Читать книгу "Убить генерала - Михаил Нестеров"

Под чувства, под интим, под интригу нужно подгонять одежду, а не под плечи и бедра. Какая она будет — я еще не знаю. Не могу представить. Нужно пообщаться с молодыми людьми, как бы пожить среди них, но — забыть свои студенческие годы. Они не далеко — но они уже совсем другие. Психология меняется каждый день, и это хорошо.

Что еще нужно для этой резкой ломки привычного рабочего стереотипа? Помечтать, вот что. Представить что-то, погрустить о несбыточном, спросить себя: "Ты когда-нибудь грустила о несбыточном? Представляла, как засыпаешь на атласной простыне, а просыпаешься на роскошном лугу? Kiss and love meadow[12]. Слабо представить такое? Или боишься?" Я была близка к тому, чтобы проснуться среди трав, и ничуть не испугалась. Так, стоп, ко мне пришли.

Мария отложила диктофон и открыла дверь. Улыбнулась. За порогом — пока еще за порогом — стоял Олег Лосев. На нем был едва ли не прозрачный пуловер с широким вырезом, джинсы. Волосы привычно зачесаны назад и схвачены резинкой.

— Привет, Казанова! Дом моделей сменил? Пришел похвастаться новыми трусами?

— Просто пришел.

— Просто? Не верю... Но ты пришел. Заходи. Как дела? — Маша села в кресло и потянулась к пачке мексиканских сигарок. — «Шампуня» хочешь?

— Там, где и всегда? — спросил Олег, открывая холодильник.

— У тебя есть деньги?

— А что?

— Прикупи себе хороших манер. Ты похож на блудного попугая. Порезвился на стороне, заявился и даже не поинтересовался переменами. «Где и всегда...» Это раньше так было, сейчас все наоборот. Сейчас я всех шокирую: «Здравствуйте! Разувайтесь, пожалуйста».

Эта фишка действует сногсшибательно. Гости смотрят на меня вот такими глазами и разуваются. Как в первый раз. Завтра приди к кому-нибудь в гости, а тебе скажут: «Разувайтесь!» Прикольно, верно? — Маша подмигнула. — Это тебе не книжку читать.

Лосев намеков не понимал. Тем более таких длинных. Дома он тоже разувался, но в основном возле кровати. Он взял из бара два бокала и сел напротив хозяйки. Небрежно бросив ногу на ногу, стал медленно наливать в бокалы шампанское.

— А что это у тебя руки подрагивают? — заметила Мария. — Ты смахиваешь на папашу в палате роженицы — суетишься, дрожишь, спросить боишься. Как дела-то?

— Прохожу свидетелем по делу. — Олег протянул Марии бокал. — А вообще и дела-то никакого нет. Так, таскают по привычке, корочками хвалятся. То в дверь просунут, то в глазок покажут. Жлобы.

— Свидетель по делу, которого нет... — Мария со значением выпятила губу. — Это в твоем стиле. Но сколько гордости я слышу! Не надоело всю жизнь ходить в свидетелях? Придумай что-нибудь, это не так сложно. Для начала сходи к товарищу в гости, произнеси тост за дембель. Удивись: «Что, у тебя еще и день рождения сегодня?» Выпей за здоровье родителей, перенеси красивую девушку через лужу, помоги слепому перейти дорогу, приюти бездомного котенка. Наконец сходи в магазин, купи винтовку...

— Кому доброе дело сделать?

— Может, и так. Только тебе для начала рожу сменить надо — тебе медвежье лицо больше подойдет.

Олег в два приема осушил бокал и налил снова. Предложил Марии:

— Еще?

— Не-а. Я больше бокала не пью. Врачи запретили.

— Давно тебя не видел.

— Что-нибудь попроще изобрети. Скажи прямо:

«Я соскучился. Я часто думал о тебе». Слабо сказать: «Ты красивая»?

— Ты сама об этом знаешь.

Лосев заметил на столике снимок в рамке и без труда узнал в нем телохранителя Маши. Олег всегда боялся колких сравнений Марии, потому промолчал. И эта пауза затянулась. Он потягивал шампанское, не отмечая превосходного вкуса. Смотрел на девушку и словно не замечал продолговатого шрама на ее виске. И все по той же причине. Он буквально слышал ответ: «Сотрясение мозга. Давай я тебя тоже чем-нибудь тяжелым трахну».

Сотрясение. Потряс Витька Крапивин. В голове не укладывается. И непонятно, то ли гордиться относительной дружбой с ним, то ли привычно открещиваться. «Изменил свое мнение о нем? — как-то булькнул Терехин. — Он стал лучше, на твой взгляд?»

«Уже не знаю...»

— Маша...

— Не надо. Я знаю, что ты хочешь сказать. Это пройдет. Ты здесь, и мысли твои здесь. Лучше присядь рядом — тебя ведь лечить надо.

Они не говорили про Близнеца, но в то же время каждое слово было о нем или вокруг него. Во всяком случае, так понял Олег. Он увидел, что Мария прячет за обычным словоблудием свои истинные чувства, настроение. Вот диктофон лежит — работа тоже отвлекает, помогает, лечит, спасает от слез. Он уйдет, но точно будет знать, что Маша разревется. Одна. Он никогда не видел слез на ее лице и вряд ли увидит. И не только он. Вообще никто. А может, все не так.

Потом Олег привычно поменял решение на прямо противоположное. Он здесь, и мысли его здесь, как сказала Маша. Он с ней и говорит о ней, вернее — для нее. Лосев почувствовал себя настоящим идиотом и пришел к выводу, что его место точно в больнице. Он уже открывал дверь своей квартиры, как вдруг где-то внизу раздался тонкий писк. Олег повернулся и начал спускаться по ступенькам.

— Кис-кис-кис, — позвал он. — Где ты?.. Кис-кис-кис...

Он не ошибся насчет Машиных слез. Она сидела в кресле — с коричневой сигаркой в одной руке и чашкой горячего кофе в другой. То ли кофе оказался слишком горячим, то ли дым слишком горьким, но глаза Марии затуманила соленая дымка. Она не стеснялась своих слез. Они капали в чашку и корчились там, сваренные заживо. Она боялась ответить по телефону, который работал в режиме громкой связи. Но все же пересилила себя.

— Витька?.. Откуда ты звонишь?

Страшно не хватало заключительной фразы: «Ты где? Сейчас пошлю за тобой своего водителя. Его Юрой зовут, помнишь?»

— Какая у меня сейчас прическа? Ты с ума сошел, какая прическа?! Сможешь подъехать? Нет? Где ты сейчас? Это дальше Подольских Курсантов? Где?!! Боже... Боже мой...

* * *

Витька взял в руки потрепанную библиотечную книгу и в десятый, наверное, раз перечитал пару страниц. Он не переставал удивляться: советские времена давно прошли, а на деле оказывается наоборот. Здесь, в этом бараке, пропахшем горьким сосновым дымом и духом пятидесяти крепких парней, он чувствовал себя солдатом далеких 60-х или 70-х. За окнами барака по ночам ревут бензопилы, днем раздаются строевые песни. Здесь плохая телефонная связь, а слово «сотовая» воспринимается с колким жужжанием. Но все равно изредка позвонить получается. Серега со страшной, но подходящей к его облику фамилией Бугаевский пару раз в неделю «ворует» на складе переносную станцию космической связи и за пару пачек сигарет дает возможность поговорить с родными, знакомыми. Вася Шилов частенько приносит ощипанных кур и уток и невинно поясняет: «Мимо пробегали». Недавно мимо него пробежал телевизор «Ролсон». Игорь Поляков день и ночь мечет ножи в стенд и при каждом броске резко поясняет: «В спину!» Почему мечет в спину, он не говорит. Снизу, сбоку, сверху — но все равно в спину. Он охраняет свои тайны.