Читать книгу "Легендарные разведчики - Николай Долгополов"

Он обладает глубочайшими познаниями. Беседовать с ним необычайно интересно. Мы встречались не раз. И мне посчастливилось услышать его рассказ о семье, о войне, о службе…

— Мой отец белорус, мать русская, и жили мы в Минске. В семье о Белоруссии всегда вспоминали тепло. Наш дом до сих пор стоит на Советской: второй подъезд, первая квартира направо на первом этаже.

Я из потомственных военных. Отец из зажиточной крестьянской семьи, окончил школу прапорщиков и стал офицером еще той, царской армии. Рассказывал, как в школе юнкеров их будил дежурный офицер: «Юнкер, вам что, вечером было плохо? Какое-то расстройство? Иначе чем объяснить, что ремень повесили не в том углу». Так прививали собранность. Отец воевал в Первую мировую.

В Гражданскую перешел к красным и был одним из командиров артиллерии в дивизии Чапаева. Знал и Василия Ивановича, и Фурманова. А после учил будущих командиров меткой стрельбе.

С матерью они познакомились во время похода на Варшаву в районе городка Лепина. Там отец служил с Жуковым и Рокоссовским. А мама после Гражданской работала машинисткой в секретариате НКВД в Белоруссии.

Я не мечтал о военной карьере. Но по совету отца поступил в артиллерийское училище. Началась война, и курсантом вместе со всем училищем работал на танкоремонтном заводе. Закончив учебу, получил звание младшего лейтенанта. Ждал меня Первый Белорусский фронт. И дошел я до Берлина.

Мне очень повезло с женой. И сыновья выросли такими, как хотелось. Оба дослужились в Службе внешней разведки до полковников. Судьба моя сложилась неплохо.

— Юрий Иванович, вы 12 лет возглавляли абсолютно закрытое управление внешней разведки — руководили нелегалами. И в то же время вы один из главных создателей «Вымпела» — секретного отряда специального назначения, задачей которого было проведение операций за пределами СССР в особый период. Но ведь ваши коллеги-нелегалы Абель — Фишер и Лонсдейл — Молодый утверждали, что разведка заканчивается там, где начинаются стрельба, рукопашный бой и прочие действия, связанные с применением мускульной силы. Это вещи несовместимые.

— Почему же несовместимые? Иногда приходилось что-то и совмещать. Мы даже придумали термин для обозначения такой деятельности — «разведчик специального назначения». Он объясняет различия между обязанностями обычного разведчика, никогда не привлекающегося к выполнению острых разведзаданий, и разведчика-диверсанта. Вот кто действует в особых условиях, потому и знаний, навыков ему требуется больше. Иначе острых, как мы говорим, задач не решить.

— В декабре 1979-го ваш «Вымпел» штурмовал в Кабуле дворец Амина.

— Подождите, тогда и названия такого не было. «Вымпел» только формировался. А вот в состав Управления «С» нелегальной разведки действительно входили неструктурные подразделения специального назначения. Я был их руководителем. В конце 1979-го меня вызвали и сказали, что надо съездить в Афганистан, посмотреть, как они там поживают. Я съездил, посмотрел, приняв участие и в штурме дворца Амина. А 31 декабря, уже после этих событий, на встрече с председателем КГБ Андроповым мы доложили: оценивая афганский опыт, надо подумать о создании специального кадрового подразделения в системе нашей госбезопасности. В 1980-м началась работа, и в августе 1981-го появился, конечно же, секретно, но официально отряд «Вымпел».

— Откуда такое название?

— Первым командиром стал капитан первого ранга Герой Советского Союза, участник того самого штурма Эвальд Козлов. Он из морских частей КГБ. Потому и дали отряду имя отчасти морское — по ассоциации с адмиральским вымпелом на мачте. А официально именовался он скучновато — Отдельный учебный центр КГБ СССР.

— И кто же в нем учился?

— Представители тридцати двух национальностей. Некоторые из них до того успели пройти обучение даже в спецназах некоторых стран НАТО.

— Каким образом это им удалось?

— Существует агентурная работа, есть и работа нелегальная. Суть нелегальной деятельности в том, чтобы тебя за рубежом считали своим. А уж если там принимают за своего, то призовут в армию. Можешь служить где угодно и попытаться проникнуть в элитные спецслужбы.

— И в «Вымпеле» были люди, которые служили в натовских спецподразделениях?

— А как же. Почему не использовать и чужой опыт.

— Но это должны быть молодые, физически крепкие ребята лет двадцати пяти-тридцати. А как же их внедряли в чужие страны? Ведь требуются и легенда, и время на вживание в иную среду, и язык нужно знать не хуже родного.

— Я же сказал: в нелегальной разведке служили представители тридцати двух национальностей. Начинали у нас в молодом возрасте. Были даже восемнадцатилетние девушки. Народ всякий, отбирали мы его тщательнейшим образом. Это обычное явление: чем моложе человек, тем он более склонен к смелой и решительной работе.

— И всех вы знали лично?

— Всех. И с каждым встречался: здесь, в Москве и выезжал за границу, ставил перед ним задачи. Все они — мои боевые товарищи. Меня, как и каждого из бойцов, могли уничтожить, к примеру, во время штурма дворца Амина. Есть две профессии, которые подставляют грудь противнику раньше других — разведчики и солдаты. Естественно, это рождает отношения особого рода.

— А почему вы, генерал Дроздов, действовали в Кабуле под фамилией капитана Лебедева?

— В разведке не принято в серьезных операциях участвовать под собственным именем. У меня в свое время было несколько фамилий. И паспортов, и прочих документов тоже. Еще в старой русской армии, потом и в советской, и в сегодняшней российской существует хорошая традиция называть людей, которые руководят крупными операциями, условными именами. Полководец Жуков подписывался Константиновым, Сталин — Александровым.

— Вы часто работали за границей. Как удавалось проникать в чужие веси?

— Я знаю немецкий, английский, понимаю испанский. А въезжал по официальной линии и неофициально.

— Но ведь вас могли и взять. А вы знаете всех разведчиков-нелегалов. Опасно!

— Приходилось немножко смотреть по сторонам, слышать, думать. Мероприятие, действительно, серьезнейшее, которое обеспечивается и средствами маскировки, и техническими возможностями. Вот вы спрашиваете, как я в чужую страну въезжал. Заверяю вас, что выехать иногда не менее сложно. Каждый раз всё и происходит по-разному. Скажем, на одну операцию я поехал как советник посольства.

— Это в ФРГ?

— Затем отдал все документы и остался вообще без документов. Только с немецким языком и соответствующей внешностью. Зато в окружении своих помощников. И приступил к нелегальной работе. Такое тоже бывает. Помогала агентура из зарубежных граждан, да и не только. Было сложно. В период существования двух Германий в ФРГ, чтобы бороться против разведчиков Восточного блока, была разработана так называемая система признаков. Любой человек, прибывший на территорию Западной Германии, попадал под подозрение автоматически. Все, кто проходил через лагеря переселенцев, становились на учет в полиции. Эта система успешно действует и сегодня.