Читать книгу "Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник) - Роберт Хайнлайн"

– Благодарю вас, Сэр Исаак, – просвистел Дон, называя дракона его настоящим именем.

– Мистер Харви… – По голосу Костелло чувствовалось: он хочет сказать что-то срочное и важное.

– Да?

– Вы знаете, почему речь драконов называют «истинной речью»?

– Э-э… вообще-то, нет.

– Потому, что это действительно речь истины. Видите ли, я изучал сравнительную семантику. В языке свиста нет даже понятия, обозначающего ложь. А если в языке нет соответствующего символа, то говорящий даже не может подумать об этом! Спросите Сэра Исаака, мистер Харви! Спросите на его родном языке. Если он ответит, то лишь чистую правду.

Дональд посмотрел на старого дракона. У него мелькнула мысль о том, что Костелло прав – у драконов нет слова для обозначения понятия «ложь»: они либо не додумались до него, либо не имели нужды в неправде. Сможет ли Сэр Исаак солгать? Или он настолько сжился с людьми, что способен вести себя и мыслить как человек? Дон посмотрел на Сэра Исаака, встретив взгляд восьми пульсирующих драконьих глаз. Откуда знать человеку, о чем думает дракон?

– Спросите его! – настаивал Костелло.

Дон не верил Фиппсу. Никакая логика не могла его заставить поверить и Костелло – просто не было к тому причин. А Изабел тут ни при чем. Но кому-то ведь надо верить, в конце концов! Хотя бы иногда. Человеку нельзя в одиночку. Что ж, пусть это будет дракон, тот самый, с которым они вместе «делили ил».

– Не надо, – внезапно сказал Дон. – Вот.

Он полез в карман, достал оттуда кольцо и надел его на одно из драконьих щупалец.

Щупальце обволокло кольцо пульсирующей плотью.

– Благодарю тебя, Туман-над-Водами.

16. Multum in parvo[54]

Дональд взглянул на Изабел и увидел, что она смотрит на него – серьезно, без улыбки, но, похоже, одобрительно. Ее отец тяжело опустился в соседнее кресло.

– Уф! – вздохнул он. – А вы крепкий орешек, мистер Харви. Заставили меня поволноваться.

– Извините. Я должен все обдумать.

– Теперь это уже не имеет значения. – Костелло обернулся к Сэру Исааку. – Может быть, поискать Фиппса? Как вы думаете?

– Не надо, – раздался от дверей голос. Все присутствующие обернулись – все, кроме Сэра Исаака, которому не было нужды поворачиваться. Фиппс вошел и остановился у порога. – Я пришел в тот момент, когда ты кончал говорить, Джим. Я вам нужен?

– Да, нужен.

– Тогда одну секунду. Я пришел совсем по другой причине. – Он повернулся к Дону. – Я должен извиниться перед вами, мистер Харви.

– Ну что вы, все в порядке.

– Нет уж, позвольте мне сказать. Я не имел никакого права принуждать вас к сотрудничеству. Поймите меня правильно: нам нужно это кольцо, и мы должны его получить. И я буду и дальше уговаривать вас, спорить с вами до тех пор, пока мы не получим кольцо. Я просто погорячился и начал не с того конца. Нервы на пределе – это все, что я могу сказать в свое оправдание.

– Ну, я тоже вел себя не ахти, – сказал Дон, – так что забудем об этом.

Он повернулся к дракону:

– Сэр Исаак, вы позволите?

Он протянул руку к щупальцу, и на его раскрытую ладонь упало кольцо. Дон подал его Фиппсу.

Несколько секунд Фиппс тупо глядел на кольцо. Потом поднял голову, и Дон с удивлением увидел в глазах у мужчины слезы.

– Я не стану благодарить вас, – сказал Фиппс. – Когда вы увидите, что из всего этого выйдет, это будет значить для вас гораздо больше, чем какая-то там благодарность. В этом кольце заключены жизнь и смерть многих, очень многих людей. Вы сами в этом убедитесь.

От чувства, с которым все это было сказано, Дону стало не по себе.

– Могу себе представить, – серьезно ответил он. – Мистер Костелло уже рассказывал мне про защиту от бомб и про более быстроходные корабли, и я так думаю – все мы в конечном итоге хотим одного. Надеюсь, что я не ошибаюсь.

– Ошибаетесь? Какое там ошибаетесь! И не «в конечном итоге», как вы выразились, а прямо сейчас! А теперь, когда у нас есть вот это, – он поднял руку, в которой было зажато кольцо, – у нас появился шанс спасти наших людей на Марсе!

– На Марсе? – переспросил Дон. – Э-э-э, погодите минутку, что такое с Марсом? Кого спасать? От чего?

Теперь пришел черед удивляться Фиппсу.

– Но разве не поэтому вы отдали кольцо?

– Что значит «поэтому»?

– Разве Джим… А я думал, что вы уже…

Раздался голос водера Сэра Исаака:

– Джентльмены, судя по всему, возникло предположение, что…

– Тихо! – воскликнул Дон. Фиппс открыл было рот, но Дон торопливо его перебил: – Я совсем уже ничего не понимаю. Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? Только кто-нибудь один, а не все сразу.

И Костелло принялся рассказывать.

В течение многих лет Организация потихоньку сооружала на Марсе исследовательский центр. Это было единственное место в Системе, где большинство людей составляли ученые. Федерация держала там лишь военный пост с небольшим гарнизоном. Марсу не придавалось никакого особенного значения: планета считалась местом, где безобидные волосатики-интеллектуалы могут копаться в развалинах и изучать обычаи древней угасающей расы.

Офицеры секретной службы из МБР почти не уделяли внимания Марсу, не видя в этом необходимости. Если туда порой и попадал кто-нибудь из агентов, ему показывали работы, которые военного значения не имели.

У группы, что обосновалась на Марсе, не в пример ученым Земли, не было современного оборудования – всех этих гигантских кибернетических машин, неограниченных источников атомной энергии, сверхмощных ускорителей частиц, огромных лабораторий. Но зато у них было другое – свобода. Теоретическая основа для новых достижений в физике была разработана на Марсе. Она базировалась на некоторых странных записях времен Первой империи – почти мифической эпохи политического единства Солнечной системы. Дону было приятно услышать, что его родители тоже внесли немалый вклад в работу над этой проблемой. Было известно – во всяком случае, об этом свидетельствовали древние марсианские записи, – что корабли Первой империи совершали межпланетные перелеты, длившиеся не месяцы, не недели, а какие-то считаные дни.

Имелись пространные описания этих кораблей и их двигателей, но языковые барьеры, несходство основных понятий и различия технологий создавали препятствия, казавшиеся специалистам по сравнительной семантике непреодолимыми и которые едва не доводили их до нервных срывов, причем порой в буквальном смысле этого слова. Чтобы получить представление о возникавших при расшифровке трудностях, можно представить себе учебник по современной электронике, написанный на санскрите, да еще в стихах, где едва ли не половина основных понятий считается чем-то само собой разумеющимся.