Читать книгу "Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - Дэн Джонс"

В мусульманском мире исчезновение ордена не стало поводом для ликования, каким оно могло бы быть, если бы Саладину удалось полностью уничтожить тамплиеров после битвы при Хаттине. Но их не видели на Святой земле уже целое поколение – фактически они исчезли давно.

Прославленные воины, тамплиеры оказали на удивление мало сопротивления. Но некоторых из них не могли просто отправить в другой орден и предать забвению. В 1310 году Жак де Моле, Гуго де Пейро, Жоффруа де Шарни и Жоффруа де Гонвиль были перевезены из Шинона на север страны, в Жизорский замок, находившийся на полдороге между Парижем и Руаном. (Рембо де Карон, видимо, умер в темнице Шинона.) Во время своего последнего допроса, проводившегося папской комиссией, Жак отдал себя на суд папе, но эта тактика не дала ему ничего – ни тогда же, ни после роспуска ордена.

В декабре 1313 года Климент, наконец, занялся судьбой магистра и троих его оставшихся в живых товарищей. Они надеялись на личную встречу с папой, но Климент, очевидно, уже насмотрелся на тамплиеров. Вместо себя он отправил к ним группу кардиналов. Арно Нувелю, Арно д’Ошу и Николя де Фревилю предстояло в последний раз выслушать доказательства по делу и вынести приговор.

18 марта 1314 года у эшафота, возведенного близ парижского собора Нотр-Дам, собралась толпа желающих увидеть троих стариков, которые когда-то возглавляли самый прославленный военный орден, а теперь были осуждены за его разложение. В этой толпе находился и Филипп де Мариньи, архиепископ Санский, пославший на смерть пятьдесят четыре тамплиера. Трое кардиналов в широкополых шляпах допросили обвиняемых и объявили, какое наказание им грозит.

Этот краткий допрос описал продолжатель хроники аббатства Сен-Дени, монах Гийом из Нанжи. Все четверо подтвердили свои признания. Им отпустили грехи, но они должны были понести суровое наказание. «Их приговорили к пожизненному строгому заключению», – записал хронист[680].

Для Жака де Моле, который провел в тюрьме уже шесть с половиной лет, это оказалось слишком. На одном из допросов, проводившихся папскими посланниками, он вспоминал, как в молодости прибыл на Святую землю сражаться с сарацинами и как его раздражал тогда магистр Гийом де Боже, желавший единственно сохранения мира. Жак был тогда разочарован, но на этом разочарования не закончились. Все его служение стало чередой разочарований, а затем на его долю выпало это испытание, когда он вынужден был признаться в деяниях, опозоривших его имя, лишивших его надежды на спасение души и разрушивших орден, которому он посвятил свою жизнь. Теперь же ему сообщили, что свои дни он будет доживать в одиночестве в каменном мешке и умрет лжесвидетелем.

К изумлению всех присутствовавших он решил высказаться. Когда один из кардиналов объявлял о решении толпе, Жак прервал его и заявил о своей невиновности. Жоффруа де Шарни сделал то же и сказал, что они осуждены несправедливо. Оба они обрушились с обвинениями на кардинала и архиепископа Санского и «с упорством отказывались от всего, в чем исповедались»[681].

При этом Гуго де Пейро и Жоффруа де Гонвиль хранили молчание. Каждый человек, находившийся там, понимал, что происходит. Молчание означало тюремное заключение. А отказ от прежних признаний – сожжение на костре. Толпа стояла ошеломленная. Тщательно срежиссированный спектакль принял неожиданный и нежелательный оборот. Жак де Моле продолжал твердить о своей невиновности, но, наконец, сержант, стоявший рядом, шагнул вперед, «и ударил [магистра] по губам, чтобы тот не мог говорить дальше, после чего его оттащили за волосы в часовню»[682].

Жоффруа де Шарни увели следом за Жаком де Моле. Разбирательство хотели отложить до следующего дня, но весть о произошедшем близ Нотр-Дама быстро распространялась по городу и через несколько часов достигла Филиппа IV. Его терпение истощилось. «Он поговорил со своими советниками, – написал хронист, – и, не сообщая об этом духовенству, принял благоразумное решение отправить двух тамплиеров в огонь»[683].

Вечером 18 марта великого магистра и командора Нормандии перевезли на лодке на маленький остров, называвшийся Еврейским и находившийся близ сада королевского дворца. Там уже были сложены два костра.

«Тамплиер из Тира» слышал рассказ очевидца-торговца, который был в то время в Париже и видел, что произошло на острове. «Магистр попросил позволить ему помолиться и вознес свои молитвы к Богу, – писал он. – Затем его привязали к столбу»[684].

Другой французский хронист описал в стихотворной форме последние минуты двух тамплиеров и ту сцену, когда Жак де Моле, не дрожа и не выказывая ни малейших признаков страха, разделся до рубашки. Когда его привязали к столбу, он попросил разрешить ему помолиться. После молитвы магистр произнес: «Бог знает, кто не прав и согрешил. Несчастье скоро постигнет тех, кто несправедливо осудил нас: Господь отомстит за нашу смерть». И затем он сказал, что готов. Огонь вспыхнул, дерево затрещало, и вскоре Жак де Моле был мертв. «Смерть так спокойно забрала его, – писал поэт, – что все удивились»[685]. Все, что осталось от последнего магистра Ордена бедных рыцарей Храма, – это проклятье, которое он произнес перед гибелью.

* * *

Гуго де Пейро и Жоффруа де Гонвиль умерли в заточении много лет спустя. Жоффруа де Шарни был также сожжен 18 марта, и по разным свидетельствам, кости его и Жака де Моле либо собрали и сохранили как реликвию, либо сожгли, а пепел развеяли. Надежда магистра тамплиеров на то, что Господь отомстит за его смерть, оказалась не напрасной: два человека, которые сделали больше других для уничтожения тамплиеров, – король Франции Филипп IV и папа римский Климент V – не пережили Жака де Моле и на год. Климент никогда не отличался крепким здоровьем и в апреле скончался от хронической болезни пищеварительного тракта. Филиппа, которому было всего сорок шесть лет, хватил удар во время охоты. Он был похоронен рядом со своим святым предком Людовиком IX в Сен-Дени.

Выиграл ли кто-либо из них от уничтожения ордена Храма? Вероятно, к 1306 году тамплиеры и госпитальеры действительно созрели для реформ и объединения. Оставшись после падения Акры без цели, они в течение двух десятилетий поддерживали себя надеждами на новый крестовый поход, отказываясь, как и многие вокруг, признать, что после прихода монголов и завоеваний мамлюков ситуация на Востоке изменилась необратимо. В этом смысле Климент внес свой вклад в переориентацию сил христиан, хотя действия его были неоправданно разрушительными. Кроме этого, мало что можно сказать в его пользу. Данте Алигьери в своей «Божественной комедии», завершенной в 1320 году, поместил Климента в ад: святой отец висел там вниз головой, а ступни его жег огонь. Кроме того Данте описал Климента как «пастыря без закона», к которому «щедра» была французская корона и который купил свой высокий сан[686].