Читать книгу "Синдром Е - Франк Тилье"

Люси сочла возможным вмешаться:

– Профессор, вам известно что-нибудь о синдроме Е?

– Первый раз слышу.

– А о ментальной контаминации?

– Что вы имеете в виду?

– Распространение агрессивности, склонности к насилию путем воздействия на органы чувств. Человеку показывают изображения и дают слушать звуки такой силы и жестокости, что у него меняется структура мозга и он начинает действовать агрессивно, изменяя при этом и поведение тех, кто находится рядом с ним.

Люси сама удивилась тому, что сказала. Хотя это ведь, в конце концов, самое существенное в их поиске.

Профессор почесал подбородок:

– Агрессия распространяется подобно инфекции? Начиная от отдельного пациента – назовем его «пациент зеро» – и при участии тех, кто с ним соседствует? Интересная теория, но…

Он подумал, прежде чем продолжить. И им показалось, он разволновался.

– Должен признаться, никогда не слыхал ни о чем подобном. Но об этом стоит подумать. Надо будет заняться вашей теорией. Кстати, и Петерсон, возможно, разрабатывал что-то такое – его ведь действительно больше всего интересовали зоны мозга, отвечающие за насилие. Да-да, в опытах с обезьянами это ясно просматривается.

Посетители быстро переглянулись.

– Что за опыты с обезьянами?

– Опыты, в которых он показывал: для обезьян с повреждениями в области центра Брока и миндалины мозжечка было характерно ненормальное поведение в стае, такая травма приводила к неспособности контролировать ярость и фрустрацию. Петерсон дошел до того, что натравливал таких обезьян на тигров. Кроме того, он обнаружил, что у животных, агрессивных от природы, зона миндалины мозжечка значительно меньше, чем у спокойных. Как будто склонность к агрессии сокращает эту зону, будто этот участок атрофируется. Но он так и не нашел объяснения такой атрофии.

Постепенно французы начали понимать, чем занимался Петерсон, и оценили важность его открытий. В понимании самой сути синдрома Е они тоже с каждой секундой продвигались вперед. Слушая профессора, Люси медленно листала книгу. Бросались в глаза старые черно-белые фотографии. Кошки с десятками электродов на черепе. Обезьяны с какими-то закрепленными на голове коробками. И наконец, Петерсон перед быком – тот самый снимок, который был использован для обложки.

Люси показала его профессору:

– Что означает этот снимок?

– Впечатляюще, правда? Петерсон ведь еще и одним из первых стал заниматься глубинной стимуляцией мозга! Иными словами, добиваться с помощью воздействия на мозг электрическими импульсами перемен в поведении.

Шарко почувствовал, что его захлестнула горячая волна. Глубинная стимуляция мозга… Этот термин, кажется, мелькнул в протоколе вскрытия граваншонских трупов… или когда они говорили с судмедэкспертом? Под кожей Мухаммеда Абана, в районе ключицы, нашли крошечный кусочек зеленого пластика, и было высказано предположение, что одним из возможных объяснений его наличия может быть применение в терапии хронической стимуляции глубинных структур головного мозга… Да, так!

– Объясните, пожалуйста, подробнее, – попросил он севшим голосом.

– Гальвани, год тысяча семьсот девяносто первый: мышцы лягушки сокращаются при стимуляции их электричеством. Эксперимент был повторен Вольтой в тысяча восьмисотом году, затем Дюбуа-Реймоном в тысяча восемьсот сорок восьмом. Перенесемся еще на двадцать лет вперед: в тысяча восемьсот семидесятом году немец Фрич и швейцарец Хитциг, исследуя первыми в мире локализацию функций в мозгу, заметили, что электростимуляция мозга погруженной в наркотический сон собаки заставляет ее совершать непроизвольные движения телом и лапами. Следующий прыжок – в год тысяча девятьсот тридцать второй. Этот опыт сильно повлиял на Петерсона: стимуляция разных зон мозга кошки, не подвергнутой анестезии, приводила к естественным эмоциональным реакциям и действиям животного – кошка то мяукала, то мурлыкала, то злобно шипела.

Господи, какой ужас… Люси мгновенно представила себе, как Петерсон вскрывает в своей лаборатории череп кошки, чтобы добраться до ее мозга, – бодрствующей, живой!

– …Эксперименты с бодрствующими, не находящимися под наркозом животными стали огромным шагом вперед, благодаря им ученые осознали, что электричество лежит в основе не только моторики живого существа, но и его эмоций. И именно Петерсон создал метод стимуляции глубинных структур головного мозга. Знаете, как это делается? В мозг имплантируют… то есть внедряют в него электроды, связанные со специальным прибором, который позволяет посылать в нужную зону электрические импульсы. Большая «коробка», которую вы видите на голове обезьяны, мадемуазель, на самом деле – эквивалент распределительного щита. Переключая на нем крошечные металлические рубильнички, возбуждали разные участки мозга и, соответственно, вызывали ту или иную реакцию. Конечно, в то время аппаратура была громоздкой, сама система приводила к увечьям, но ведь все работало!

М-да, поучительно, в высшей степени поучительно… Шарко представил себе серию переключателей, которые в зависимости от их положения и от того, какой именно приведут в действие, провоцируют у подопытного сон, гнев или двигательную активность… А что произойдет, если включить все «рубильнички» сразу? Что чувствовали кошки, когда мяукали, сами того не желая? Должно быть, ужасу и жестокости этих экспериментов не было предела…

А профессор тем временем продолжал говорить, открывая им правду – настолько же чудовищную, насколько реальную.

– …Петерсон с точки зрения психологии характера был явным демонстрантом: ему необходимо было производить впечатление. Если говорить об эксперименте с быком, то он попросту вживил электроды в двигательную зону коры головного мозга животного. Коробка находилась вне поля зрения фотографа, а пульт управления Петерсон спрятал в руке, так что его тоже не было видно. Когда ученый нажимал на кнопку, электрический ток как бы парализовывал группу нервных клеток в коре больших полушарий, и животное лишалось возможности сдвинуться с места. И все это мгновенно – вроде как стоп-кадр в кинофильме.

Шарко обхватил голову руками. Конечно, он знал – благодаря своей шизофрении, благодаря сеансам в Сальпетриер, – что ученые на многое способны, но чтобы на такое…

Жан Бассо заметил его волнение и улыбнулся:

– Что, верится с трудом, да? Тем не менее это было, и было полвека назад. Сегодня стимуляция глубинных структур головного мозга, DBS[37], стала популярной процедурой, почти обиходной. Техника миниатюризировалась. Под кожу в области ключицы имплантируется нейростимулятор, который генерирует сигналы строго определенной частоты и амплитуды, направляя их по тонким изолированным проводам, коннекторам, к вживленным в мозг пациента электродам… Пациенту выдается специальный пульт – портативное устройство, которое позволяет ему самостоятельно включать и выключать нейростимулятор тогда, когда это необходимо, проверять уровень заряда батарейки, изменять параметры стимуляции (амплитуду, частоту и ширину импульса) в пределах, заданных врачом… Таким образом удается безопасно и эффективно подавлять симптомы болезни Паркинсона, эссенциального тремора, невроза навязчивых состояний, дистонии, в скором времени, очевидно, так будут лечить депрессии, нарушения сна. Уже разрабатываются новые стандарты.