Читать книгу "Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города. 1917-1991 - Наталия Лебина"

И все же мода на оскаленные мертвые головки уходила вместе с остальными составляющими сталинского гламура – высотками и «сталинками», широкими брюками и юбками солнце-клеш и др. В художественной литературе в середине 1950‐х годов начали писать об одежде из меха как о знаке благополучия именно сталинской элиты и как о своеобразном предметном выражении тоталитарного гендерного порядка. Шуба в мировой моде, по словам британского искусствоведа Ребекки Арнольд, «один из символов Леди, эмблема холодной аристократки и содержанки». Леди, в свою очередь, – всего лишь «блестящее имущество своего мужа, она безудержно потребляет, чтобы поддерживать его статус»931. Критике подверглись такие гламурные атрибуты женской одежды, как огромная чернобурая лиса на плечах, в «полном сборе» – как живая. Этот меховой аксессуар тешит тщеславие Лизы Потапенко – одной из героинь романа Даниила Гранина «Искатели» (1954), бросившей работу и живущей на средства обеспеченного мужа: «Ей было хорошо, потому что на ней красивое, модное платье и чернобурка»932. С легким презрением стали писать и о меховых шубах. У Юрия Германа в последней части его знаменитой трилогии о докторе Устименко главная положительная героиня Варвара, конечно же, не имеет шубы и иронизирует по этому поводу:

– А шуба у тебя от мороза есть?

– Шуб у меня избыток, – соврала Варвара, – сколько угодно, три или четыре. Я вообще, папа, исключительно одеваюсь. Но все не перешитые, у меховщика. Я ведь люблю модное, не могу отставать. Для тебя надену Ираидкину (малосимпатичная родственница-мещанка. – Н. Л.) – с шиком сшита933.

Одновременно даже в условиях десталинизации никто не отменял практических функций меха в природной ситуации России. Обеспечить людей теплой одеждой власть попыталась с помощью достижений научно-технического прогресса. Как известно, в 1950–1960‐х годах в практиках повседневности во всем мире революцию произвела синтетика. Не случайно Ролан Барт назвал пластмассу – продукт химизации – не веществом, а идеей бесконечных трансформаций. Это свойство, по мнению французского философа и семиотика, отменяет иерархию вещей; синтетика (пластмасса) «заменяет собой все остальные» (предметы, вещи, ткани. – Н. Л.), имитируя все, вплоть до роскоши934.

В этой связи нельзя не вспомнить нейлоновые рубашки: благодаря им все мужчины в СССР на какое-то время приобрели лощеный вид. В отличие от натуральных тканей, которые необходимо было не только стирать, но и крахмалить для придания воротничкам и манжетам формы, а также тщательно гладить, синтетика ничего этого не требовала. В мире рубашки из нейлона – ткани, разработанной во Франции в фирме DuPont, – появились еще в 1927 году. Внедрение синтетики в мужскую одежду облегчило домашний труд женщины. В СССР о нейлоновых мужских рубашках стало известно на рубеже 1950–1960‐х годов. В повести Василия Аксенова «Апельсины из Марокко», написанной в 1962 году, этот вид одежды фиксируется как традиционная часть мужского костюма: «Нина тихонько рассказывала про Ленинград про Мраморный зал, куда она ходила танцевать, и как после танцев зазевавшиеся мальчики густой толпой стоят возле дворца и в темноте белеют их нейлоновые рубашки»935. Рубашки из нейлона в 1960‐х годах по причине неповоротливости советской легкой промышленности становились предметом спекуляции и фарцовки. Литератор Олег Яцкевич вспоминал: «За нейлоновую рубаху некоторые стиляги родителей были готовы продать»936. Счастливцы привозили химические доспехи из‐за границы. По свидетельствам современников, во Франции уже в 1965 году «нейлоновые рубашки стоили гроши, и носили их только бедные приказчики и алжирцы»937. Но это не останавливало советских франтов, как и то обстоятельство, что летом в нейлоне жарко, а зимой холодно.

Не меньший восторг вызывал на первых порах и искусственный мех. О нем уже во второй половине 1950‐х годов много писали в прессе. Так, в августе 1955 года газета «Ленинградская правда» сообщила: «Фабрика искусственной кожи освоила в этом году массовое производство высококачественного каракуля из волокон капрона и вискозы. Головные уборы, муфты, воротники, манто, изготовленные из искусственного каракуля не боятся снега и дождя, прочны в носке»938. Особенно привлекала обещанная стоимость искусственного каракуля. Планировалось, что он будет в десять раз дешевле натурального. Популярный журнал «Работница» к тому же заверял, что «только опытный специалист сможет отличить эти темно-серые шкурки с блестящими кольцами лежащих плотными рядами нежных завитков от шкурок натурального каракуля»939.

В мае 1958 года на пленуме ЦК КПСС активно обсуждалось производство синтетических материалов и изделий из них. Власть, правда, прибегла к риторике самооправдания. В решениях пленума говорилось: «Сейчас в тяжелой промышленности, в науке и технике достигнут такой уровень, когда мы не в ущерб дальнейшему преимущественному развитию тяжелой индустрии и обороноспособности страны можем значительно более быстрыми темпами увеличить производство товаров народного потребления, с тем чтобы в ближайшие 5–6 лет в достатке обеспечить потребности населения в тканях, одежде, обуви и других товарах. В решении этой задачи большое значение имеет ускоренное развитие химической промышленности» (курсив мой. – Н. Л.)940. Предполагалось, что за семь лет производство искусственного каракуля увеличится в 14 раз, что означало выпуск 5 млн м синтетической ткани, имитирующей мех941.

Никита Хрущев был увлечен идей одеть людей с помощью достижений химии. По воспоминаниям Алексея Аджубея, синтетика была у генсека «под особым контролем. Хрущев говорил, что без развития производства синтетических материалов вопрос с одеждой решить будет невозможно»942. Советский лидер сам носил папаху из искусственного барашка и очень гордился тем, что многие не могли отличить его шапку от натуральной. Пристрастия Хрущева зафиксировал и пленум ЦК КПСС 1958 года: «Изделия, вырабатываемые из этих материалов, по своему качеству, прочности, добротности, изяществу не только не уступают, а зачастую значительно превосходят изделия, вырабатываемые из натурального сырья»943. Рядовые граждане СССР смогли оценить химические меха уже в 1958 году, когда ленинградская фабрика «Красное знамя» изготовила первую партию синтетического каракуля.