Читать книгу "Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова"

Черныш, вновь и вновь сшивая порванные виталистические мередианы, которые рассыпались прахом.

Алмаз уже ничего не говорил — улыбался, глядя на него. Тело истончалось. Резерв уходил в ноль.

— А так-то славно мы с тобой повеселились, братишка, правда? — выдохнул он. И хмыкнул иронично — совсем как полный силы, полный жизни Алмаз.

Рука, сжимающая локоть, обмякла, глаза закатились, и Черныш, чертыхаясь, в последней надежде бросил на друга стазис. Но он рассыпался — не было у Данзана уже сил. И амулеты оказались пусты. И личный резерв только-только позволял дышать и двигаться.

Данзан посмотрел на свою старческую руку. Прижал ее к груди друга. Начал качать сердце, долго, настойчиво, вдыхая воздух в сухие губы.

Но не отзывалось сердце, а он качал, пока не свалился рядом от слабости.

На губах было что-то горькое, мерзкое — он облизал их и только потом понял, что это слезы.

— Сукин ты сын, — сказал он с тоской в сухой профиль друга. — Сукин ты сын, тварь ты. Тварь ты, Алмаз!!! — заорал он, завыл, поднимая глаза к небу. Привстал, наклонился к заклятому другу, обнял его, затряс, зло и тяжело. — Ушел, да? Ушел? Как же так, как ты так подставился? Зачем? Что теперь-то? Ты хоть понимаешь, что ты был последним человеком на Туре, которого я любил как брата?

Алмаз молчал, глядя в небо пустыми глазами. И Черныш, закрыв эти глаза, вновь облизал губы с соленой горечью. Чувствуя, как тянет и ноет в груди, как сердце колотит в колотушку боли, стянул с руки друга серебряное профессорское кольцо, надел себе на палец и заставил себя подняться. Ему едва удалось это сделать.

Только сейчас он заметил, что вокруг вьюнка творится светопреставление, а часть Медвежьих гор отсутствует, будто целая горная цепь из пяти-семи пиков куда-то делась.

— Дороги, говоришь, тебе твои щенки, — пробормотал он зло, вновь поглядев на Алмаза. — Ну, подохнуть за то, что тебе дорого, тоже неплохо. Вот ты там хохочешь сейчас надо мной, да, братишка?

Он с ненавистью посмотрел на портал и шагнул к нему. И тут туманные лепестки взвились высоко в небо.

* * *

Бой старейших магов, проходивший на глазах беглецов и сопровождавшего их отряда, отдавал отчаянием и надеждой. Удержат портал или не удержат?

С сопровождением дело пошло быстрее. Отряд тараном продавливал инсектоидов, расшвыривая их заклинаниями, выжигая, выбивая — но Максу все равно казалось, что двигаются они слишком медленно. Очень медленно.

Вот тень ударила по щиту четырех старших магов, защищающих портал. Вот полетел ей навстречу осколок льда, зашвырнувший ее в реку.

— Вперед, вперед, вперед, — кололо в груди сердце. Руки начинали неметь.

Вот поднялась она из реки, полетела не к щиту — к беглецам.

«А вот теперь надо пить!» — заорал изнутри Жрец.

Тротт на бегу поднес ко рту флягу. Бермонт, что-то прошептав, зажав рукой мешочек на груди, метнул секиру — та полетела навстречу тени, метрах в пятидесяти от беглецов врезалась ей в грудь, раскалывая хитин. Оттуда полезло красное, склизкое — но тварь по инерции пролетела вперед, размахиваясь — и бросила на отряд что-то, напомнившее тяжелую серебристую паучью сеть.

Та, словно обладая собственным разумом, рванула прямиком на Тротта, облепляя щит — Макс словно впечатался на бегу в скалу, раскинув руки и запрокинув голову, а из него, обжигая льдом, рванул поток тьмы.

На миг над равниной стало темно — ни солнца, ни звезд, ни вулканов. Ни звука, ни вздоха… сеть вспыхнула, распадаясь, и вдруг снова засияло солнце, и покатился над землей взрыв, от которого люди под щитом попадали, инсектоидов со всадниками смело в реки и за реки, по которым катились валы воды со сметенными деревьями.

Тротт не видел ничего — но, похоже, Жрец видел, потому что он ударил куда-то вверх, и оттуда раздалось агонизирующее верещание. Тень схлопнулась, сминаясь, как кровью брызгая черным дымком — и ее унесло куда-то далеко, за пределы видимости.

Заныло сердце так, что он согнулся, рухнул на землю, слыша свое надсадное дыхание. Над ним склонилась Алина, затрясла — зрачки ее были расширенными. От рук ее шел жар, и она подняла его голову и жестко, с отчаянием и любовью поцеловала, переливая свою силу от тела к телу, от губ к губам, от сердца к сердцу.

Меньше стало дергать в груди. Он оторвался от нее. Схватился за руку подошедшего серьезного Чета, поднимаясь.

— Выдержи, — тихо попросил его Мастер. — Ты почти дошел, Макс.

Все он понимал.

— Выдержи, выдержи, выдержи, — зашептало сердце, осторожно, чтобы не провоцировать боль.

Поднимались люди. Вновь зажжужали вдалеке стрекозы.

Щита над ними больше не было. Реяли, защищая беглецов, последние огнедухи — меньше десятка их осталось. И маги отряда накрывались и накрывали соседей своими, слабенькими — которые теперь не выдержат и одного удара стрекозы.

В глазах расплывалось.

— Вперед! — заорал Демьян. — Совсем близко!!!

Оставалось метров сто до портала и щита над ним, удерживаемого двумя магами старшей когорты — где же Дед? — когда в щиты застучали одна за другой стрекозы — и они стали лопаться. Последние огнедухи рывками прошивали нападающих и исчезали. Макс, схватив Алину за руку, взмыл в воздух, лавируя меж раньяров и видя, как бьют по ним маги. С двух сторон наступали добежавшие охонги, которых молотили берманы, вихрем крутился Четери, за мгновение ухитряясь рассечь с десяток невидши, поперших к Максу с Алиной и доставших бы — совсем немного нужно было пролететь, совсем немного!

— Та-та-та-та-та-там! — заходилось сердце в ритм автоматных очередей. А они с Алиной неслись к порталу, и Тротт прикрывал принцессу телом, отслеживал все, что происходит вокруг, дергал ее то влево, то вправо, уходя от выстрелов. И он уже почти довел ее… почти… когда Алина вдруг взмахнула крылом, всхлипнула и кулем полетела на землю.

Он рухнул за ней, обхватил, прижимая к себе, прикрывая от всего на свете. Рядом шел бой, их окружали свои, отбиваясь от наседающих тварей. Зло и яростно смеялся Четери.

Принцесса судорожно вздохнула и закашляла, выплевывая кровь. На сорочке ее расплывались три красных пятна — три пулевые отверстия наискосок.

Она взглянула на себя и заморгала удивленно. Глаза начали мутнеть и закатываться. Она силилась что-то сказать и не могла, захлебываясь кровью.

— Та-та-та-та-та-та-та, — вырывалось из груди сердце, чувствуя, как второе, любимое, останавливается. — Спаси ее-спаси-спаси-спаси-спаси!

Он схватил ее на руки и