Читать книгу "Потаенные места - Кэтрин Уэбб"

Проселочная дорога спускалась в лесистую низину, обрывистую и каменистую.

– Как они передвигаются здесь зимой? Ведь эта дорога, наверное, становится непроезжей от грязи… – заметила Ирен.

Маленькая двуколка скрипела и раскачивалась, ползя по расхлябанным колеям, а копыта Данди то и дело издавали глухой стук, когда конек наступал на куски известняка.

– Пешком, я думаю, – предположила Пудинг. – Или по проселку, который, кажется, идет к дороге на Бат.

На другой стороне небольшого ручья проселок снова круто шел вверх через лес, а затем, когда они поднялись наконец на вершину гряды, перед ними открылся вид на ферму Уиверн, приютившуюся у подножия пологих зеленых холмов. Байбрук описывал близ нее несколько широких петель, сверкающих на солнце, и небольшое молочное стадо паслось в загоне между двором и водой. Различные постройки стояли с трех сторон квадратного двора фермы.

– Боже, как красиво! – восхитилась Пудинг.

– Похоже на викторианское полотно, изображающее сельскую Англию, – заметила Ирен, и Пудинг не знала, хорошо это или нет.

Когда они подъехали ближе, то обратили внимание, что на крышах здесь и там не хватает кровельной плитки, с оконных рам осыпалась краска, а в некоторых из них отсутствуют стекла. Двор был покрыт потрескавшейся землей, птичьим пометом, а по углам крапивой и щавелем. В сточной канаве рос бабочкин куст[88], а другой – на крыше дома у печной трубы. Сухая трава окружала фундаменты, побеги льнянки и щитолистника карабкались по ограде колодца. Сиротливая свинья смотрела из-за решетчатой двери одного из загонов, остальные были пусты.

На ферме Уиверн явно царил упадок. Дворовые ворота криво свисали с петель и были завязаны бечевкой. Пудинг спрыгнула на землю, чтобы их открыть, и Ирен направила в них стенхоуп с напряженным выражением человека, идущего по канату.

– Где мне припарковаться? – крикнула она спутнице.

– Припарковаться? Э-э… вон за тем амбаром. Глядите, там есть столб, к которому можно привязать Данди, – сдерживая улыбку, отозвалась Пудинг.

Дверь им открыла высокая женщина. Ее суровое лицо было румяным, кожа плотно обтягивала скулы и подбородок. Но волосы поседели, а спина сгорбилась от многолетней работы. Пудинг слегка растерялась. Она знала, конечно, что сестра Клемми примерно того же возраста, что и Илай Таннер, а значит, ей около семидесяти, но каким-то образом из-за того, что Клемми, рано погибнув, навсегда осталась юной, ее сестра Мэри представлялась такой же. Все еще молодой, все еще девушкой. Пышущей здоровьем молочницей. Мэри провела их в большую кухню и усадила за стол, отодвинув в сторону сидевшую на нем курицу. Та возмущенно закудахтала, выбегая во двор, но тут из комнаты в задней части дома вышла Роуз Мэтлок. Ее буйные вьющиеся волосы были спрятаны под старомодную хлопчатобумажную шляпку от солнца, а фигуру скрывал бесформенный сарафан. Она села с ними за стол, и повисло неловкое молчание, пока к ним наконец, заварив чай, не присоединилась Мэри.

– Впервые за многие годы к нам пожаловали гости с Усадебной фермы, – проговорила наконец Роуз. – Даже когда старший Алистер Хадли предложил учить нашу Клемми, он прислал нам лишь записку. – Она кашлянула, прочищая горло, а потом проворчала: – Знаете, он так и не заставил ее говорить. Мне казалось… Какое-то время мне казалось, после того как случилось несчастье, будто это он каким-то образом навлек беду на мою девочку. – Она покачала головой. – И все-таки я и представить себе не могла, что он сам был способен на такое. Во всяком случае, пока Илай не пришел ко мне в прошлом месяце и не сказал, что вы нашли куклу Бетси. Однако даже тогда у меня были сомнения. Сомнения, разобраться в которых я так и не смогла. – Она пристально посмотрела на Ирен.

– Вы догадывались, что он выбрал не ту жертву, ведь так? – спросила Ирен. – Что Илай возложил вину на другого члена семьи Хадли? Именно это вы имели в виду, когда сказали мне «они одной крови»?

– Обвинил не того, но наказал, кого надо, – кивнула старуха.

– Если Алистер Хадли не брал куклу и не прятал ее, это должна была сделать его полоумная сестра, – вставила Мэри.

Эти слова заставили Пудинг вздрогнуть, на глаза у нее навернулись слезы. Для нее Нэнси была одним из краеугольных камней ее жизни. Не такая привлекательная, как Алистер, и не такая любимая, эта женщина тем не менее оставалась непреложной составляющей ее бытия. Пудинг не могла запросто освободиться от привязанности, которую по-прежнему питала к ней.

– Я решила приехать и рассказать вам, – проговорила Ирен. – Хотела убедиться, что вы знаете, кто на самом деле убил Клемми. Я… я подумала, вам стоит это знать. Понимаете, Нэнси считала, будто Клемми носит ребенка Алистера.

– Я вспомнила. Слишком поздно для вашего мужа, миссис Хадли… но я вспомнила, что его отец был на своей свадьбе, когда это произошло. Илай на протяжении многих лет вымачивал свои мозги в пиве и джине. В иные дни он, как мне кажется, мог запамятовать даже собственное имя. Но я в конце концов вспомнила. Алистер уехал жениться, а его сестра осталась. Я пыталась поговорить с ней о ребенке, понимаете. Вот как она о нем узнала, остальные обратили бы внимание на живот дочери гораздо позже. Вот в чем я каюсь, когда начинаю винить себя в ее смерти. – Роуз грустно покачала головой, и Мэри сурово посмотрела на нее.

– Никто ни в чем не виноват, кроме этой ведьмы с Усадебной фермы, мама, – сказала она.

– Ее там больше нет, – твердо объявила Ирен. – Нэнси уехала и больше не вернется.

Снова повисла пауза, и Пудинг оглянулась на захламленные полки, покрытые паутиной. Древнюю плиту покрывала глубоко въевшаяся копоть. Кот, одна кожа да кости, спал на подоконнике. Ветер ворвался через открытую дверь и зашелестел полуотклеившимися этикетками на выстроившихся в ряды пыльных банках. В этом доме витал дух чего-то призрачного и невыразимо грустного. Пудинг, по рассказам матери Клемми, а также мамаши Таннер, знала, что у Клемми было три сестры, которые находились дома на момент ее смерти. Пудинг помнила также, что их младший брат Уолтер погиб ребенком при взрыве котла на тряпичной фабрике. Она была в курсе и того, что сестры, выйдя замуж, одна за другой покинули ферму, куда после смерти Уильяма, отца Клемми, вернулись Мэри и ее муж Берт Блэк. Джози умерла в возрасте сорока лет от гриппа, Лиз же скончалась, когда ей было около тридцати, при родах третьего ребенка. Неудивительно, что казалось, будто сердце фермы давно перестало биться.

– У вас есть фото Клемми? – спросила Пудинг. – Мне бы очень хотелось на нее взглянуть. Видите ли, я впервые прочитала о ней давным-давно, в книге. Она никогда не представлялась мне реальным человеком, если вы понимаете, о чем я говорю. Я и помыслить не могла, что когда-нибудь сяду за стол, за которым она выросла… за которым ужинала…

Пудинг умолкла, спрашивая себя, не слишком ли бестактно прозвучали ее слова. Но боль утраты с годами притупилась, и потому Мэри просто покачала головой.