Читать книгу "Шаман - Ной Гордон"

Напротив толстого молодого человека работал глухой юноша. Он был опытен и умело орудовал скальпелем, открывая руку слоями. Тот факт, что он знал, как это следует сделать, подтверждал, что ранее он уже занимался подобным, и это обрадовало и удивило Мак-Гована: он отметил, что суставы, мышцы, нервы и кровеносные сосуды были аккуратно изображены и даже подписаны. Пока он стоял и смотрел, юноша написал печатными буквами свою фамилию на листке со схемой и вручил ему. Коул, Роберт Джей.

— Так. Гм, Коул, на будущее, имейте в виду: печатные буквы следует писать крупнее.

— Да, сэр, — удивительно, отчетливо произнес Коул. — У вас есть еще какие-нибудь замечания?

— Нет. Можете вернуть объект своего исследования в резервуар и прибраться. Потом вы можете идти.

Подстегнутые таким быстрым освобождением товарища, пять или шесть студентов поторопились принести свои схемы доктору Мак-Говану, но все рисунки были возвращены авторам с предложениями нарисовать заново или исправить разрезы.

Комментируя работы студентов, профессор наблюдал, как Коул помещает образец обратно в резервуар, моет и вытирает скальпель, прежде чем положить его обратно на стол. Он заметил, что юноша принес воду к прозекторскому столу и тщательно вымыл ту сторону, на которой делал вскрытие, а затем взял коричневое мыло и чистую воду и тщательно вымыл руки до самого локтя, прежде чем опустить рукава.

Выходя из аудитории, Коул задержался возле толстяка и внимательно рассмотрел его схему. Доктор Мак-Гован заметил, как юноша наклонился к товарищу и что-то ему прошептал. Отчаяние частично покинуло лицо толстяка, и он кивнул, а Коул похлопал его по плечу. Тогда толстяк снова склонился над работой, а глухой наконец вышел.

46

Тоны сердца

Медицинская школа словно превратилась в далекое иностранное государство, в котором до Шамана иногда доходили внушающие страх слухи о войне, нависшей над Соединенными Штатами. Он узнал о Мирной конференции в Вашингтоне, округ Колумбия, на которой присутствовал сто тридцать один делегат от двадцати одного штата. Но утром того дня, когда Мирная конференция начала свою работу в столице, в Монтгомери, штат Алабама, был созван Временный конгресс конфедеративных штатов Америки. Несколько дней спустя Конфедерация проголосовала за отделение от Соединенных Штатов, и на всех опустилось гнетущее понимание того, что никакого мира не будет.

Однако Шаману все еще удавалось уделять проблемам общенационального характера минимальное внимание. Он вел свою собственную войну за выживание. К счастью, он был хорошим студентом. Он засиживался за книгами до глубокой ночи, пока строчки не начинали расплываться у него перед глазами, и чаще всего умудрялся находить несколько свободных часов для чтения перед завтраком. Занятия проводились с понедельника по субботу, с десяти до часу и с двух до пяти. Часто лекцию читали перед или во время одного из шести разнообразных практических занятий, которые и дали медицинской школе ее название: по вторникам после обеда — болезни груди; вечером в четверг — женские болезни; по утрам в субботу — проведение хирургических операций; днем в субботу — лечебное дело. По воскресеньям, после обеда, студенты постигали особенности работы штатных врачей в палатах.

В шестую субботу пребывания Шамана в школе доктор Мейгс читал лекцию о стетоскопе. Мейгс учился во Франции, у докторов, учившихся, в свою очередь, у изобретателя данного инструмента. Он рассказал студентам, что однажды в 1816 году врач по имени Рене Лаэннек, не желая прикладывать ухо к груди смущенной пациентки с пышным бюстом, скатал лист бумаги и привязал к получившейся трубке веревку. Когда Лаэннек приставил к груди пациентки один конец трубки, а второй — к собственному уху, то с удивлением отметил, что данный метод не только не ухудшил слышимость, а наоборот, усилил звуки.

Мейгс добавил, что до недавнего времени стетоскопы представляли собой простые деревянные трубки, к которым нужно было прикладывать одно ухо. Сам же он пользовался более современной модификацией инструмента: в нем трубка была изготовлена из тканого шелка, присоединенного к наушникам из слоновой кости, которые следовало вставлять в оба уха. Во время практики, начавшейся сразу после лекции, доктор Мейгс использовал эбеновый стетоскоп со вторым выходом и еще одной трубкой: таким образом, и профессор, и студент могли одновременно слушать звуки в груди пациента. Каждому студенту дали возможность послушать, но, когда наступила очередь Шамана, он заявил профессору, что это совершенно бесполезно.

— Я все равно не в состоянии ничего услышать.

Доктор Мейгс поджал губы.

— Вы должны, по крайней мере, попробовать. — Он в подробностях показал Шаману, как следует прикладывать инструмент к уху. Но Шаман только головой покачал.

— Очень жаль, — вздохнул профессор Мейгс.

По клинической практике нужно было сдавать экзамен. Каждый студент должен был выслушать пациента, используя стетоскоп, и сделать сообщение. Шаману сразу стало ясно, что экзамен он не сдаст.

Холодным утром он поплотнее запахнул пальто, надел перчатки, замотал шею шарфом и пошел прочь от школы. На углу мальчишка продавал газеты, где сообщалось об инаугурации Линкольна. Шаман спустился к набережной и побрел вдоль причалов, погрузившись в мысли.

Когда он вернулся, то зашел в больницу и прогулялся по палатам, изучая санитаров и медсестер. Большинство были мужчинами, и многие из них сильно пили; на работу же им удалось устроиться только потому, что к младшему персоналу не предъявляли особых требований. Он внимательно наблюдал за теми, кто показался ему трезвым и умным, и наконец решил, что мужчина по имени Джим Галлек подойдет для его цели. Он дождался, пока санитар принес охапку дров и свалил ее на полу возле пузатой печи, а затем подошел к нему. «Я хочу сделать вам одно предложение, мистер Галлек».

В день экзамена в клинику пришли оба профессора: и доктор Мак-Гован, и доктор Бервин, из-за чего нервозность Шамана усилилась. Доктор Мейгс провел перекличку. Имя Шамана стояло третьим в списке, после Алларда и Бронсона. Израилю Алларду сказочно повезло: ему досталась молодая пациентка, потянувшая спину, тоны ее сердца были сильными, нормальными и ничем не осложненными. Кларку Бронсону поручили осмотреть астматика преклонных лет. Кларк, запинаясь, описал характер хрипов в груди пациента. Мейгсу пришлось задать ему несколько наводящих вопросов, чтобы получить нужную информацию, но, очевидно, он был вполне удовлетворен ответом.

— Мистер Коул!

Очевидно, он ожидал, что Шаман откажется сдавать экзамен. Но Шаман выступил вперед и взял монофонический деревянный стетоскоп. Он посмотрел на Джима Галлека. Санитар встал и подошел к нему. Пациент был юношей лет шестнадцати, дюжего телосложения, и жаловался на порез руки, который он получил во время работы в плотницкой мастерской. Галлек приставил один конец стетоскопа к груди мальчика, а к другому концу приложился ухом. Шаман прижал пальцы к запястью пациента и почувствовал удары пульса.