Читать книгу "Между молотом и наковальней - Николай Лузан"

Отар не расслышал ответа, он потонул во взрыве громового хохота. Его передернуло, и мутная волна бешеной ярости поднялась в груди. В эти секунды он, казалось, готов был растерзать на куски не только Феликса, но и Адгура — того, с кем прошел всю войну. Обрушив кулак на жалобно треснувшую дверь и не замечая боли, он бросился прочь от ставшей ненавистной «Стекляшки». Вслед звучали смех и веселая музыка.

Счастливые победители гуляли в «Стекляшке» до глубокой ночи. Изрядно захмелевший Адгур с трудом мог вспомнить, как добрался до дома. Последнее, что осталось в памяти, это раскатистый смех Бесика. Пробуждение было внезапным. Перед ним покачивалось бледное и неправдоподобно огромное лицо Масика. Остатки сна сняло как рукой. И, замирая от недобрых предчувствий, Адгур воскликнул:

— Что случилось?!

— У нас рвануло.

— Где?!

— В штабе!

— Ка-а-к?! — и, страшась услышать ответ, Адгур с трудом выдавил из себя: — Василич жив?!

— Вроде да. Но толком ничего не известно. Там такое… — У Масика больше не нашлось слов.

Адгур уже ничего не слышал, как ужаленный выскочил из постели, натянул брюки, рубашку, в прихожей сорвал с вешалки куртку, на бегу проверил пистолет и с разгону влетел в «Волгу». Рядом приземлился Масик. Дрожащая рука никак не могла попасть ключом в замок зажигания, наконец он проскользнул в щель. Холодный двигатель чихнул и завелся лишь на третий раз, Адгур не стал ждать, когда он прогреется, и тронулся с места.

Хмурый рассвет нехотя окрасил горизонт розовой полоской, а на Гоголя — перед избирательным штабом уже тревожно гудела толпа. Подтверждались ходившие накануне слухи о том, что победа на выборах им дорого обойдется. Об этом красноречиво свидетельствовали развороченная взрывом «самоделки» крона платана и посеченные осколками стволы соседних деревьев. Если бы он произошел чуть раньше, то количество жертв трудно было бы сосчитать.

Происшествие добавило нервозности в штабе Сергея Багапша, но его самого не вывело из равновесия. Позеленевший от усталости и потерявший голос от выступлений на митингах, он находился в своем кабинете и говорил по телефону с Москвой. Разговор продолжался недолго и, видимо, был не из приятных — на осунувшемся лице Багапша поигрывали желваки, — и, когда он закончился, рука все еще продолжала сжимать трубку.

Стук в дверь и появившийся на пороге Беслан Кубрава заставили Сергея Багапша встрепенуться. Отшвырнув в сторону телефон так, словно в нем таилась змея, он провел по лицу рукой, будто прогоняя тяжелые мысли, и затем спросил:

— Беслан, кто есть из штаба?

— Почти все, Сергей Васильевич.

— Зови, ждать больше нечего!

Прошло несколько минут, и ближайшие соратники Сергея Багапша снова собрались вместе. Последним зашел генерал Кишмария, горой взгромоздился на подоконник, и в кабинете сразу потемнело.

— Мераб, ты закрываешь солнце, — пошутил кто-то.

— Похоже, сегодня у нас солнце одно и то восходит на севере, — с горькой иронией заметил Станислав Лакоба.

— Солнце не солнце, но ты, Мераб, — подходящая мишень, — предостерег лихого генерала Беслан.

Тот даже не повел бровью и с усмешкой заметил:

— Кишка у них тонка. Ну а если…

Красноречивый жест генерала вызвал сдержанный смех, а затем все взгляды снова обратились к Сергею Багапшу. Старательно подбирая слова, он вернулся к разговору с Москвой:

— Я только что беседовал с Москвой. Меня пригасили на встречу…

— Из Администрации президента?! — радостно воскликнул кто-то.

— Наконец проснулись! — оживился Александр Анкваб.

— К сожалению, Александр Золотинскович, этого я пока сказать не могу. Разговор носил общий характер, — не стал вдаваться в детали Сергей Багапш.

— А кто был инициатором? — уточнил Станислав.

— Они!

— Уже хоть что-то, — сказал Лакоба, и его суровое лицо прояснилось.

— Наверное, Хаджимбу тоже вызовут? — высказал предположение Артур Миквабиа.

— Нам он точно докладывать не станет! — с усмешкой произнес Кишмария.

— Сергей Васильевич! — и голос Беслана дрогнул, он задал самый главный вопрос: — В Москве признают нашу победу?

В кабинете воцарилась звенящая тишина, все взгляды сфокусировались на Сергее Багапше. Он медлил с ответом, так как хорошо знал ему цену. Не только они — друзья и соратники, а сотни сторонников, толпившиеся в коридорах и на улице, измотанные неопределенностью, третьи сутки ждали от него только одного: «Мы победили!» Но что он мог им сказать, когда «карманный» Центризбирком, накрученный кукловодами, все больше запутывал ситуацию.

Ничего не прояснил и звонок из Москвы, беседа оставила в душе горький осадок. Там то ли не понимали всей серьезности ситуации, то ли не хотели в нее вникать. Меряя все громадным, сделанным на авось российским аршином, кто-то, видимо, самонадеянно полагал, что какие-то двести пятьдесят тысяч абхазов, армян и русских, зажатые между молотом грядущей войны с жаждущим реванша озлобленным Саакашвили и наковальней — блокадой, нависшей на границе по Псоу, никуда не денутся и примут тот выбор, который за них сделали те, кто всеми правдами и неправдами продавливал Рауля Хаджимбу в президентское кресло.

— Так что думает Москва, Сергей Васильевич?

— Что?! — наседали на него соратники.

И он, осторожно взвешивая каждое слово на невидимых весах, ответил:

— Прямо об этом со мной не говорили, но дали понять, что вопрос с выборами будет рассматриваться на предстоящей встрече.

— Рассматриваться?.. А они что, избирком?! — с сарказмом воскликнул Станислав и мрачно закончил: — Теперь все ясно, в Москве, а не в Сухуме решают, кто будет президентом Абхазии!

— Там что, сидят полные идиоты?! Мы им не враги! Пора начать шевелить мозгами, а не задницей! Им что, Аджарии мало?! — вспыхнул Мераб.

— Почему они не хотят признать нас и выбор народа?! Мы победили вчистую! — кипятился Беслан.

— А потому, что наша победа кой-кому как кость в горле! Те, кто в августе в Дагомысе подводил Хаджимбу к Путину, наверняка доложили, что «наш Рауль» пройдет на ура. Но «ура» не получилось, и теперь не знают, как дать задний ход! — заключил Артур Миквабиа.

— Но какой тогда смысл в поездке Сергея Васильевича? Если нас и дальше будут прессовать, то неизвестно чем она обернется, — задался вопросом Александр Анкваб.

— А тем же, чем закончились поездки в Тбилиси для Нестора в декабре тридцать шестого и для Владислава в августе девяносто седьмого! — напомнил Станислав Лакоба о их печальных итогах.

— Все может быть, когда такие бабки сюда вбухали, — согласился с ним Кишмария и осторожно заметил: — Сергей Васильевич, наверное, не стоит ехать. Всякое может случиться, отморозков сейчас хватает.