Читать книгу "Безнадега - Стивен Кинг"

— Я в этом сомневаюсь, — без запинки ответил Стив.

— Я тоже. Если бы тут появился коп, она с громкими воплямиприбежала бы к нам. И зачем копу ставить ящик на ящик? Я с ним общался. Рост унего шесть футов и шесть дюймов, может, и повыше. Чтобы достать до окна,подставок. ему не потребовалось бы. Думаю, ящиками воспользовался человекпоменьше ростом, чтобы оказаться на одном уровне с Мэри, схватить ее…

— Может, Одри номер два?

— Возможно, но, мне кажется, улики говорят о другом. Я недумаю, чтобы Мэри убрала бутылки ради незнакомого ей человека. Даже радиплачущего ребенка. Понимаешь? Скорее, она отправилась бы за нами.

Стив взял фонарь, осветил рыбу Биллингсли, такую веселую,радостную, и не удивился, обнаружив, что она ему совсем разонравилась. Кто жесмеется в доме с привидениями? Он выключил фонарь.

— И что вы об этом думаете, босс?

— Не надо так меня звать, Стив. Меня с самого начала этокоробило.

— Хорошо. Так что вы об этом думаете, Джонни?

Джонни огляделся, словно хотел убедиться, что онипо-прежнему одни. Потом достал три таблетки аспирина, бросил в рот, проглотил.И тут Стив заметил поразительную вещь: несмотря на распухший нос и накопившуюсяусталость, Джонни выглядел моложе, чем в тот день, когда садился на мотоцикл.

Джонни поморщился, аспирин не сахар.

— Мамашка Дэвида.

— Кто?

— Скорее всего. Подумай сам, и увидишь, что все сходится.

Стив подумал и увидел, что по-другому просто быть не может.Он не мог точно определить, в какой момент история Одри Уайлер разошлась систиной, но твердо знал, что причина происшедших с ней изменений — камни,которые она называла кан тахи. Тех еще изменений. И с Эллен Карвер моглопроизойти то же самое.

Внезапно Стива пронзила мысль, что Мэри Джексон лучше былобы умереть. Ужасно, конечно, но в такой ситуации смерть не самый плохой исход.Он сам предпочел бы отправиться на тот свет, нежели попасть под чары кан тахов.Потому что видел, что происходит с человеком после того, как у него отбираюткан тахи.

— И что же нам теперь делать? — спросил Стив.

— Выметаться из города. Любым способом.

— Хорошо. Если Дэвид все еще без сознания, мы его понесем.Пошли.

И они направились в вестибюль.

5

Дэвид Карвер шагал по Андерсон-авеню мимо школы ЗападногоУэнтуорта. По стене тянулась желтая надпись: «В ЭТОЙ ТИШИ ВСЯКОЕ МОЖЕТСЛУЧИТЬСЯ». Он обогнул угол и двинулся дальше по Медвежьей улице. Это егопозабавило: все-таки школу и лес на Медвежьей улице разделяли девять большихпригородных кварталов, но во сне может случиться и не такое. Скоро он проснетсяв своей спальне и школа с Медвежьей улицей вновь окажутся разнесенными впространстве.

А впереди посреди улицы стояли три велосипеда. На седлах. Иих колеса медленно вращались.

— Фараон сказал Иосифу: мне снился сон, и нет никого, кто быистолковал его, а о тебе я слышал, что ты умеешь толковать сны[68].

Дэвид посмотрел на другую сторону улицы и увиделпреподобного Мартина. Пьяного, небритого. В одной руке он держал бутылку виски.У ног растекалась лужа блевотины. Дэвид едва не отвел взгляд. Чего смотреть впустые, мертвые глаза.

— И отвечал Иосиф фараону, говоря: это не мое; Бог дастответ во благо фараону[69]. — Преподобный Мартин отсалютовал Дэвиду бутылкой иподнес ее ко рту. — Иди за ними. Теперь мы попробуем выяснить, знаешь ли ты,где был Моисей, когда погасли огни.

Дэвид пошел дальше. Хотел было обернуться, но в головузакралась неприятная мысль: если он обернется, то увидит Мамми, ковыляющуюследом, обернутую старыми тряпками и обсыпанную пряностями.

Он прибавил шагу.

Проходя мимо велосипедов, Дэвид услышал, что одно извращающихся колес противно дребезжит. Звук этот напомнил ему о флюгере, которыйс таким же дребезжанием вращался на крыше «Пивной пены»: гном с мешком золотапод мышкой. В…

Безнадега! Я в Безнадеге, и это сон! Я заснул, начавмолиться, я на втором этаже старого кинотеатра!

— Но пусть знают, что был пророк среди них[70], — послышалсячей-то голос.

Дэвид посмотрел на другую сторону улицы и увидел мертвуюдикую кошку, пуму, висящую на знаке ограничения скорости. Пуму с человеческойголовой. Головой Одри Уайлер. Ее усталый взгляд остановился на нем. Дэвидупоказалось, что Одри попыталась улыбнуться.

— Но если он скажет тебе: «Давай поищем других богов», — тыне должен верить ему.

Дэвид отвернулся, скорчил гримасу и, к полному своемуизумлению, увидел на Медвежьей улице Пирожка, свою маленькую сестричку, стоящуюна крыльце дома его друга Брайена (Брайен никогда не жил на Медвежьей улице, носон не считался с реалиями жизни). Она держала в руках Мелиссу Дорогушу.

— Все-таки мистер Большой Теневик — это он, — сказалаКирсти. — Теперь ты это знаешь?

— Да. Знаю, Пирожок.

— Иди побыстрее, Дэвид. Мистер Большой Теневик настигаеттебя.

До его ноздрей донесся запах старых тряпок и пряностей,поэтому он прибавил ходу. Впереди в зазоре меж кустов начиналась «тропа Хо ШиМина». Раньше ничто не мешало свернуть на нее с тротуара, разве что надпись наасфальте «КЭТИ ЛЮБИТ РАССЕЛА», а теперь тропу охраняла древняя каменная статуя,не кан тах — маленький бог, а кан так — большой бог. Шакал с вывернутойголовой, оскаленной пастью, выпученными, горящими яростью глазами. Одно ухооткололось или его уничтожила эрозия. А из пасти высовывался не язык, ачеловеческая голова — голова Колли Энтрегьяна в шляпе а-ля медвежонок Смоки.

— Страшись меня и уйди с этой тропы, — заявил торчащий изорта шакала коп приближающемуся Дэвиду. — Ми тоу, кан де лаш. Страшисьбестелого. Есть другие боги, кроме твоего. Кан тах, кан так. Ты знаешь, яговорю правду.

— Да, но мой Бог силен, — буднично ответил Дэвид. Он сунулруку в пасть шакала и схватил говорящий язык. Дэвид услышал, как кричитЭнтрегьян, почувствовал его крик, вибрация передалась через пальцы. Амгновением позже голова шакала взорвалась беззвучной вспышкой. Осталось лишькаменное туловище.

Дэвид свернул на тропу и заметил, что взгляд его то и делонатыкается на растения, которые он никогда не видел в Огайо: колючие кактусы извездчатые кактусы, терескен шерстистый, мичелла волнистая, перекати-поле. Итут на тропе появилась его мать. С почерневшим, изрезанным морщинами лицом,настоящая старуха. С вываливающимися глазами. Ужас и печаль охватили Дэвида.