Читать книгу "И дети их после них - Николя Матье"

Последние два часа – самые длинные – тянулись в свинцовом молчании. Наконец подгребли ребята из ночной смены. Отмечаясь перед уходом, Антони увидел, что из-за опоздания ему не хватает еще двух часов. Когда работаешь в три смены по восемь часов, нагнать такое невозможно. Ему грозили вычет из жалованья и уведомление отдела кадров. В агентстве по найму ему намылят голову. У него скрутило желудок. Он и так ходил по лезвию бритвы. Ежемесячно он зарабатывал семь тысяч. Половину этой суммы стоило жилье. Потом еще машина, бензин, сигареты, продукты, кредиты разные. Всего четыре тысячи. В конце каждого месяца у него получалась задолженность на счете минимум в пять сотен. Малейшее отклонение – ресторан, вечер в баре с хорошей выпивкой – и в бюджете образовывалась дыра, заделать которую не было никакой надежды. В день получки он снова выныривал, обещал себе держаться, затянуть потуже поясок. Но очень скоро бабки начинали утекать, он оказывался на нуле, а там – снова задолженность. Он договорился с банком, чтобы ему отменили комиссионные. Но все равно его финансовая независимость то и дело оказывалась под угрозой. Двадцать дней в месяц он жил щедротами своего банкира. Так что он снова и снова вкалывал, день за днем. Надо же ему было платить чем-то за тачку, за холодильник, за кровать, за кожаный диван и новый телик с плоским экраном.

В автобусе на обратном пути его охватило странное чувство. Народу было мало. Многие уже подались в отпуск. Движение было ровное, без пробок, воздух теплый. Прямо перед ним разговаривали о чем-то две старушки. Он рассеянно слушал их болтовню. Речь шла о помидорах, которые теперь не то что раньше, и о заморозках, которые вечно некстати. Автобус ехал через город, остановка за остановкой: мост Латр, улица Комб, городская ратуша, бассейн, коллеж Луи Арман, дорога на Этанж. Он сошел на Труазепи, далековато, но ему захотелось пройтись в этом мягком рассеянном предвечернем свете. Он шагал с рюкзаком на плече, ни о чем не думая. Ему было хорошо.

Придя домой, он позвонил матери, чтобы поделиться мыслью, пришедшей ему в голову:

– Знаешь «Помойку», пляж, куда мы все время ходили с кузеном?

– Ну?

– Я подумал, может, нам там поесть?

– Пикник?

– Ага.

Мать немного помолчала в нерешительности. Это было так на него не похоже – инициатива такого рода.

– Почему бы нет…

– У тебя есть что взять с собой? – спросил сын.

– Да-да, у меня осталось немного табуле[51] и куриные окорочка.

– Я возьму чипсов и что пить.

– Хорошо… У тебя ничего не случилось?

– Нет-нет, – сказал Антони. – Не волнуйся.

Она повесила трубку первой. Антони был скорее доволен произведенным эффектом. Он положил в рюкзак стаканчики, бутылку «розе́», чипсы, плитку шоколада. Потом пошел в гараж и оседлал «Судзуки» Хасина. Завел и стал с наслаждением слушать этот чудесный шум механического кружева, трескучий, колючий – как буква «i». Мотор слушался с полуоборота. Он дал ему немного прогреться. Решение было принято. Позже вечером он оставит байк в Ламеке перед «Дарти», где работает Хасин. А ключи бросит в почтовый ящик магазина. Всего и делов-то. Сам вернется пехом или автостопом. И он поехал.

В долину спускался вечер. Он мчался через лес, выставив в стороны локти и раздвинув ноги. Мимо изменчивым, судорожным строем проносились деревья. Июль – блаженство, и он очертя голову летел в это блаженство, ему было больно, но он – живой, двадцатилетний, и тут, в средоточии скорости ему самое место. Он прибавил скорости, и возбуждающий рев «Судзуки» разодрал легкий опаловый воздух.

Несмотря ни на что, Антони чувствовал себя свободным.

Мать ждала его на пляже. На клетчатой подстилке она расставила картонные тарелки. Табуле – в большом салатнике, закрытом фольгой, куриные окорочка – в пластмассовом контейнере. Даже про бумажные салфетки не забыла. Антони припарковался рядом. Чуть поодаль, у самой воды, тусовалась вокруг костра компания подростков. Сколько им? Пятнадцать-шестнадцать. Три девчонки, пять ребят, пиво, гитара.

– Что это за мотоцикл?

Он поцеловал мать, потом снял кроссовки и сел.

– Приятель дал покататься.

– А.

Один из мальчишек заиграл «No woman no cry». Антони откупорил бутылку. Чуть ниже простерло свои таинственные глубины озеро.

– Ну, твое здоровье!

– И твое.

Они выпили. Элен смотрела на него доброжелательно и одновременно с подозрением, словно ожидая каких-то признаний, новостей – чего-то важного.

– Ну так что?

– Что – что?

– Ты же не просто так позвал меня сюда.

Как ни странно это могло показаться, но сам он ничего такого в виду не имел. Просто ему захотелось чего-то новенького. Погода стояла прекрасная. Он давно не был на пикнике. Вот и все.

– А я думала, ты хочешь поговорить об отце.

Она махнула рукой со стаканом в сторону озера. Мать и сын несколько мгновений смотрели на поверхность воды. Вечерами она казалась подернутой нефтяной пленкой. По ту сторону – берег, дальше – смутная зелень деревьев. И поверх всего этого – небо.

После исчезновения Патрика у них не было случая нормально поговорить об этом. Антони служил в Германии. Мать предпочла сообщить ему новость в письме. Он приехал на похороны, но они сразу погрязли в формальностях, бумажной волоките, еще и квартиру надо было освобождать.

– Что со всем этим делать? – спросил тогда Антони.

– Да сколько тут?

Отец и правда жил в крохотной квартирке, у него ничего не было: пара джинсов, три футболки, телик, несколько кастрюль. Он давно уже начал понемногу «убирать паруса». И его гибель стала логическим завершением этого процесса – медленного самоустранения. Прошли недели. Месяцы. Ни Антони, ни мать даже не подумали о трауре и о прочей подобной фигне из американских сериалов.

С тех пор, вспоминая бывшего мужа, Элен не говорила о нем ни хорошего, ни плохого. Воспоминания сыпались, как медяки. Она расставила все эпизоды по порядку и сочинила историю, которая ее устраивала. В конце концов, были и у них хорошие моменты. Целый кусок жизни, о котором она не жалела. Никто не виноват, и уж точно не кризис. Разве что выпивка. Это – судьба, их жизнь, и ей не было стыдно. Правда, время от времени, когда Антони грубил или упрямился, она говорила ему: «Ты прямо как отец». Это не было комплиментом. Но он гордился этим.

– Ему хорошо там, где он сейчас.

– Ага, – согласился Антони.

Элен сменила тему. Ее сестре предстояло пройти обследование по поводу щитовидки. Она многого ждала от этого. По словам ее нового врача, это могло объяснить немало вещей.