Читать книгу "На пути Орды - Андрей Горюнов"

– Да мы, мама, как раз в гости, к братьям-то Любима, в Двинец-город поехали, а тут Батый-то в Киев-то и пришел. Вернулись-то мы, а дом-то наш… Ну вот. К тебе приехали!

– Чудо! Ну просто чудо! Одни вы, небось, уцелели…

– Да нет. Спаслись многие, – степенно заметил Любим. – Батый-то вокруг по лесам не лазил, не добивал. Кто заранее ушел, те все и уцелели.

Глухарь, стоящий вместе с Берке в воротах, оглянулся…

Оглянулся и увидал.

Молча пошел к своим. Лицо его при этом не выражало абсолютно ничего, – как из дерева вырезанное.

Берке стоял в воротах с набором цветных открыток, ничего не понимая…

– Иди-иди отсюда, – по-русски сказали ему мужики, караулившие ворота. – Видишь, радость у Глухаря, – ишь, счастье-то привалило: и дочь с зятем уцелела, и внука привезли…

– А что Глухарь накричал, – так ты не обижайся, – он в сердцах.

– Он накричит, бывает, но отходчив.

– И не волнуйся, – сыновей твоих он закопает безропотно, – сегодня же вечером, честь по чести…

– На радости-то.

– Нам ведь тоже оставлять их в яме ни к чему, верно?

– Все пристойно произойдет. И отпоем, и зароем. Придешь потом навестить могилки, – убедишься: да, по-христиански, по-человечески…

– Доволен останешься.

– Да он же нехристь!

– Окрестим его, что за беда!

– Ну, в общем, щас иди, а после приходи.

– Окрестим. Не сумневайся.

– Ну, давай. Двигай!

– Нам ворота закрывать надо.

Что-то, видно, поняв, Берке пошел прочь, сунув картинки за пазуху.

Ворота Берестихи медленно сомкнулись за его спиной.

* * *

Великий каан Бату был явно не в духе. Тот факт, что Берке в сопровождении Бушера и телохранителей сам явился к нему, в Ставку, – без зова и вызова, говорило о многом.

Берке бросил вверенную ему тьму, оставив ее на попечительство двух весьма посредственных тысячников, а сам прискакал сюда с таким видом, будто принес весть о разгроме всей Орды. Берке не мог не понимать, что такой поступок мог оказаться чреватым для него смертельным исходом.

Берке получил приказ – двигаться к Новгороду, расчищая и готовя путь его, Батыевой, главной Орде. Берке не получал приказа навещать каана собственной персоной и советоваться с ним относительно возникающих трудностей.

Берке обязан был выполнять приказ, а не выносить на обсуждение с Великим свои жалкие проблемы.

Батый, обставлявший своими слухачами каждого мало-мальски заметного человека Орды, хорошо знал, что его худосочный брат внезапно застрял возле какой-то деревеньки, опекаемой, как донесли Батыю, каким-то колдуном. Потеряв в бездействии навдалеке от этого жалкого селения несколько дней, а затем угробив там же двух своих сыновей и, в придачу к ним, очень толкового, опытного, смелого темника Чунгулая, прискакал вдруг сюда.

В Орде и меньшие проступки, затяжки карались беспощадно: петля могла захлестнуть шею Берке за допущенную им гибель своих же собственных сыновей, – ему, шелудивому псу, они сыновья, а для Орды они – чингизиды! Потеря сыновей этого шакала не смягчала их же гибель, – гибель правнуков Чингиза! Вот к чему привела отвага их юных сердец и преступная халатность их отца, старого ишака Берке!

– Ты звал меня, каан? – вошедший в шатер Бушер склонился перед Батыем.

– Я приказал тебе явиться ко мне, Бушер, чтобы спросить твоего совета.

– Спросить совета? – удивился Бушер.

Батый промолчал.

– Я хочу напомнить тебе, великий каан, что я согласился служить тебе еще там, на дымящихся руинах Хорасана, только при одном условии, что ты станешь безоговорочно следовать моим советам… Если бы Владыка Хорасана прислушался к моим предсказаниям, вы, монголы, не сумели бы покорить Персию… Если бы моя семья вняла бы моим пророчествам, все они остались бы живы! Я был жестоко наказан за то, что не сумел быть убедительным… И глубоко несчастен, как несчастен любой, видящий ясно будущее, но не имеющий возможности вызвать такую же веру в близких своих. Эту трагедию в древности уже пережила одна великая предсказательница по имени Кассандра… Я согласился остаться жить и служить тебе только под клятвой твоею, хан: я – говорю, ты – следуешь сказанному! Ты помнишь об этом?

– Помню, Бушер. Но вспомни и ты, старик, – я заметил тебе, – там, в растоптанном, поверженном Хорасане, – что хан, беспрекословно следующий словам своего советника, перестает быть ханом, а становится послушной овцой в его руках…

– Да. И потому мы сошлись на том, что я не даю тебе советов, если ты их не просишь у меня. Но если спросил – то выполняешь!

– Так. Я помню, Бушер. Я не выжил еще из ума…

– Вот поэтому я спрашиваю тебя: что ты жаждешь получить от меня сейчас? Мое мнение о происходящем или совет, которому ты будешь обязан последовать?

– Я был бы рад получить от тебя совет, которой не был бы приказом для меня…

– Это невозможно, каан. Ты можешь приказать убить меня, но то, что хочет твоя беспокойная, как бурундук, душа, не может быть исполнено…

– Хорошо. Мне не надо совета, старик. Я двину орды на Новгород, к холодному морю варягов, литовцев и немцев. Поведай, что ты видишь на этом пути?

– Я вижу все того же колдуна, о котором, не сомневаюсь, ты уже наслышан, Великий каан… Но силы его – это силы простого человека, сильного духом и не чахлым разумом, человека, умудренного наукой. И силы его, и запасы его уже на исходе… Он не сможет боле всерьез противостоять тебе…

– Ты обнадежил меня, старик!

– Я, Повелитель Вселенной, еще не закончил… За спиной этого колдуна стоит еще один колдун, который многократно более силен, чем первый… Пока он почти не проявлял себя, – только поэтому твои слуги, блюдущие твой интерес в стане Берке, не сообщили о нем. Он ничего почти не делал, и свет их внимания не успел упасть на него… Но он и не может совершить нечто значительное: он связан зароком, парализующим его могущество…

– Парализованный колдун немощней ягненка. Радостно слышать тебя, Бушер Эль Риад!

– Умерь торжество свое, Великий каан, – там есть еще один – третий колдун, силы которого имеют предел, но, с высоты наших седел, кажутся безгранично-божественными… Звезды говорят, что этот третий, самый могучий колдун имеет отталкивающий вид для твоих воинов, невелик размером, но в состоянии стереть с лица Земли тьму таких Орд, как твоя… Однако мое волхвование показало, что он едва ли вступит в схватку. Его назначение иное, плохо понятное мне…

– Достаточно, мудрец! Ты успокоил меня!

– Напрасно ты пустил в свое сердце теплую змею безмятежности, Повелитель Мира… Есть еще одно обстоятельство, которое требует очень деликатного обращения и которое воистину является колдовским свойством этой земли, земли Рус…