Читать книгу "Ручной Привод - Вадим Панов"

Потому что если у человека нет детей, он живет наполовину.

«Так говорят мужчины. Мужчины, черт бы их побрал! Охотники и сластолюбцы. Так они говорят. Настоящие. А я – женщина! Что, если у женщины нет ребенка? Наверное, она не живет совсем?»

Ублюдочная телепатия. Проклятый Николаев со своей кузиной. Сукин сын Веснин, ни на секунду не усомнившийся в правильности своих поступков. Веснин, черт бы тебя побрал! Веснин!

«Мама говорит, что я похожа на бабушку!»

«А что у меня? Ничего. Моя „искра“ просто отлетела, не породив еще одну „искру“, не оставив на Земле частичку себя, не принеся ничего нового во Вселенную. И теперь я вернулась, чтобы творить зло».

– Я – «резчик»! – прошептала Пандора. – Я – уникальная «искра».

Но привычного прилива гордости не испытала. Наоборот, при слове «резчик» стало противно так, словно заставили раскусить живого таракана.

Кому ты нужна со своим сволочным талантом и неуемной гордыней? Зачуханному Царству? Чокнутым клиентам, в чьи гнилые «искры» ты всаживаешь чужие силы? И ради чего? Чтобы на мгновение почувствовать себя Богом? А Он в это время смотрит на тебя и презрительно усмехается.

– Я не сломалась!

Пандора скрипнула зубами и злым рывком поднесла к уху зазвонивший телефон:

– Да!

– Юля вернулась.

Она не сразу поняла, о ком идет речь и почему ей сообщают о какой-то Юле. Пять секунд. Десять. Собеседник терпеливо ждал, а она молчала.

Пятнадцать секунд.

– Юля вернулась, – рискнул повторить Мартин.

– Я еду, – сказала Пандора. – Жди.

* * *

Дом, милый дом, родной дом.

Чем больше времени ты в нем живешь, тем более обыденным он кажется. Чем-то возмутительно постоянным, вечным. Ты забываешь, что в его окнах горит твой свет, и превращаешь жилище в склад ненужных вещей, захламляешь шкафы и антресоли, мечтая выкинуть все это или сбежать, пока тебя не придавил груз прошлого. Ты смотришь на стены, но видишь перегородки, отделяющие тебя от дыхания соседей. Ты привык.

Но стоит уехать, хотя бы ненадолго, на пару недель или месяц, стоит очутиться за пределами привычной Вселенной, и ты вспоминаешь дом как частичку себя. Как терпеливого пса, который будет ждать тебя, что бы ни случилось.

Ты понимаешь, что дом – не сковывающий груз, но якорь, надежно удерживающий тебя на волнах жизни. Ты понимаешь, что дом – единственное место в мире, где может поселиться любовь.

Юля повернула ключ, открыла дверь и шагнула в прихожую.

– Олег!

– Юла!

Он ждал? Конечно, ждал. Вопрос неуместен, достаточно посмотреть в глаза.

– Олег!

– Милая! Я так за тебя боялся.

Юля вернулась в свою крепость, в свою Вселенную. Вернулась туда, где ее ждали. Думали о ней. Вернулась, чтобы прижаться к груди любимого и вдохнуть его запах. Чтобы закрыть глаза и понять, что она дома.

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя.

– Итак, ты заманил девушку на Подстанцию, – угрюмо произнес Ясень.

– Это было несложно, – ответил Карбид. – Юля искала интересный материал для статьи, а я немного помог. Подтолкнул ее мысли в нужном направлении.

Нарушение, конечно, но не серьезное. В случае необходимости коменданты, не задумываясь, вторгались в головы людей – и гипнотизировали, и память стирали. Другое дело, что обычно для этого требуется согласие напарника.

– Затем ты развил ее «искру», запустив Ручной Привод, когда Юля находилась рядом.

– Роковая случайность. Девушка заблудилась в подвале и вышла к Ручному Приводу в неподходящий момент.

– Готовишь объяснение для следователей?

– Не хочу подставлять Черепаныча.

– Почему бы ему не пострадать за доброе дело?

– Потому что это мое доброе дело, – усмехнулся Герман. – Только мое.

Виктор помолчал, затем холодно продолжил:

– После ты отправил девушку в лабиринт.

– Она должна была научиться пользоваться способностями.

– Целый букет нарушений.

– Знаю.

Ясень не открыл расследование, но он не давал слова не открывать его. Большая разница. Отправь он сейчас донесение наверх, и через десять минут Карбид слетит с должности, как дельтаплан с Эвереста, даже не почирикает на прощанье. Через неделю пришлют сменщика, для которого Виктор станет ветераном. Но…

Всегда есть проклятое «но»!

Ясень отвернулся и, не глядя на Германа, спросил:

– Как ты вышел на Юлю?

Он догадывался, что услышит в ответ.

– Горелому сообщили имена двух доноров, а не одного. Мне оставалось только ждать.

– Кто сообщил Горелому?

– Отец. Он занимал высокую должность в вашем Царстве.

– Его «искру» уничтожили.

– Я знаю.

А сам Горелый никогда не вспомнит об отце. Второй круг, полное стирание. Смерть и беспамятство, и все ради каких-то людей, ради мелких пешек в вечной игре Царств.

– Зачем? – прошептал Ясень. – Почему?

– Потому что у Горелого было написано: «Faciant meliora potentes»[7]. Он не мог поступить иначе.

Горелый сделал как лучше. В результате его отец погиб, а сам он расплатился беспамятством. Что-то неладно в Царстве, если «искры» рискуют всем, потому что «не могут поступить иначе…»

Или наоборот: все ладно? Все, как должно быть.

Или все дело в Ручном Приводе?

А Карбид рискует должностью, рискует смыслом жизни, чтобы продолжить дело друга.

«Должность? Ерунда… – оборвал себя Виктор. – Там, в финской глуши, на второй круг мог отправиться Герман».

Карбид рискует, потому что должен. Потому что может поймать неуловимого «резчика», только нарушив инструкции.

А тут еще Буш, который просил обеспечить Пандоре «зеленую улицу». Сделать это сейчас легче легкого: отправить отчет, отстранить Германа от должности, прервать жизненный путь Юли Соболевой, обладательницы раскрывшейся «искры», и… и «резчик», загубивший не одну «искру», останется безнаказанным. Буш такую услугу не забудет. Поправка: забудет, конечно, но не сразу, воспользоваться успею. Карьера получит мощный импульс. Цена вопроса – спятивший напарник.

Виктор зло посмотрел на Германа.

«Я ведь твою судьбу решаю, гад, скажи что-нибудь!»

Молчит, уставившись на колеблющуюся стрелку барометра. Взгляд отрешенный, словно задумался о чем-то и плевать хотел на происходящее.