я. Может быть, в чем-то вы и правы, но мне от этого только тяжелее… Могу я вас еще об одном одолжении попросить?

— Чем смогу…

— Если не возражаете, то я к вечеру снова к вам в гости приеду? Выпьете со мной?

— Думаете, это утешит?

— Не знаю. Не обижайтесь, но больше не с кем. Я об аборте только вам рассказал.

— Да… Что с вами поделать? Другому бы отказал, но вам… Приезжайте, но на сочувствие не рассчитывайте.

— Мне очень неудобно вас еще одалживать, но вы не могли бы закуску и выпивку купить? Вот деньги. Извините, конечно, но боюсь, что у меня на это времени не будет.

— Коль уж на одно согласился — второе не в тягость.

Куплю, что смогу. В магазинах-то знаете, как сейчас… Постараюсь. В котором часу вас ждать?

— Точно не знаю. Вы специально не ждите. Если вас дома не окажется, я посижу в машине. Могу и вообще не появиться, если что-то страшное случится.

— Ну вы о плохом не думайте, а то беду накличете. Без этого ее хватает. Я на всякий случай спросил. Буду вас либо здесь, либо на лавочке у подъезда поджидать. Номер телефона вы мой знаете. Если чем-то помочь надо — звоните, не стесняйтесь.

— Да я и так вас замучил. Вон уже светает. Устроил вам бессонную ночь. Поеду в роддом…

— Поезжайте, батюшка, поезжайте. Что произошло, то произошло. Назад ничего вернуть нельзя. Можно только попытаться бороться с собой, вернее, с тьмой внутри себя.

Двигаясь по уже проснувшимся улицам, Родик невольно возвращался к неприятному разговору с Александром Николаевичем. «Достал он меня своими нравоучениями, — думал Родик. — Миллионы людей делают аборты. Во всем мире это узаконено. Общество, конечно, не в восторге, но и не слишком осуждает. В одном он прав: я все чаще отказываюсь от прежних моральных ценностей. Надо понять, ради чего…»

В приемном покое Родик застал ту же женщину.