Читать книгу "Первая встреча, последняя встреча... - Владимир Валуцкий"

Сергеев трясет спящего Радиста. Тот с трудом разлепляет глаза, поднимает голову.

С е р г е е в: Где она?..

Радист дико смотрит на Сергеева и, похоже, плохо понимает, о чем речь.

Спят, кто где, вповалку Возница, Фотограф и Официант. Пустые бутылки на столе.

Сергеев отпускает Радиста и выходит из рубки.

Безмолвны набережная… пляж… танцплощадка… пепелище костра…

Пробиваясь сквозь толпу, сквозь переплетенные хвосты очередей на автобусы, троллейбус и такси, Сергеев оглядывается вокруг с отчаянной надеждой. Но Анны здесь нет…

…нет ее и на перроне, где состав готовится к отправлению; не видно в окнах вагонов, куда безуспешно заглядывает Сергеев…

…и в толкучке зала ожидания аэропорта.

В этом месиве людей и багажа, среди какафонии голосов, музыки с телеэкранов, радиообъявлений, он нашел бы ее, непременно нашел бы — потому что желал этого так, как ничего и никогда не желал на свете… Если бы только она была в аэропорту.

Но Анны не было и здесь.

Сергеев сидит в машине, уже бесцельно, бессмысленно, словно закоченев.

Снова, как два дня назад, моросит дождь.

Снова расплывается в нем свет фонаря. Но пуст сегодня этот ореол, и никакая тень с зонтиком в нем не возникает. Холодное световое пятно на мокром асфальте…

Жезл милиционера загорается перед подъезжающей к посту ГАИ машиной.

Сергеев останавливается, устало опускает стекло.

М и л и ц и о н е р (с обычным радушием): Доброго здоровьечка!

С е р г е е в: Я без пассажира.

М и л и ц и о н е р: Это как раз то, что и нужно. Секундочку…

Он машет бритоголовому качку, тот заходит в кафе и тотчас снова выходит. Вслед за ним появляется Хозяин перевала, ведя за собой двоих мужчин в плащах и с чемоданчиками в руках.

Предупредительно забегая вперед, он подводит мужчин к машине.

Х о з я и н (узнав Сергеева): А! Москвич! Оба глаза еще целы? (Он наклоняется к окну, говорит тихо, непререкаемо.) Возьмешь двоих, понял? Отвезешь, куда скажут. Хорошие деньги получишь. И забудешь. Ты очень хорошо понял?

С е р г е е в: Понял.

Пассажиры садятся на заднее сиденье, качок — на переднее. Почти не пряча от Сергеева, поправляет ствол короткого автомата под курткой.

Никакого выражения на лице Сергеева, ни удивления, ни страха. Он трогает машину, оставляя позади светлый перевал и проваливаясь в ночь.

Они едут. Полное молчание в машине. Неподвижны пассажиры на заднем сиденье.

Впереди, в сером полумраке, обозначаются редкие огоньки. Мелькнул голубой указательный знак. Один из пассажиров трогает Качка за плечо.

К а ч о к (Сергееву): Свернешь на Алушту.

Сергеев поворачивает машину. Дорога, ведущая вниз. Развилка. Вопросительный взгляд Сергеева.

К а ч о к: Направо.

Дома с еще черными, спящими окнами, узкая петляющая под гору улочка старого города. Домик с палисадником и одним горящим окном.

К а ч о к: Стой.

Он выходит из остановившейся машины и скрывается за калиткой. Сергеев тоже хочет выйти.

1-й п а с с а ж и р: Куда?

С е р г е е в: Фары протереть.

1-й п а с с а ж и р: Сиди.

Сами пассажиры по-прежнему сидят неподвижно, как изваяния. Освещается крыльцо, в двери появляются две черные тени. Бросив на них равнодушный взгляд, Сергеев вдруг застывает.

К машине в сопровождении Качка со своей дорожной сумкой и сложенным зонтиком идет Анна.

Лишь на мгновение Анна замедляет шаг, неожиданно увидев знакомую машину и Сергеева. И — как будто не было этого мгновения. У нее уверенные, властные движения и жесткое, незнакомое лицо. Она садится на заднее сиденье. Зато для Сергеева это оглушительное мгновение растянулось в вечность…

К а ч о к: Заснул? (Сев рядом с Сергеевым, хлопает дверью.) Поехали.

Ниже шоссе уже замелькали кипарисы, дорога стала оживляться, засветилось тусклое море.

Сквозь пелену оцепенения до Сергеева временами доносятся тихие обрывочные фразы с заднего сиденья:

— …и нет связи. Уже хотели дать отбой.

— Не вышло. Здесь «борода» кружил.

— Он вас узнал?

— Смутно. Хотел убедиться.

— И как?

— Ушла… в сторону моря.

И снова молчание и дорога.

1-й п а с с а ж и р: Задали вы нам нервов…

А н н а: У вас нервы не слабые.

1-й п а с с а ж и р: Но — целых два дня неизвестности…

Анна глядит на бегущую впереди дорогу и затылок Сергеева, и голос ее мягчает, снова становится знакомым.

А н н а: Имеет женщина право хоть два дня прожить так, как не смогла прожить всю жизнь…

Пассажиры молчат, не уяснив смысла фразы.

И одному Сергееву понятно, что эти слова обращены не к ним, а к нему.

Качок велит остановиться, недоезжая причала.

У причала стоит красавец теплоход, тот самый, встреченный в море. Его труба тихонечко дымит; горят, несмотря на утро, все огни, с палуб доносится тихая музыка. У трапа — пограничники в зеленых фуражках.

Все сидят в машине. 2-й пассажир смотрит на часы. Тянутся минуты.

2-й п а с с а ж и р: Пора.

Пассажиры выходят разом, с обеих сторон машины. Анна задерживается — снова на мгновение. Ровно настолько, чтобы встретиться глазами с Сергеевым, и в глазах ее — немой вскрик любви и отчаяния, благодарности и невозможности, прощания и прощения… И лицо Анны исчезает.

Три фигуры быстро идут к теплоходу. Проходят через оцепление, подходят к трапу.

Напряженно глядит Качок, держа руку под курткой.

Но все трое уже поднимаются по трапу.

Матросы готовят трап к подъему.

Три фигуры — на палубе. Голова Анны, а может, это показалось Сергееву, повернулась в его сторону — и скрылась.

Трап идет вверх. Грянул марш. Провожающие и просто любопытные в толпе машут с берега. Теплоход отчаливает, и все шире полоса вспененной воды между ним и причалом.

Качок, облегченно расслабившись, достает сигареты.

Теплоход удаляется, сияя огнями, отраженными в воде, — как светящийся НЛО из далеких миров.

Сергеев с собачкой, присевшей у его ног, стоит на набережной лагеря, глядя в море. Море пустынно. Звучит под гитару песня Визбора: