Читать книгу "Коломбина для Рыжего - Янина Логвин"

Впрочем, очень скоро этот дом станет и его тоже…»

«… – Пап, мне нужно тебе кое-что сказать. Кое-что очень важное.

Я стою над отцом, сунувшим голову под капот чужого автомобиля, внимательно осматривающего двигатель специальной лампой, решив, что лучше с новостью не тянуть.

– Да, доча?

– Пап, кажется, я выхожу замуж.

Не знаю, то ли новость слишком внезапная, то ли крышка капота открыта не до упора, но отец крепко прикладывается к ней затылком, вскидывая голову.

– Что?! – выдыхает изумленно. – Как выходишь? Когда выходишь? Почему вдруг? Таня, – оборачивается, прижимая ладонь к ушибу на затылке, – ты что, дочка, тоже беременна?!

– Конечно, нет! Глупости какие! – улыбаюсь я, но недолго. Только до того момента, когда смысл сказанных отцом слов доходит до меня.

Вот тебе на! Мы стоим и смотрим друг на друга целую минуту, пока Крюков не переключает внимание на автомобиль, выключая лампу.

– Тоже?!

– Ты все не так поняла.

– А как я еще должна понять? Пап, Элечка что, ждет ребенка?

Плечи Крюкова как-то неловко вздрагивают.

– Па-ап?

– Тань, давай не сейчас. Что ты цепляешься к словам! – Но под моим взглядом все же сознается, в хмуром смущении поджав рот. – Ну, кажется.

– Только кажется?

– Дочка, не усугубляй!

– Так скажи как есть, – я развожу руками, не узнавая отца. До сих пор он мало что скрывал от меня. – Чего юлить?

– Все это сложно объяснить.

– Да уж ребус страшной силы, и не говори. Без инструкции не разобраться. Ты что, не хочешь? Не любишь Элечку?

Отец замирает с выпрямленной спиной.

– Не говори ерунды! Люблю, конечно, и Элю и Пашку, очень даже! Но… мы так долго были с тобой вдвоем. Я не знаю, чего хочу. Готов ли настолько изменить нашу жизнь.

– А наша жизнь сама меняется, пап, хотим мы этого или нет. Неужели не видишь? И когда свадьба? Ты ведь думал об этом?

Крюков отпускает смешок, закатывает рукава рубашки выше локтя, и я вновь отмечаю, какой отец у меня еще молодой и красивый. Засмотреться можно. Немудрено, что тихоня Элечка влюбилась в него по уши.

– Таня, шутишь? Я только что развелся с Эсмеральдой. Какая свадьба? Да и ты у меня вот, совершенно неожиданно невестой оказалась. Не до того сейчас.

– И что? – удивляюсь я. – Какое мы с матерью имеем отношение к вам с Элей?

Вот теперь возмущение в глазах Крюкова затмевает смущение от разговора.

– Ну, ты и скажешь, дочка. Не думал, что однажды услышу от тебя такое.

– Пап, послушай, я не о том! Я знаю, что ты меня любишь! Очень любишь! – Я подхожу к отцу, обнимаю его под грудью, и он тут же целует меня в макушку, обнимая в ответ. – Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, раз уж повстречал свою Элечку, чтобы не ошибся. Она-то в отличие от тебя надеется и ждет. Вон как смотрит, я же вижу, а если еще и ребенок… Ну к чему вам пересуды, пап?

– Ох, Таня. Странные мы разговоры с тобой ведем. Совсем взрослая ты у меня стала. Я не откажусь от Эли и Пашки, конечно нет, просто…

– Просто ты полжизни прожил с человеком в браке, который и браком-то было нельзя назвать, а теперь пасуешь перед возможностью узнать, что такое семья.

– Много ты понимаешь.

– Немного, но кое-что понимаю. Если тебе не повезло с одной женщиной, Крюков, это еще не значит, что жизнь закончилась, ясно?..»

«… – Ну, здравствуй, мальчик. Давай знакомиться?

– Зд-дравствуйте, Баба Яга. Д-давайте.

– Надо же, какой непосредственный ребенок. Правнучек, твоя работа?

– Не знаю, Ба, о чем ты.

– А м-меня Пашкой зовут, по фамилии П-петров. А у вас, бабушка, п-правда есть метла и настоящая ступа?

Я порываюсь что-то сказать, чтобы исправить ситуацию, пока побледневшая Элечка от смущения хватает ртом воздух под хохот Максим Аристарховича, но Рыжий уже тянет меня к себе, шепча на ухо:

– Не переживай, Танька. Сейчас Яга отведет Пашку на кухню, соврет, что ступу с метлой свистнули домовые, а потом накормит твоего Снусмумрика до отвала конфетами. Бабуля в детях души не чает, так что отличный вечер нам и родителям обеспечен!..»

«… – Таня! Держи дверь! Держи!

Поздно. Хрипящий Шрэк и визжащий Снусмумрик врываются в спальню и вихрем проносятся по ней с лаем и хохотом, запрыгивая на кровать и скатываясь с нее кубарем.

– Дядя Витя! Дядя Витя, а ты видел, кто быстрее пробежал?! Я! Тань, скажи, что я быстрее Шрэка! Скажи!

Я не успеваю ответить, как глаза Снусмумрика вдруг широко округляются, наткнувшись на Рыжего, замершего в балконных дверях.

– Дядя Витя, – мальчишка почти шепчет, уставившись на дымящую сигарету в его руке, распахнув от изумления рот. – А ты что, к-куришь?!

– Хм, – теряется Рыжий, оглядываясь в поисках пепельницы. – Вроде, да. А что не так, малыш?

– Мой п-папа курил, а потом обижал маму. Я помню! Ты же не б-будешь курить, как папа? Я не хочу, ты хороший. Таня, он же хороший, да?

– Э-эм, – теряется Артемьев, пряча сигарету сначала за спину от укоряющего взгляда Снусмумрика, а потом и моего, увидев, что я встала рядом с малышом, уперев руки в бока.

– Дядя Витя, – потребовала сердито, – ответь ребенку. Ну?

– Танька! Танюш, ну чего ты, – пробует канючить Рыжий, но мы сегодня со Снусмумриком настроены категорично, и ему приходится не без сожаления, но решительно затушить о пепельницу недокуренную сигарету.

– И помни, Артемьев, что слово данное детям нарушать нельзя!

Но Рыжий уже улыбается, поднимая руки вверх, окончательно сдаваясь на нашу волю.

– Да, я хороший! Я самый лучший, малыш! Не стоило во мне сомневаться.

На эту его обаятельную улыбку невозможно не ответить, и вот уже Снусмумрик крутится у его ног вместе с фыркающим Шрэком, заглядывая в глаза:

– Дядя Витя, а ты еще п-про-окатишь меня на шее? Мы п-побегаем с тобой наперегонки, ну пожалуйста!

Квартира у Артемьевых просто огромная и Снусмумрик, впервые оказавшись в ней, сначала прятался за высокими спинками мягких диванов, боясь показать нос, пока Шрэк его оттуда не выгнал, заставив бегать, игриво кусая за пятки. Малыш долгое время был привязан к Элечке и теперь, оставшись на выходные в гостях в «Орлином гнезде» вместе с Бабой Ягой караулить домовых, искать потерянную шапку-невидимку и старый сапог, в котором каждое утро сами собой появляются конфеты, на глазах оживает, превращаясь из стеснительного и тихого ребенка в радостного, забавного мальчугана.

– Бежим, дядь Вить! – взвизгнув, снова со Шрэком уносится прочь, и мне остается только пожать плечами, когда Бампер с криком: «А вот сейчас догоню! Кто первый, тот с Бабой Ягой идет гулять!» с извиняющимся видом, исчезает из комнаты…».