Читать книгу "Московская сага. Тюрьма и мир - Василий Аксенов"

ВЫДАЮЩИЙСЯ УСПЕХ СОВЕТСКИХ СПОРТСМЕНОВ Всеобщее восхищение вмире вызывают мастерство советских спортсменов, их моральные и волевыекачества, дисциплинированность, дружеское отношение к соперникам.

«Советский спорт»

Демонстрируя высокие достижения, советская командадобивается общего первенства. По мнению западных журналистов, американскойкоманде уже не удастся догнать советскую.

«Нью-Йорк таймс»

Олимпийский дух одержал хоть и небольшую, но победу,показав, что «холодная война» может уступить дорогу дружелюбию, если мистерСталин и другие узколобые жестяные божки в Москве разрешат проявлениячеловеческой натуры.

Русские пригласили американцев на ужин в свой лагерь.Подготовка была тщательная: специально привезенные шеф-повара, официанты вуниформе, огромное количество великолепной еды. Портреты Сталина и членовПолитбюро свисали со стен большого обеденного зала. Бокалы наполнялись крепкимконьяком и водкой. «Джи, – воскликнул пловец Стивенс, – я никогдатакого и не пробовал! Потенцииpующая штука!» – «Ну, а бифштекс?! – сказалвпечатленный бегун Филдс. – Какова говядина!» – «Жалко, что мы даже неможем пригласить их в наш кафетерий», – вздохнул гребец Симмонс.

«Советский спорт»

Во втором среднем весе золотую медаль получил негрС.Паттерсон (США). В полутяжелом весе победителем стал негр Н.Ли (США). Втяжелом весе олимпийским чемпионом стал негр Ч.Сандерс (США).

Руководитель советской делегации Н.Романов подчеркнулмногочисленные факты необъективного судейства, особенно в последние дни соревнований.Судьи незаслуженно присуждали победу некоторым американским спортсменам.

Никакая ложь продажной буржуазной прессы не помоглаидеологам поджигателей войны скрыть правду о советских людях, о миролюбиисоветского народа, о желании всех честных спортсменов мира стойко бороться замир во всем мире.

«Нью-Йорк таймс»

Главным событием только что закончившихся в Хельсинки XVОлимпийских игр оказалось участие в них огромной советской команды. Несмотря наоторванность от мира современного спорта, русским удалось занять общее второеместо, ненамного отстав от американской команды.

«Правда»

Выдающаяся победа советской команды закономерна. Этоестественный итог огромного внимания и заботы партии о физическом воспитаниисоветского народа. Олимпийская победа стала еще одной победой нашего советскогостроя.

Антракт VI. Соловьиная ночь

К середине лета жаба доплюхала с улицы Качалова доЦарицынских прудов. Передвигалась она в основном по ночам, чтобы не бытьраздавленной уличным движением. Чем-чем, а инстинктом самосохранения быланаделена недюжинным. Иной раз проскальзывали картинки несуществующихвоспоминаний: чистейший снег вокруг желтого ампира, прочищенная спецдворникомаллея – физкультурные упражнения необходимы для поддержания тонуса упитанногоотца даже осажденного, подыхающего города. По ночам улицы Москвы казались ейиспаряющейся поверхностью чего-то ноздреватого. К утру она пристраивалась закакой-нибудь противопожарной бочкой под подошвами кем-то забытых сапог или всвалке металлолома и открывала ротовое отверстие. Приглашением, разумеется, тутже начинало пользоваться московское, довольно жирное, комарье. Накушавшееся заночь чего-то из жильцов комарье само становилось кушаньем жабы. Однажды передней открылась перспектива больших достижений: нарастающие зубцы диаграмм,крупные маховики, колеса различных диаметров, уступы сверкающих зданий сошпилями, металлические и фанерные фигуры – все несъедобное, неживое, то есть втом смысле, что небелковое, но тревожащее какой-то другой, прошлой сутью. Средипредметов перспективы то там то сям мелькали лица величиной с дом, макушкамивровень со шпилями. К ним жабе хотелось обратить большой и существенный упрек:зачем вы меня так, зачем так насильственно, не по-товарищески? Ведь я ничего нехотел, кроме идеологической чистоты. Быть может, и сами когда-нибудьпрошлепаете, прожужжите по Москве в жабьем ли, в комарином ли виде, быть может,поймете хоть что-нибудь из рептильных, илистых истин. Я мог бы остаться свашими лицами, думала жаба, но меня тянет к соловьям. Нетрудно понять, почемуее тянуло к соловьям, если ознакомиться с партийными документами послевоенногопериода.

Итак, она продолжала свой путь, влекомая через весь огромныйгород, через испарения булочных, столовок, моргов, живодерен, автобаз икрасилен, запахом гнили Царицынских прудов.

Однажды ночью в развалинах чего-то старинного жабавстретилась с крысиндой. Последняя лет пятьдесят уже дремала в глубинах этихразвалин, слегка питаясь плесенью, то есть почти чистым пенициллином, и уплываяв дремах иной раз очень далеко от этих развалин, в некие блеклые пространстванад северным немецким морем, над которым когда-то в подтверждениематериалистической модели мира был развеян прах, почему-то имеющий к этойдобродушной крысинде самое прямое отношение. Потревоженная работающим в ночнуюсмену бульдозером, крысинда вылезла из своей дремотной щели и вдруг увиделасразу три плана бытия: отдаленное созвездие, не очень далекую, перегруженнуюцветением ветку сирени с высовывающейся из этой кипени головкой птицы и близкуюжабу, буровато-пеговатое существо с прозрачными укоризненными глазами. Какаястранная форма существования белковых тел, промелькнуло впервые за 51 год вголове у крысинды, никогда не думала, что такие вещи могут соединиться в стольволшебную комбинацию. Почему-то и созвездие показалось ей в этот моментвоплощением белковой молекулы. Бульдозер затих, и тут послышалось сильное,настойчивое, абсолютно уверенное в своем праве на самовыражение пение соловья.Жаба поняла тогда, что она достигла своей цели и что развалины располагаются наберегу большого, водяного, илистого, заросшего по краям осокой, подернутогоряской, немного загрязненного городом, но все еще очаровательного пространства.Попрощавшись с крысиндой, то есть подышав в ее сторону раздувающимися и опадающимибоками и грудью, авось еще увидимся среди этой фантасмагории, она поплюхалавниз по осколкам двухсотлетнего кирпича, упала в первый же маленький,отражающий многозначительную комбинацию звезд заливчик, тут же непроизвольнонажралась ряски вкупе с личинками все того же комарья и приготовилась внимать.