Читать книгу "Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп"

Больше до 22:00 Лайтнер не отправлял телеграмм, пока не составил полной картины того, что произошло в Восточном Берлине в течение прошедших двадцати четырех часов. Он сделал упор на масштабном военном развертывании, включая значительную поддержку Советов, которая «предназначалась для того, чтобы с самого начала запугать народ и тем самым пресечь в корне любое сопротивление, показав, что акты гражданского неповиновения будут жестоко подавляться».

Лайтнер сделал вывод, что мобилизация советских сил в Восточной Германии доказывает, что Москва сомневается в надежности вооруженных сил Вальтера Ульбрихта. Он также отметил, что восточногерманские власти позволяют западным военным и гражданским лицам свободно входить в Восточный Берлин и выходить из него. Лайтнер сообщил, что еще восемьсот беженцев были зарегистрированы в Западном Берлине между 10:00 и 16:00 в первый день закрытия границы, которые перешли то ли 12 августа, то ли «сегодня по каналам и полям».

Рядом с Потсдамской площадью

9:00, воскресенье, 13 августа 1961 года

В течение утра замешательство и растерянность жителей Западного Берлина переросли в ярость. Западноберлинский полицейский двадцатилетний Клаус Детлеф Брунцель, прибывший для несения службы на Потсдамскую площадь, увидел, как кардинально изменился мир всего за несколько часов.

Прошлым вечером у него было обычное дежурство. Он конфисковал контрабанду, болтал с проститутками, слонявшимися по пустой, выровненной войной площади, которая до этого дня была для них замечательным местом с точки зрения привлечения клиентов с обеих сторон города. Теперь на площади были только восточногерманские полицейские из пограничной полиции, которые устанавливали бетонные столбы и натягивали колючую проволоку. Брунцелю было всего четыре года, когда закончилась Вторая мировая война, но он боялся, что начнется новая война, поскольку видел, что из восточногерманских танков наблюдают, как он прогуливается взад-вперед по площади.

К концу дня толпа разъяренных жителей Западного Берлина собралась на границе. Люди бросали камни в восточногерманских полицейских, называя их свиньями и нацистами. Брунцель спрятался, чтобы в него случайно не попал камень, «брошенный своими же согражданами».

В скором времени ярость жителей Западного Берлина обернулась против отсутствующих американских солдат, защитников, которые, по их мнению, должны были отстаивать их свободу. Американцы только говорили о своих обязательствах по защите свободы Берлина, но ничего не делали, чтобы защитить эту свободу.

Штаб-квартира оккупационных войск США, Клей-аллее, Западный Берлин

Субботнее утро, 13 августа 1961 года

Генерал Альберт Уотсон, американский комендант Берлина, чувствовал себя связанным по рукам и ногам отчетами, приказами и распоряжениями. В то же время он сомневался относительно правильности своей оценки ситуации, поскольку всего три месяца находился в Берлине.

Считая Берлин достаточно спокойным городом, он даже перевез сюда тещу. Он сравнивал роль разделенного города в американо-советских отношениях с «островком спокойствия в центре циклона». Время, проведенное в Берлине, он в основном тратил на изучение немецкого языка, понижения гандикапа в гольфе и игру в теннис с женой.

Представляя пятидесятидвухлетнего командующего, берлинская пресса сообщала о его увлечении верховой ездой, бриджем, о любви к оперетте и чтению детективов. Уотсон понимал, что противник в численном отношении настолько превосходит силы, находящиеся под его командованием, что он не сможет защитить Западный Берлин в случае нападения советских войск. Но даже если бы у него были войска, он не имел права использовать их по собственному разумению.

Все упиралось в бюрократическую систему, и Уотсон, как никто другой, испытал это на себе. У него был один прямой канал связи с американским послом Уолтером Доулингом, который находился в четырехстах восьмидесяти километрах от него в Бонне. Второй канал связи был с генералом Брюсом Кларком, командующим силами США в Европе, чей штаб находился в Гейдельберге. И наконец, третий канал связи с командующим войсками НАТО в Европе генералом Лорисом Норстедом в Париже. Уотсон получал приказы одновременно из трех мест, и они редко согласовывались между собой.

Случалось, как это было в ночь с 12 на 13 августа и утром 13 августа, что все три канала не проявляли признаков жизни. В такие моменты Уотсон считал, что лучше не предпринимать никаких действий и надеяться на лучшее. В течение многих недель в распоряжениях, которые он получал из Пентагона, чаще, чем прежде, звучали предупреждения не реагировать на провокационные действия восточных немцев и Советов, не позволять втягивать себя в военные действия, которые могут перерасти в серьезный конфликт. У него создалось впечатление, что в Вашингтоне было известно о приближающихся событиях. Таким образом, в первые часы 13 августа Уотсон не стал предпринимать никаких действий и просто наблюдал за ходом операции.

Восточные немцы ни в одном месте не пересекли границы его зоны. Они не затронули ни одну из зон союзников. Несмотря на активную деятельность вокруг Берлина, сообщили ему разведчики, внутри города активности со стороны Советов не наблюдается. Уотсон решил, что в таком случае нет смысла будить генерала Кларка и генерала Норстеда. Уотсон не стал связываться и с послом Доулингом в Бонне.

Рано утром Уотсон отправил вертолет, чтобы контролировать ситуацию в Восточном Берлине, но решил не посылать американские войска к недавно укрепленной границе. Демонстрация военной силы, вероятно, пришлась бы по вкусу жителям Западного Берлина, которые сочли бы ее проявлением решимости американцев выполнять свои обязательства, но начальники Уотсона назвали бы ее безрассудной провокацией.

Уотсон считал, что поступает правильно, до тех пор, пока в 7:30 в его оперативный центр, находившийся в подвале штаба оккупационных войск США на Клей-аллее, не пришло сообщение от полковника Эрнста фон Павеля. Он сообщил, что четыре советских дивизии, расположенные на территории Восточной Германии, подошли к Берлину и окружили его.

Сорокашестилетний «фон» был ключевой фигурой, в американской военной миссии связи при командующем западной группой советских войск со штабом в Потсдаме. Хотя приставка «фон» наводила на мысль о благородном германском происхождении, «фон» был родом из округа Ларами, штат Вайоминг. У Уотсона он завоевал репутацию человека, способного разбираться в проблемах.

Всего четырьмя днями ранее на заседании наблюдательного комитета «фон» предсказал, что Ульбрихт собирается возводить стену. Комитет был секретной межведомственной разведывательной группой, задача которой заключалась в том, чтобы при первых признаках враждебных военных действий поднять тревогу. Тогда никто не обратил внимания на слова «фона», зато теперь командующий отдал ему должное. Полковник Тома Маккорд, начальник 513-й разведывательной группы в Берлине, изучил ряд фотографий и рапортов о большом количестве строительных материалов, в том числе бетонных блоков и колючей проволоки, складированных у городской разделительной линии. Но материалы были во многих местах, заказывались многими людьми в разных источниках, а потому его людям было трудно понять, что все это означает.